С о к р а т. Бунт в войске на вражеской территории?
К р и т и й. Он может повернуть корабли обратно - с тем, чтобы совершить переворот и объявить себя тираном. Кто может помешать ему, если и народ поддержит его?
С о к р а т. Никто, кроме самого Алкивиада. Ведь рассудительный человек, цело-мудрый, умеет властвовать не только над другими, но и над самим собой.
К р и т и й. Алкивиад, своевольный с юности, безудержный, обладает рассудительностью?
С о к р а т. Когда необходимо, да.
К р и т и й. Но если он вернется и предстанет перед судом, ему грозит смерть! Или он, как ты, решит, что претерпеть несправедливость лучше, чем совершать ее?
С о к р а т. Нет, он из тех, кто, совершив несправедливость нечаянно или даже по умыслу, тотчас готов понести наказание, чтобы очистить душу; а поскольку он молод и горд, то никакой несправедливости по отношению к себе не потерпит.
К р и т и й. Значит, он предпримет все меры, чтобы избежать суда и смерти?
С о к р а т. Конечно.
К р и т и й. Ты рад?
С о к р а т. Чему же мне радоваться? Как быстро город одолел Алкивиада, как в конце концов случилось и с Периклом! Но это же лишь на беду ему, то есть всем нам, афинянам.
К р и т и й. Кто знает, может быть, как раз к добру для Афин? Хармид, идем. А ты, Сократ, подумай все-таки о том, что я сказал тебе. А сказками о воздаянии в Аиде пусть тешат себя рабы.
Критий с молодым человеком уходят; Сократ, проводив их взглядом, идет в другую сторону в сопровождении нескольких юношей; опускаются сумерки, а в вышине в вечерних лучах солнца вспыхивает Парфенон.
АКТ III
Сцена 1
Спарта, состоящая из нескольких поселений на равнине среди гор, естественных стен города. У реки Еврот дом царицы Тимеи с пристройками и садом. В садовую калитку со стороны гор входит Алкивиад, одетый, как спартанцы, в одну шерстяную рубаху, с длинными волосами, в сопровождении верного раба Тиресия.
А л к и в и а д
Мне снится сон, который длится год,
Иль два, иль три, пора бы и проснуться?
Вхожу к царице, как пастух одетый,
Босой, длинноволосый, загорелый,
Иль воин, или царь, - простые нравы
Мне по сердцу, как на войне бывало,
Да здесь вся жизнь, как лагерный уклад,
С похлебкой общей для мужчин, готовых
Сейчас вступить в сраженье.
Т и р е с и й
А по мне
Уж лучше повара иметь при доме
И все иные блага афинян.
А л к и в и а д
(прохаживаясь по саду)
А жизнью наслаждаются, похоже,
Одни лишь женщины, дыша свободой,
Какой не ведают мужья, и дети
Их радуют до возраста, когда
Они всего прелестней, - до семи,
А там их забирает государство
На воспитание из них бойцов.
Т и р е с и й
Из мальчиков, а девочек куда?
А л к и в и а д
Из них растят здоровых матерей,
Как воинов на ниве Гименея...
Т и р е с и й
Как телок в стаде, чтобы без изъянов, -
Я это понимаю хорошо.
А л к и в и а д
На празднестве ты видел хоровод
Из девушек, невинно обнаженных,
Не очень и красивых, но здоровых,
И гордых тем стыдливо и задорно?
Т и р е с и й
Да, шествие, скажу, на загляденье!
А л к и в и а д
Нет, афинянки в туниках прекрасней,
А обнаженность хороша в постели.
Т и р е с и й
Афины! Нет пути тебе домой.
По мне уж лучше б бунт ты поднял в войске
И Сиракузы разом сокрушил.
А л к и в и а д
У вражьих стен бунт в войске - это гибель.
Уж лучше мне погибнуть, а не войску,
Когда я не сумею защититься
От козней недругов моих в Афинах.
Т и р е с и й
Но ты ведь не решился возвратиться.
А л к и в и а д
На суд явиться? Нет! Когда о жизни
Моей идет тут речь, я не доверюсь
И матери моей, чтоб по ошибке
Она не положила черный камень
Заместо белого. Я не ошибся.
Друзей моих казнили; та же участь
Ждала меня в Афинах, ждет еще.
Имущество мое конфисковали
И повелели всем жрецам и жрицам
Проклясть Алкивиада, - каково?
Одна Феано в храме, где клянутся
Все юноши быть верными Афинам,
Не подчинилась повеленьям власти,
Сказав, что жрица для благословенья
Она во храме здесь, не для проклятья.
Т и р е с и й
Хоть кто-то вспомнил о тебе к добру.
Входит служанка, оглядываясь по сторонам, и уводит за собой Алкивиада. Покои царицы. Тимея, высокая, ладная, еще молодая женщина, и Алкивиад, скинувший рубаху, полуголый.
А л к и в и а д
А как же без мужей?
Т и м е я
Есть братья мужа.
Когда муж хвор твой, ладному мужчине
Спартанке уступить не только можно,
А должно, чтоб родить детей здоровых.
Нам прелюбодеянья ни к чему.
Мы отдаемся по природе женской,
Здоровой и могучей, как закон.
А сладострастья ищут у гетер,
Как я слыхала, за большие деньги.
У нас таких особ не очень любят,
Да мы бедны; железными деньгами
Роскошествовать трудно, - тяжелы.
(Ласкается к Алкивиаду.)
Я влюблена в тебя, Алкивиад!
Но это тяжело - вздыхать и думать,
Увижу я тебя, хотя бы мельком?
О, радость и печаль - всего на миг!
(Смеется.)
Одетый под спартанца афинянин
Меня смешит, не знаю, почему.
Изнеженным он кажется и дивным,
Как царский сын в лохмотьях, как Адонис,
В которого влюбилась Афродита.
Недаром ты красив, как лев могучий.
