Наконец Публий заманил одно из карфагенских войск в ловушку. Силан ловко подставил свой отряд под удар Магону, и тот, соблазнившись выгодами положения, втянулся в битву. В этот момент из лесистого оврага вышли воины Сципиона и окружили пунийцев. Однако, узнав о случившемся, два Газдрубала, вместо того чтобы по первому побуждению идти на выручку к Магону, куда они явно не успевали, немедленно напали на лагерь Сципиона. Публий решил не рисковать и отвел свое войско назад, вызывая на бой теперь уже Газдрубалов, а те при виде римлян поспешно отступили. В итоге и эта затея ни к чему не привела. Но с тех пор пунийцы стали еще более робкими и опасались вступать даже в мелкие стычки.
Постепенно карфагеняне отходили к Лузитании, пытаясь заманить римлян в те районы, где население еще твердо стояло за африканцев. Вскоре войско Публия ощутило трудности со снабжением. Далее углубляться во враждебные земли было опасно. В поисках способа переломить ход войны Сципион стал засылать к пунийцам своих иберов для агитации. Испанские наемники, наблюдая, как карфагеняне при численном перевесе постоянно отступают перед Сципионом, проникались все большим презрением к ним. Правда, пунийцы — большие специалисты по части пропаганды, как и всякие корыстолюбцы, — утверждали, что их тактика объясняется стремлением избежать кровавого побоища, в котором с обеих сторон погибло бы множество самих испанцев. Все же проримская агитация постепенно одерживала верх. Но затея Сципиона была очень близка духу пунийцев, потому они вскоре раскрыли его замысел и ответили тем же, в свою очередь отправив провокаторов в лагерь римлян. В этой идеологической войне одни отряды варваров переходили от римлян к африканцам, другие спешили проследовать в обратном направлении. Поскольку все-таки слава Сципиона в настоящее время сверкала ярче, ее свет привлекал большее число иберов, и войска пунийцев постепенно таяли.
Чтобы уберечь от римского влияния оставшиеся испанские отряды, карфагеняне ускоренным маршем направились к Океану. Ввиду необеспеченности тыла, римляне не могли преследовать их далее. Тогда Сципион объединил обе части войска и стремительным переходом нагнал пунийцев. Прямо с марша он выстроил армию к бою. Однако африканцы отсиделись в лагере. Три дня римляне вызывали противника на бой, но те не смели даже выглядывать из-за частокола.
За неимением большего Сципиону пришлось удовольствоваться этой, психологической победой. Он развернул свои легионы и повел их в направлении на Кастулон. Было ясно, что предстоит длительная и скучная борьба за территорию. Ничего иного не оставалось, как постепенно, один за другим брать испанские города и покорять племена, пока граница римского влияния не достигнет последнего рубежа пунийских владений.
Однако время шло, а дела в такого рода войне продвигались даже медленнее, чем предполагал Публий, кроме того, ему не хотелось распылять войско на гарнизоны. Но за отсутствием других вариантов Сципион запасся терпением и по кирпичику стал возводить здание победы.
Избавившись от преследования, карфагенские полководцы перевели дух и опять повернули свои полчища в направлении центральной Испании, чтобы мелкими наскоками мешать Сципиону в реализации его плана.
Между тем Публий навел контакт с большинством иберийских князей в пунийском стане и достиг с ними договоренности о совместных действиях. При сближении войск на достаточное расстояние римляне должны были бы напасть на карфагенян, а испанцам в этом случае надлежало воспрепятствовать отступлению пунийцев и таким способом принудить их к решающему сражению.
Все складывалось обнадеживающе, и, двигаясь навстречу врагу, Сципион впервые за последние месяцы сбросил с себя хандру, опутывавшую его, как сеть ретиария. Воображение уже рисовало ему заманчивые картины победоносного возвращения в Италию и затем… новый и главный поход.
Неожиданно карфагеняне изменили маршрут круто к северу. Сципион очень обеспокоился этим, предполагая, что противник раскрыл заговор иберов. Однако, по сведениям лазутчиков из вражеского стана, никаких репрессий африканцы не проводили, но обстановка в войске была чрезвычайно нервозной, а вожди все ночи напролет тайно совещались, постоянно ссорясь при этом.
