Деймон вздрогнул. Он посмотрел на потолок коллектора.

— Черт возьми. Я не соглашался на Конрада Кёрза.

— Что ж, Деймон, позволь мне высказаться следующим образом… — сказал Джон. — Ох, слишком поздно.

Он не расслышал сардонический ответ Пританиса. На него неожиданно обрушилась лютая головная боль, почти заставив опуститься на колени. Из глаз потекли слезы.

— Джон? В чем дело?

Психический дар Джона Грамматика вдруг вернулся в полную силу. Хлынувший поток восстановившихся чувств почти ошеломил его. Он ощутил отдельные ауры и ощущения Цивитаса. Их было слишком много. Он словно переключался между каналами вокса, громкость которого была увеличена до предела. Грамматик старался взять поток под контроль.

Вечный ощутил отчетливые волны боли, гнева, ярости. Он посмотрел на Деймона.

— Я чувствую… — попытался объяснить Джон. — Мои силы вернулись. Быстро. Ох.

— Что?

— Хорошо, что мы не рассчитывали на Жиллимана или Льва, — сказал Грамматик, стараясь держать себя в руках.

— Почему? — насторожился Деймон.

— Жиллиман погиб. Лев тоже. Они мертвы, Пританис.

— Ты шутишь? — не поверил Деймон. — Скажи мне, что это чертовски хорошая шутка!

— Если бы, — ответил Джон. Его трясло от силы психического напора. — Чувство боли и утраты очень сильное. Оно исходит из разумов сотен Ультрадесантников и Темных Ангелов.

— Возьми себя в руки. Давай же. Если это правда, тогда ты мне нужен в форме.

Джон тяжело сглотнул и кивнул.

— Да. Верно. Я буду, — пробормотал он. — Просто слишком большое давление. Тебе не понять. Представь, что ты на несколько часов оглох, а затем слух вернулся, и все жители города одновременно закричали.

Обеспокоенный Деймон не отрывал глаз от Грамматика.

— Я в порядке, — заверил Джон. — Становится легче.

Он оглянулся.

— Ты не убил его, — сказал Грамматик.

— Несущего Слово?

— Да.

— Проклятье. Я думал, что сделал все как надо.

— Не сделал, — ответил Джон. — Я чувствую его, он встает. И пойдет за нами. В выслеживании он хорош, Деймон.

— Тогда нам лучше не стоять на месте, — заметил Деймон.

Они поднялись по каменному водостоку на улицу. До рассвета оставалось несколько часов. Небо заполонили самолеты из Крепости.

— Серьезные поиски, — заметил Деймон.

— Кёрз этой ночью вырвал сердце Крепости, — ответил Джон. — Они охотятся на него и Вулкана.

— Ты можешь найти кого-нибудь из них?

Джон замолчал, сосредоточившись.

— Кёрза нет. Иногда мне удается прочесть его, а потом он становится абсолютно невидимым. Словно может скрыть свой разум. Когда мне удается найти Ночного Призрака, ощущение просто невыносимо, но остальное время он незаметнее тени.

— А что насчет Вулкана? — спросил Деймон.

— Подожди, я стараюсь.

— Они оба нужны нам, — сказал Деймон.

Они медленно шли по глухой улочке между двумя большими авеню. Джон сосредоточился. Он настроил свой разум на мыслительную сигнатуру Вулкана с тех пор, как ступил на Макрагг. Это было непросто сделать посреди города, наполненного возбужденными и незащищенными разумами, а также из-за запутанных мыслей примарха.

Он улыбнулся.

— В чем дело? — спросил Пританис.

— Думаю, я нашел Вулкана. Он движется к югу от нас, юго-востоку. Направляется в округ Аномии.

Деймон кивнул.

— Что он там делает?

— Понятия не имею. Его сложно прочесть. Он… в последнее время не совсем в себе.

— Отлично. Мы выслеживаем сумасшедшего примарха?

— Ага. Разве Кабал тебе не сообщил об этом? Гахет не проинструктировал? Надеюсь, они дали тебе достаточно боеприпасов. И надбавку за риск.

Деймон нахмурился.

— Но ты нашел его?

— Да.

— По-прежнему никаких вестей о Кёрзе?

— Пока нет, — ответил Джон.

— Ну, один из них — это начало. Хорошая работа, Джон. Ты выглядишь довольным собой.

