Баллада XXIII (Диссо, фиг. 1) Поэт, во фраке соловей, Друг и защитник куртизанок, Иветту грустную овей Улыбкой хризантэмных танок, Ты, кто в контакте с девой тонок, Ты, сердца женского знаток, Свой средь грузинок и эстонок, Прими Иветту в свой шатрок! Ты, вдохновенно-огневой, Бродящий утром средь барвинок, Приветь своей душой живой Иветту, как певучий инок. Врачуй ей больдушевных ранок, Психолог! интуит! пророк! Встречай карету спозаранок, Прими Иветту в свой шатрок. Стихи и грезы ей давай, Беднеющей от шалых денег, Пой про любовью полный май, Дав ей любовь вкусить, весенник! Целуй нежней ее спросонок И помни меж поэзных строк: Застенчивая, как ребенок, Вошла Иветта в твой шатрок… Тебе в отдар — созвучных струнок Ее души журчащий ток. Возрадуйся же, вечный юнок, Что взял Иветту в свой шатрок! Баллада XXIV (Диссо, фиг. 2) Царевич Май златистокудрый Был чудодейный весельчак: Прикидывался девкой бодрой, То шел, как некий старичок, Посасывая каучук Горячей трубочки интимной… То выдавал мальчишкам чек На пикники весною томной. А иногда царевич мудрый, Замедлив в резвом ходе шаг, Садился на коня, и бедра Его сжимал меж сильных ног. Иль превращался в муху вдруг И в ухо лез, жужжа безумно, Смотря, как мчится человек На пикники весною томной… Осыпав одуванчик пудрой, Воткнув тычинки в алый мак, Налив воды студеной в ведра, Сплетя из ландышей венок, Хваля, как трудится паук, И отстоявши в праздник храмный Обедню, — направлял свой бег На пикники весною томной. Люблю блистальный майский лик, Как антипода тьмы тюремной. Ловлю хрустальный райский клик На пикники весною томной. Баллада XXV (Н Е О) Усни в зеленом гамаке Под жемчужными мотыльками, Над слившимися ручейками, — Усни в полуденной тоске. Зажми в свежеющей руке, Без дум, без грез и без желанья С ним встречи в странном далеке, Его последнее посланье. Умей расслышать в ручейке Его уста с его стихами, Эола вьющееся знамя Умей увидеть в мотыльке. В отдальной песне на реке Почувствуй слезы расставанья, Прижми ладонью на виске Его последнее посланье. Следи за солнцем на песке, За ползающими тенями. Пробудят пусть сравненье с днями Они в тебе, в людском цветке. Ты, легкая, здесь — налегке, Лишь гостья краткого свиданья, И смерть твоя видна в листке Его последнего посланья. Чем ближе к гробовой доске, Сильней — любви очарованье: В руке, как в глиняном куске, Его последнее посланье. Квинтина I Благоухающая вся луною И упояющая соловьем, Она владычествует надо мною — Вервэна, выглотанная живьем, — С лимоном устрица — фужер с волною. Не захлебнуться ли теперь волною? Не погрузиться ли в нее живьем? Весь озаряемый больной луною, Остро я чувствую, что надо мною — Соблазн, растрелившийся соловьем. Кто не прикидывался соловьем Под этой ветреной, шальной луною? Кто не мечтал меня изъять живьем? Глубь не влекла ль меня своей волною? Кто не рапировал в мечтах со мною? О, благодать небес! Ты надо мною Благоуханною течешь волною, Поешь весенящимся соловьем, И, обливая вдруг меня луною, Возносишь в синие верхи живьем. Та, кто живое все берет живьем, Неторжествующая надо мною, Легко выбрасывает мне волною Вервэну, трелящую соловьем И упояющую мозг луною… Квинтина II Моя земля! любовью ты жива! Моя любовь! ты вскормлена землею! Ты каждый год по-вешнему нова! Сверкающие утренней зарею Пою тебе хвалебные слова! О, что за власть имеют те слова, Которые излучены зарею! Земная жизнь! да будь всегда жива! Земная страсть! да будь всегда нова! Бессмертно будь, рожденное землею! Я создан сам цветущею землею, И только ею грудь моя жива. Я вдохновляюсь юною зарею, Шепчу в восторге нежные слова. Так: жизнь земли всегда душе нова. И ты, моя любимая, нова, Когда щебечешь чарные слова, Дарованные млеющей землею. К тебе любовь бессмертная жива, Она сияет майскою зарею. О, наслаждайтесь красочной зарею И славословьте жизнь: она нова! Творите вдохновенные слова! И пусть планета, что зовут Землею, Пребудет ввек прекрасна и жива! |
