— Считайте это наказанием, Георгий Семенович. Со­гласитесь, оно могло быть и покрепче.

Любимов знал, что пора уходить, но никак не мог за­ставить себя уйти, не задав томившего его вопроса:

— Григорий Петрович... кого вы назначаете началь­ником цеха?

Немиров с удовольствием ответил:

— Полозова.

— Полозова? — воскликнул Любимов.

Они встретились взглядами.

— Разве вы считаете, что это не деловая кандида­тура?

Любимов опустил глаза. Молчание было долгим, но директору хотелось дождаться ответа, а Любимову было очень нелегко ответить — нелегко после только что про­исшедшего разговора.

— Нет,   кандидатура   неплохая, — сказал  наконец Любимов.

— Вот и я так рассудил. Ну, до свиданья, Георгий Семенович.

— До свиданья, Григорий Петрович. Спасибо.

Когда дверь за ним закрылась, Немиров усмехнул­ся — значит, кое-что уже «дошло»? — и пробормотал, мысленно охватывая все, что связывалось для него с Любимовым:

— Именно так! Именно так!

В пятницу ночью успешно закончилось испытание второй турбины, а в субботу утром Алексея Полозова вызвали к директору. Он забежал к Ане, взял ее руки в свои и спросил:

— Если предложат, — соглашаться?

Никогда еще не видала она Алексея таким возбуж­денным, подтянутым и напряженным.

— Соглашаться, — сказала она.

— Не сорвусь?

— Нет.

— Веришь?

— Ты этого хочешь, Алеша, А раз хочешь — спра­вишься.

— Да, хочу!

Он отстранился, не выпуская ее рук.

— Да, хочу! — повторил он. — Хочу, потому что ви­жу, что и как делать. Знаю, что в цехе поддержат и по­могут. И верю, что смогу.

Он вдруг рассмеялся:

— А может, это все ерунда? Очередная головомойка или начальственная накачка, чтоб не забыл о том, что начальство бдит?

— Ну, беги. Я к тебе зайду узнать.

— Аня… Ты помнишь, какой сегодня день?

— Помню.

— Он же действительно может быть самым лучшим днем, да?

Алексей ушел — возбужденный, целиком захвачен­ный своими надеждами и планами, а она села на под­оконник, проводила его глазами — не бежит только по­тому, что неудобно! — и загрустила. Она так ждала вот этого дня! Когда она возвращалась домой, комната ка­залась ей уже чужой — как в гостинице. Чемоданы уложены, сунуть в один из них халат и полотенце — и уйти не оглядываясь... в ту нелепую, неуютную комнату с глобусом, где жизнь начнется сначала... И вот этот день — это и есть ее день?! Алексей все-таки помнит, что сегодня — суббота. И жадно хочет всего сразу?..

Она повторила про себя: он же действительно может быть самым лучшим днем. Ну нет! Нет, Алеша, нет! Мой день будет только моим днем!

Алексей замедлил шаги лишь у самого здания заво­доуправления. По лестнице он поднимался совсем мед­ленно, собираясь с мыслями. У него не было сомнений, для чего его вызывает Немиров. Уже третий день на за­воде знали, что директор решил снять Любимова, и передавали слова Диденко: «Бывает, что работник еще тут, но сам в себя не верит. Не мы снимаем — он сам себя снял». Что ж удивительного, если на его место вы­двинут человека, принявшего ответственность в трудный час?

С той минуты, когда Любимов покинул цех, оставив Полозова наедине с краснознаменцами и с десятками забот и неприятностей, Алексей фактически принял на себя руководство цехом. Он отдавал приказания, по­тому что их нужно было отдать, и планировал работу на ближайшие дни, потому что никто другой не мог этого сделать.

Утром позвонила Алла Глебовна: Георгий Семенович заболел и получил бюллетень, так что на сдачу второй турбины не придет. Разозлившись, Алексей подумал о том, что дело не только в сдаче второй турбины, что промедление и неразбериха тяжело отразятся на выпус­ке следующих машин, а Любимов и без того недостаточ­но занимался ими... Он позвонил директору:

— Григорий Петрович, товарищ Любимов на бюл­летене. Прошу разрешения принимать все нужные меры по всему ходу работ без оглядки на то, когда выздо­ровеет начальник цеха и что он скажет.