Так и было. Концентрация на мыслительной сигнатуре Вулкана открыла кое-что Джону. Вызванная ожерельем Нарека принудительная психическая изоляция позволила разуму вечного спокойно и подсознательно разблокироваться.

Джон вдруг смог четко осознать, что именно запечатлел в его разуме канал провидца. Он понял, что хотел от него Эльдрад Ультран.

Понял, как это сделать.

И почему.

Джон глубокий вдохнул. В конце концов, он узнал способ, каким мог бы послужить силам света. Он мог отринуть пожелания Кабала и сражаться за свою расу. Наконец он мог должным образом помочь сородичам, сделать то, что он страстно желал с тех пор, как ксено-хозяева втянули его в войну Гора.

Конечно, это будет стоить ему жизни, но едва ли такая цена казалась большой.

Они замолчали и пошли по улице, следуя дорогой, которую Деймон нашел в инфопланшете и которая приведет их в округ Аномии кратчайшим путем.

Сверху, присев на выступающей, декоративной водосточной трубе за ними следила тень.

Кёрз облизнул губы.

Эта деталь была новым, восхитительным дополнением к головоломке его разума. Новые образы приходили к нему с того момента, как он вышел из пруда Нимфея. Безумный, случайный поток сновидений наяву показал ему вероятность по имени Джон Грамматик. В нем было нечто любопытное. Кёрз не был уверен, что именно, но Грамматик был необычным, странным человеком. Он каким-то образом был многими людьми одновременно, или же одним человеком с необъяснимыми пространственными размерами. В частности его четвертое измерение — время — было растянутым, удлиненным…

Это не имело значения. Последние отражения особенно отчетливо показали Кёрзу одну вещь. Это было копье, которое могло убить Вулкана. И кроме того Грамматик собирался отдать копье Кёрзу, чтобы тот мог использовать его.

Он использует его. Чтобы закончить то, что начал в Железном Лабиринте.

И тогда эта ночь станет идеальной. Утро явит Конрада Кёрза, который снизошел словно затмение на яркий Макрагг и за один темный отрезок времени убил трех сыновей Императора, включая того, который предположительно не мог умереть.

Это достижение будет фундаментальным, величайшим и ритуальным, сокрушительным: надменный Жиллиман, тщеславный Лев, неумирающий Вулкан.

Все трое за одну-единственную ночь.

Гор может отправляться в варп! Ни одно из его достижений не было даже наполовину столь впечатляющим! Конрад Кёрз собирался наречь себя величайшим и самым жутким сыном Императора.

Он добьется этого, нанеся Империуму своего отца намного больший урон, чем сумел до настоящего времени Луперкаль. Он добьется этого не сменой государства или правителя, но полным уничтожением галактики.

Они умрут. Все примархи умрут, и, умирая, они станут свидетелями абсолютного великолепия его ужаса.

Кёрз поднялся. Два человека на пустой улице под ним быстро исчезли из виду.

Примарх распахнул изорванный плащ и прыгнул на следующую крышу.

Солнце взошло быстро. Оно было ярким и тёплым. Он смотрел на отражавшие свет воды залива.

Он попытался расслабиться.

Фермеры трудились с самого утра, Закинув косы за плечи, они начали подниматься по горным склонам из колонии ещё до рассвета. Он слышал, как люди непринуждённо болтали и смеялись, кося траву, которая подбиралась к чёрным залам Соты. Впрочем, он слышал это уже два часа.

Он чувствовал сильный запах свежескошенной травы, заполнивший ранний утренний воздух.

Жиллиман сидел на заросшем травой выступе на верхнем склоне Фароса. Он вытер рукой лоб.

Сота — хорошая и мирная планета. Все силы и факторы, которые требовали возвращения на Макрагг, летний свет так или иначе сумел смягчить. Жиллиман к своему стыду понял, как сильно он истосковался по мирной жизни. Сота была похожа на мифический Эдем. На нерациональный миг Робаут Жиллиман пожелал Дантиоху, чтобы его усилия по повторной настройке Фароса оказались неудачными. И он никогда не вернулся бы домой. Часть его знала, что он мог бы прожить оставшуюся жизнь на Соте в полнейшей безмятежности, обнажённый по пояс и загоревший, небрежно косящий траву из года в год.