Стены из дымчатого, пронизанного огненными жилками камня в сиянии неподвижного солнца окрашивались зеленым. Драгоценности во внутренней оболочке этого сферического мира образовывали целую вселенную: мерцающие точки окружали Пертурабо повсюду, и внизу, и над его головой. Шагнув на мост, он заглянул в сумеречную пропасть, откуда неторопливо поднимались, словно фосфоресцирующие глубоководные твари, светящиеся камни. Он пошатнулся, впервые испытывая головокружение, и подождал минуту, замедлив дыхание, пока чувство пространственной ориентации адаптировалось к бездне пространства вокруг, возвращая ему равновесие. Затем пошел дальше по мосту шириной не больше метра и толщиной с небольшой фолиант. И этот, и остальные мосты в зале изгибались плавной дугой, соответствующей золотому сечению.

Расстояние здесь, как и на пути, приведшем Пертурабо в это место, противоречило физическим законам Вселенной, и он осознал весь титанический размер зеленого солнца, лишь когда подошел практически к центру Йидриса. Он не отводил взгляда от фигуры прямо впереди — зыбкий силуэт на фоне ослепительного сияния.

На овальной платформе, которой завершался мост, стоял Фулгрим, купавшийся в лучах пылающего солнца. Зная, что брат уже заметил его, Пертурабо не стал и пытаться идти тихо.

— Так вот что ты здесь искал? — спросил он. — Это и есть Ангел Экстерминатус?

Фулгрим обернулся со столь искренней улыбкой, что Пертурабо на секунду подумал, что ошибся и никакого предательства не было.

— Нет, это пустяк, — Фулгрим, ухмыляясь, покачал головой. — Чужацкая некромантия, только и всего.

— Значит, никакого оружия здесь никогда и не было?

— Оружия в том смысле, который доступен твоему ограниченному разуму? Нет.

— А что Ангел Экстерминатус — он тоже не существует?

— Пока нет, — ответил Фулгрим. — Но с твоей помощью это скоро изменится.

Заметив недоумение брата, он, жестокий даже в победе, рассмеялся:

— Эльдар же предупреждали, но ты так ничего и не понял.

— Так просвети же меня, — сказал Пертурабо, поднимая молот на плечо.

— Это я. Я должен стать Ангелом Экстерминатус.

Крепость стала островом из железа в океане светящихся зеленым призраков и их спутников с конечностями из стекла. Хотя тела призраков были нематериальными, какая-то сила — то ли неуничтожимый остаток жизни, ими прожитой, то ли некое свойство оплота Железных Воинов — не давала им просто так пройти сквозь твердый материал модульных фортификаций. Колючая проволока отрывала от их оболочек куски тумана, а физические повреждения уничтожали их так же, как и живого врага. Фантомы не могли преодолеть стены сами по себе, но разряды энергии, испускаемые призрачными механизмами, вполне могли проложить им дорогу. Эти невесомые существа могли взбираться по клепаному железу стен и штурмовать бастионы, а их руки могли вырвать воину сердце, даже несмотря на защиту доспеха.

Форрикс разбил кулаком стеклянный купол шлема на голове высокого создания, которое как раз перелезало через дымящиеся оплавленные останки «Носорога», раньше бывшего частью восточной стены. Очередь из комбиболтера пробила заднюю часть шлема. Перешагнув через растерзанные тела трех аналогичных созданий, он уступил место Железным Воинам в силовых доспехах, и их оружие разнесло на клочки фантомов, уже собиравшихся в бреши.

— Камнерожденный, — просигналил Форрикс по воксу, занимая позицию в тени «Мучителя» на приподнятой центральной опоре. — Восточная брешь перекрыта.

На время атаки фантомов «Теневому мечу» была уготована роль стационарной орудийной платформы. Сдвинуться с места он сможет, только когда будет разобрана вся крепость, но пока многочисленные орудия танка выкашивали наступающих эльдар, не стоило подвергать его угрозе ближнего боя.

— Несколько этих созданий идут к воротам, — ответил Фулл Бронн. — Те, что большие.

Камнерожденный вел бой из верхнего люка «Мучителя», с помощью пушки «Жнец» прочерчивая четкие горизонтальные линии обстрела и координируя огонь воинов на бастионах.

