1908. Порт-Дальний Около Иртыша Местность вкруг уныла, скучна: Тундра, кочки и болота — Перед взором безотлучны… Жизнь без шума, без заботы. Я завидую той жизни Средь глуши в уединеньи: Здесь не слышно укоризны, Злого слова, оскорбленья. Нет здесь лжи несправедливой, Нет здесь зависти и злобы, В этой тундре молчаливой Веет прелестью особой. Едем дальше. Вечереет. Средь прибрежного камыша Плавно льются и чернеют Воды мутного Иртыша. Я смотрю на эти воды, Что текут, как будто, в мире — Воды взяли воеводу, Победителя Сибири. Я смотрю, припоминая Славный облик атамана, Что фантазия, играя, Создает в фате тумана. Уж Иртыш остался сзади, Уж тайга сменила тундру, Спит природа вся в прохладе; Через Обь поедем к утру. Вкруг тайга мрачна, угрюма. Поезд наш ползет лениво. Царство, бывшее Кучума, Живописно и красиво. 1903. Порт-Дальний
Озеро Байкал Зеленая вода в высоких берегах, И берега вокруг, подернутые мглою. Вершины темных гор виднеются в снегах И грозно высятся над чистою водою. Какой кругом простор! Какая ширина! Как воздух чист и свеж! как озеро спокойно! Какая мертвая, холодная весна! Как дышится легко! Как сердце бьется стройно! Святое море спит… Воды зеркальна гладь; Местами только лед покоится на водах; Не может сразу взор картины всей обнять, И даль теряется вдали на неба сводах. А в горах глухо ветр порывисто гудит; Тоскливый шум его в ущельях замирает; В прозрачном воздухе Святое море спит; При солнце северном гладь озера сверкает. 1903. Июнь Порт-Дальний Ночная прогулка (эскиз) Прозрачный небосклон далекого Востока Сменяет ночи тьма, мертвя собой жару. Я шляпу легкую и плащ с собой беру, Дышу прохладою живительной глубоко. Вдоль улиц города, среди китайских фанз, Коттэджей в зелени, залитых ярким светом, Иду вперед, и родины приветом Меня дарит знакомый мне романс. А вкруг клокочет жизнь: гуляют пешеходы; И рикши грязные, согнувшись до горба, Бегут рысцой; шумят залива воды; Да где-то вдалеке с тоской скрипит арба. 1906 Сириус (интродукция) Ты, человек, клянущий небеса, Клянущий землю, плаху вечной казни, Пойми меня; о, что за чудеса — Снега — снега — снега… И гасни… гасни… Из цикла «Сириус» (второй сонетныи вариант) Я пристаю на легком корабле К планете льда, сверкательной как сабли. Что пред моим судном все дирижабли, Созданья рук живущих на земле? Какой мороз! Тому, кто жил в тепле, Не вытерпеть брильянтовых иголок, Но я рожден на севере — я колок, Как сам мороз, запрятанный в игле. Встречает ночь, — светла и голуба, — Там ночь всегда, там солнце не знакомо… Я познаю, что я теперь лишь дома… Я рад, я горд. Прощай, земля-раба. Я превращу теперь в ничто корабль, Моим безумьям верный дирижабль. 1909. Декабрь Из цикла «Сириус» На Сириусе Снега — снега… Снега — снега — снега… На них растет так тихо-тихо замок. Иду, иду… Чуть звякает нога… Сапфирный тон чуть льется из-за рамок. Какая тишь! Какая пустота! За залом зал сияние немое… О, лишь в таком палаццо Простота Достойна жить, себя безлюдьем моя!.. За залом зал меня рисует пол, — Он золотисто-зеркально опалов. Мой шаг земной тут легок, как Эол, И каблуки звенят, как тост бокалов. Иду, иду… Чуть звякает нога. Снега — снега… Снега — снега — снега… 1909. Декабрь Муза Волнистый сон лунящегося моря. Мистическое око плоской камбалы. Плывет луна, загадочно дозоря Зеленовато-бледный лик сомнамбулы. У старых шхун целует дно медуза, Качель волны баюкает кораблики, Ко мне во фьорд везет на бриге Муза Прозрачно-перламутровые яблоки. В лиловой влаге якорь тонет… Скрип. В испуге колыхнулась пара раковин, Метнулись и застыли стаи рыб, Овин полей зовет и манит в мрак овин. Вот сталью лязгнул бриг о холод скал, И на уступ спустилась Муза облаком. Фиорд вскипел, сердито заплескал И вдруг замолк, смиренный строгим обликом. Она была стройна и высока, Как северянка, бледная и русая, Заткала взор лучистая тоска, Прильнув к груди опаловою бусою. Нет, в Музе нет античной красоты, Но как глаза прекрасны и приветливы! В ее словах — намеки и мечты, Ее движенья девственно-кокетливы. Она коснулась ласково чела Устами чуть холодными и строгими И яблоки мне сыпать начала Вдохновлена созвездьями высокими. К лицу прижав лицо, вся — шорох струй, Запела мне полярную балладу… О Муза, Муза, чаще мне даруй Свою неуловимую руладу. И яблоко за яблоком к устам, К моим устам любовно подносила. По всем полям, по скалам и кустам Задвигалась непознанная сила. Везде заколыхались голоса, И вскоре в мощный гимн они окрепли: Запело все — и море, и леса, И даже угольки в костровом пепле. А утром встал, под вдохновенья гром, Певец снегов с обманчивой постели, Запечатлев внимательным пером Виденья грез в изысканной пастэли. |