Публий почувствовал, что год кончится не столь спокойно, как начался, и, совершенно оставив осаду местных крепостей, собрал все свои силы воедино, готовый к преследованию карфагенян.
Вдруг пунийцы, до того двигавшиеся одной огромной армией, где легче было уследить за испанцами, разделились на две части, и Газдрубал Барка с лучшими ливийскими подразделениями и несметным количеством самых ненадежных испанцев спешным маршем стал уходить к Иберу, а Магон и второй Газдрубал с остатками ливийцев, нумидийцами, лузитанами, галлами и наиболее преданными иберами заняли горные проходы, чтобы задержать римлян.
Сципион подошел к вражеским заставам на перевалах и остановился в замешательстве. Перебежчики от Газдрубала Барки сообщали ему, что испанцев, охраняя, почти как пленных, силой уводят прочь из их родных земель, и как они ни возмущены этим, но с удалением от римлян, лишенные поддержки Сципиона, не смеют открыто восставать против карфагенян.
Публий пока не мог однозначно выявить замысел Газдрубала. Понятно было только одно: пунийцы стремились не допустить перехода своих иберийских наемников к римлянам. Как бы там ни было, Сципиону надлежало оставить малоэффективную войну в дальней Испании и преследовать Газдрубала. Быстро пробиться через заслоны Магона не представлялось реальным, потому Сципион, делая большой круг, двинулся обходным путем. Он надеялся наверстать упущенное время, когда Газдрубал столкнется с противодействием населения в римской части Испании.
Газдрубал без задержки форсировал Ибер, так как пограничные римские отряды не в состоянии были воспрепятствовать переправе столь огромного войска, и направился к Пиренеям. Однако, как он ни торопился, Сципион, который мог позволить себе поход через земли дружественных народов почти без обоза, неумолимо настигал его. Сражение у пиренейских перевалов казалось неизбежным. С приближением Сципиона Газдрубаловы испанцы стали толпами бежать к римлянам. Над пунийцами собиралась гроза. Но, достигнув гор, Публий с удивлением узнал, что Газдрубал уже переправил своих наемников через Пиренеи.
Сработало главное пунийское оружие — деньги. Газдрубал сумел подкупить кельтиберов, и те ночью потайными тропами провели в горы африканский отряд, который с тыла напал на римскую заставу. Имея надежных проводников, карфагеняне не стали дожидаться утра и преодолели природный барьер той же ночью.
Римлянам вступать в Галлию не следовало, потому что уже почти двести лет они враждовали с многочисленным и воинственным галльским народом. Начнись война с галлами, она по своим масштабам мало уступит той, которую Рим ведет с Карфагеном. Кроме того, проконсул не имел права покидать свою провинцию без позволения сената. Несмотря на бешенство, впервые столь яростно терзавшее Сципиона, он разбил лагерь у перевала и принялся терпеливо ждать дальнейшего развития событий. Он понимал, что стоит римлянам перейти Пиренеи, и галлы несметной толпою примкнут к Газдрубалу, но если римляне будут далеко, то пунийцы сами окажуться в роли врагов галлов, и никакая сладкоречивость карфагенского полководца не защитит его от ненависти варваров.
Но надежды Публия снова не оправдались. Газдрубал сумел отлично поладить с галлами. Он налево и направо щедро разбрасывал сокровища, годами добывавшиеся карфагенскими купцами в бесчисленных торговых авантюрах. Сказалась и добрая память о Ганнибале, который в свое время, проходя по этой стране, сумел внушить варварам мысль, что пунийцы воюют лишь с их заклятыми врагами — римлянами, а самих галлов любят более всего на свете и никогда не причинят им вреда. В итоге, Газдрубал легко достиг Альп и у их подножия расположился зимним лагерем.
Места для сомнений не осталось: Газдрубал в недосягаемом для римлян районе дождется лета и тогда вступит в долину Пада. Потеряв всякую надежду на благоприятный исход войны в Испании, карфагеняне все силы бросили в Италию, уповая на талант Ганнибала. Получилось, что Сципион сам своими победами и неотступным преследованием врагов, вынудил их угрожать непосредственно его Родине. Обескураживающий итог столь удачно складывавшейся деятельности. Да, ему поручили Испанию, и он в три года почти полностью овладел этой огромной, богатой ресурсами, имеющей важное стратегическое и экономическое значение страной. Но какова будет обстановка в Италии на следующий год?