— Давай же, Торамино, — прорычал Форрикс. — Заставь своих Стор Безашх потрудиться!

Рев боевых горнов и грохот тяжелых стеклянных конечностей эхом отражались от стен цитадели, возвещая о битве между машинами Мортис и титанами эльдар, которая разворачивалась где-то поблизости. Из обрывков вокс-эха от стоявших рядом легионеров Форрикс понял, что боеспособность сохранил только «Мортис вульт», однако пользы от «Разбойника» будет немного, если только он не сумеет каким-то образом уничтожить двигатели обеих машин-призраков.

На каждой из четырех стен крепости воины в броне цвета вороненого железа с черным и золотом сражались с мертвецами Йидриса с неумолимой точностью автоматов. Слаженные действия легионеров, каждый из которых знал свою роль в битве, делали оборону несокрушимой. Их болтеры поливали площадь внизу чередой залпов; когда у одного воина заканчивался боеприпас, он отступал с огневого рубежа, чтобы перезарядиться, а опустевшее место занимали другие братья.

На данный момент Форрикс и его отряд численностью около роты действовали как мобильный резерв, затыкая разрывы в обороне. Хотя из всей группы терминаторов, приданной этому отряду, оставался только он, даже один воин в таком доспехе был подкреплением, с которым стоило считаться. На данный момент Форрикс и его люди перекрыли пять брешей и предотвратили в два раза больше прорывов на линии обороны.

Наблюдая за братьями, с несгибаемой стойкостью сражавшимися на бастионах, Форрикс подумал о заводных автоматах, которых Железный Владыка собрал в начале Крестового похода. Он вспомнил золотого льва, который планировался как подарок главе Темных Ангелов, но так и не был закончен; бронзовую лошадь, которая должна была стать частью главной декоративной композиции на Никее; небесный хронометр, который Жиллиман установил на самой высокой башне Храма Исправления на Макрагге.

Железные Воины превратили войну в искусство, в науку столь же чарующую, как и трагические истории о героизме и мужественно пролитой крови — истории, которые обычно рассказывали Влка Фенрика или всадники Чогориса.

Неоновые разряды энергии хлестали по цитадели, разрушая ее каркас, пробивая ранее ослабленные места. Ремонтные механизмы техники старались устранить повреждения, но запас деталей на борту машин, который мог вернуть им полную функциональность, уже давно был израсходован. За стенами укреплений скопились горы тел: легионеры гибли или от выстрелов навылет из плазменного оружия врага, или от призрачных когтей, разрывавших плоть.

Хотя Железные Воины и бились слаженно, словно хорошо смазанный механизм, детали этого механизма начинали изнашиваться. При текущих темпах потерь не пройдет и трех минут, как прозвучит последний болтерный выстрел.

Форрикс перебрался через заслон из «Носорогов» как раз в тот момент, когда разряд сверкающе-синей энергии разнес в одном из них отсек экипажа. Металл его взорвался, капли расплавленного адамантия и остатки плазмы закапали на землю, и оба танка с грохотом качнулись назад. Еще один выстрел — и танки отбросило еще дальше, словно в них врезался бойный шар осадного титана. Один из них скользил, вращаясь, словно по льду прямо к Форриксу — и тот, выставив плечо вперед, приготовился к столкновению.

«Носорог» врезался в него с такой силой, что остановить его казалось почти невозможным.

Почти.

Терминаторский доспех превращал самого воина в подобие танка, и в столкновении с холодным железом, которым стал Форрикс, у «Носорога» не было шансов. Корпус его прогнулся, и Форрикс оттолкнул танк обратно. В ворота уже пробивались две эльдарские машины, каждая в два раза выше легионера, и конечности их были объяты изумрудным пламенем.

«Носорог» врезался в одну из машин, заставив ее пошатнуться. Масса танка перебила ей ноги, и она рухнула. Форрикс, двигаясь тяжело, но неумолимо, пошел в атаку на вторую. Эльдарский конструкт заметил его и наставил на приближающегося врага стройную руку, которая заканчивалась длинноствольным оружием, похожим на копье.