Газэлла VII Твоих невоплотимых глаз, Ильферна моя, Никто не целовал из нас, Ильферна моя. А кто бы их увидеть мог, тот не жил бы дня. Когда бы в них взглянул хоть раз, Ильферна моя. Тебе одной дары миров, сиянье огня, Цветы, восторги и экстаз, Ильферна моя. Тебе, одной тебе, поет и лира, звеня. Тебе хвалу воздает Парнас, Ильферна моя. Я твой, я безраздельно твой! люби же меня! Тебя увижу в смертный час, Ильферна моя! Газэлла VIII
Ты любишь ли звенья персидских газэлл — изыска Саади? Ответить созвучно ему ты хотел, изыску Саади? Ты знаешь, как внутренне рифмы звучат в персидской газэлле? В нечетных стихах, ты заметил, звук бел — в изыске Саади? Тебя не пугал однотонный размер в газэлловом стиле? Поймать, уловить музыкальность сумел в изыске Саади? Так что же так мало поэты у нас газэлл написали? Ведь только Кузмин был восторженно-смел с изыском Саади… Звените, газэллы — газельи глаза! — и пойте, как пели На родине вашей, где быть вам велел изыском — Саади! Рондо XIX Вервэна, упоенная морской Муаровой волной, грустней Лювэна, Овеяла меня своей тоской Вервэна. И под ее влияньем вдохновенно Я начал петь глаза Манон Леско, Смотрящие мне в душу сокровенно. Возник в душе улыбчивый покой. Она свята, как древняя Равенна: То льется в душу лунною рекой Вервэна. Рондо XX Пока не поздно, дай же мне ответ, Молю тебя униженно и слезно, Далекая, смотрящая мимозно: Да или нет? Поэзно «да», а «нет» — оно так прозно! Слиянные мечты, но бьются розно У нас сердца: тускнеет в небе свет… О, дай мне отзвук, отзнак, свой привет, Пока не поздно. Ты вдалеке. Жизнь превратилась в бред. И молния, и гром грохочет грозно. И так давно. И так десятки лет. Ты вдалеке, но ты со мною грезно. Дай отклик мне, пока я не скелет, Пока не поздно!.. Рондель XV Ее веселая печаль, Ее печальная веселость… Саней задернутая полость, И теплая у губ вуаль. Какая тяга в зовы миль! Какая молодая смелость! В душе — веселая печаль, В душе — печальная веселость. В мечтах — кабинки, пляж, Трувиль. Вокруг — зимы нагая белость. В устах — коралловая алость. В ушах — весенняя свирель. В глазах — веселая печаль. Сонет XXХ Петрарка, и Шекспир, и Бутурлин (Пусть мне простят, что с гениями рядом Поставил имя скромное парадом…) Сонет воздвигли на престол вершин. Портной для измеренья взял аршин. Поэт, окинув нео-форму взглядом И напитав ее утопий ядом, Сплел сеть стихов для солнечных глубин. И вот, сонета выяснив секрет, Себе поэты выбрали сонет Для выраженья чувств, картин, утопий. И от Петрарки вплоть до наших дней Сонет писали тысячи людей — Оригинал, ты потускнел от копий!.. Баллада XXI Витает крыльный ветерок Над звездочными васильками, Над лентой палевых дорог, Над голубыми ручейками. Витает на восточной Каме, Как и на западной Двине, И цветовейными устами Целует поле в полусне. Витает, свой свершая срок, Над рощами и над лесами, Над оперением сорок И над пшеничными усами. Мы впив его, витаем сами, Витаем по его вине Над изумрудными красами, Целуя травы в полусне. Его полет — для нас урок, Усвоенный чудесно нами: Так добродетель и порок Равно лелеемы волнами Зефира, мучимого снами И грезой о такой стране, Где поэтическое знамя Целует ветер в полусне. Чаруемы его мечтами О невозможной стороне, Мы в этом мире, точно в храме, Целуем знамя в полусне… Баллада XXII В четверку серых лошадей Несется синяя карета. Внутри ее, средь орхидей, Сидит печальная Иветта. Она совсем легко одета, За что ее корит злой толк. Ее овил вокруг корсета Gris-perle [4]вервэновейный шелк. Она устала от людей, Равно: от хама и эстета, От их назойливых идей, — Она, мимоза полусвета. Ей так тяжел грассир корнета И пред семьей дочерний долг, Что прячет перламутр лорнета В gris-perle вервэновейный шелк… В нее влюбленный лицедей, — С лицом заморыша-аскета, С нелепым именем Фадей, — Поднес ей белых два букета, И в орхидеях, как комета На отдыхе, кляня весь полк Из-за корнета, грезит: «Где-то — Волна, — вервэновейный шелк»… Сверни же к морю, в дом поэта. Что ехать в город? он — как волк! Кто, как не ты, придумал это, Gris-perle вервэновейный шелк?… вернуться Gris-perle (gris de perle) — Жемчужно-серый (фр.) |