— А разве вы такого права не имеете как замести­тель? — спросил Немиров. — Какие такие особые меры вы собираетесь принимать, что вам нужно специальное благословение?

— Мне нужно знать, что я отвечаю и не обязан огля­дываться, — настаивал Полозов. — Иначе буду просить назначить другого ответственного руководителя. В цехе такое положение, что нельзя ни медлить, ни выжидать.

Немиров умел говорить добродушно, даже наивно, когда ему это было выгодно:

— Так действуйте, Алексей Алексеевич, благослов­ляю.

Впрочем, несколько часов спустя он пришел в цех вместе с главным инженером и подробно вникал во все дела, стараясь не упустить ни одного из самочинных действий, задуманных заместителем начальника. И Не­миров и Алексеев одобрили действия Полозова, и на прощанье Григорий Петрович сказал, обращаясь к Алек­сееву:

— Да, Дмитрий Иванович, в медицине есть такое средство — переливание крови. Иногда помогает лучше лекарств.

— И хирургия есть, — шутливо ответил Алексеев. — Тоже полезная штука.

Больше ничего сказано не было, но все эти дни, ра­ботая с утра до ночи, Алексей улавливал приметы и на­меки, все более утверждавшие его в мысли, что Люби­мова снимут, а его назначат. И если раньше он никогда не думал об этом, теперь мысль о возможном назначении вызывала у него подъем духа и лихорадочное не­терпение. Он знал, что ему будет трудно, но хотел са­мостоятельности и ответственности.

Директор ждал его:

— Садитесь, Алексей Алексеевич. Приказ подпи­сан. Любимова снимаю. Вас назначаю. Принимайте ко­мандование.

Полозов не удивился и как будто не обрадовался. Чуть покраснел и сказал:

— Хорошо. — Помолчав, добавил: — Благодарю за доверие и постараюсь справиться.

— Должны справиться, — сказал Григорий Петро­вич. И признался: — Не сразу я на это решился...

Полозов вскинул смеющийся, даже дерзкий взгляд:

— Ошибаться хирургу не полагается?

— Безусловно! — протянул Григорий Петрович и ве­село пошевелил бровью. Одну минуту они глядели друг на друга — два задиры, два упрямца, не любящие идти на уступки.

— И все-таки мне было жаль снимать Любимова, — сказал Немиров. — Вы знаете почему?

— Знаю. И сам жалею, что при его знаниях и опыте у него такие, а не другие свойства... свойства лично­сти, что ли. Можно узнать, куда вы его назначаете?

— Работать с ним вам придется по-прежнему.

— Помощником главного инженера по турбинному производству?

— Отгадали. Именно так.

Полозов вздохнул и сказал:

— Что ж! На вашем месте я поступил бы точно так же.

Немиров улыбнулся:

— А я бы на вашем месте, Алексей Алексеевич, сей­час землю рыл, чтоб справиться и сделать цех образ­цовым.

— А я и буду... землю рыть.

— Вы — будете, — подтвердил Григорий Петрович. С неожиданной  симпатией смотрел директор  на молодого инженера, так часто раздражавшего его, бо­ровшегося с ним и победившего. Он чуял в Полозове зрелую и  настойчивую силу — качество,  которое он ценил и в себе, и в других. Бывает, что коса найдет на камень, и тогда искры сыплются? Что ж, было и это. А сейчас я даю этой силе и простор и направление... и от меня зависит, как сложатся отношения дальше. Не сумею быть сильней — ничего у нас не выйдет. Но я же сумею!

— Вы понимаете, Алексей Алексеевич, чего вам не хватает и в чем у вас будут трудности?

— Понимаю, Григорий Петрович. Но я не собираюсь останавливаться. Опыт и знания не приходят сами.

— Да, но кроме них есть еще важнейшее качество руководителя — умение охватывать целое и не терять­ся в частностях. Видеть под ногами и не упускать пер­спективы. Это качество надо в себе развивать. Задатки к тому у вас есть, судя по вашим последним мерам, кото­рые я одобрил.

— Это были меры заместителя, — твердо сказал Алексей. — Приняв назначение, Григорий Петрович, я ими не ограничусь.