1917. Июнь Гатчина Гатчинскии весенний день Тридцатый год в лицо мне веет Веселый, светлый майский день. Тридцатый раз Сиреневеет В саду душистая сирень. «Сирень» и «день» — нет рифм банальней! Милей и слаще нет зато! Кто знает рифмы музыкальней И вдохновенней — знает кто?! «Сирень» и «день»! Как опьяненно Звучите вы в душе моей! Как я на мир смотрю влюбленно, Пьян сном сиреневых кистей! Пока я жив, пока я молод, Я буду вечно петь сирень! Весенний день горяч и золот, — Виновных нет в весенний день! 31 мая 1917 Гатчина Поэза разъяснения Мои стихи не очень вдохновенны Последний год… Не вдохновенны оттого, что пленны, А я все тот… Я не могу сказать всего, что надо, Хотя могу… И чтоб не лгать реально, — вот досада, — Фантазно лгу. Да, ваших дней волнующая проза — Больной вопрос… А потому — Миррэлия — как грёза, — Взамен всех проз!.. 9 ноября 1916 Гатчины Поэза алых туфель Ало-атласные туфли были поставлены на стол, Но со стола поднимались и прижимались к губам. Создал сапожник-художник, а инженер вами хвастал. Ало-атласные туфли глаз щекотали гостям. Ало-атласные туфли, вы наподобие гондол, Помните температуру требовательной ноги? Ало-атласные туфли, сколько купивший вас отдал Разума и капитала — знает один Ибрагим… Ало-атласные туфли с дымчатым кроличьим мехом Грелись кокетно в ладонях и утопали в коврах, Топали в пламенном гневе, то содрогались вы смехом, Вас на подносах носили на вакханальных пирах. Плавали бурно в шампанском, кушали пряные трюфели, Аэропланом взлетали, били мужчин по щекам, Ало-атласные туфли, ало-атласные туфельки! Вы, чьи носки к молодежи! чьи каблуки — к старикам! 15 октября 1917 Петроград Гений Лохвицкой Я Лохвицкую ставлю выше всех: И Байрона, и Пушкина, и Данта. Я сам блещу в лучах ее таланта, Победно обезгрешившего Грех: Познав ее, познал, что нет ни зла, Нет ни добра, — есть два противоречья, Две силы, всех влекущие для встречи, И обе — свет, душа познать могла. О, Бог и Черт! Из вас ведь каждый прав! Вы — символы предмирного контраста! И счастлив тот, о ком заботясь часто, Вселяется в него, других поправ. И в ком вас одинаково, тот благ: Тот знает страсть, блаженство и страданья, Тот любит жизнь, со смертью ждет свиданья, И тот велик, как чародей, как маг! И грех, и добродетель — красота, Когда их воспринять благоговейно. Так Лохвицкая просто, беззатейно Открыла двух богов и два креста. 1912. Июль Веймарн Промельк («И в зле добро, и в добром злоба…») И в зле добро, и в добром злоба, Но нет ни добрых, нет ни злых, И правы все, и правы оба, — И правоту поет мой стих. И нет ни шведа, ни японца. Есть всюду только человек, Который под недужьем солнца Живет свой жалкий полувек. 21 декабря 1917 Петроград К шестилетию смерти Фофанова Как это так могло случиться, Что мог он в мае умереть, Когда все жаждет возродиться, И соком жизненным кипеть?!.. Певец весны, певец сирени И майских фей, и соловьев, Чьей лиры струны так весенни, Чей стих журчливее ручьев. Как мог он, этот вешнепевец, Как он сумел, как он посмел Уйти от пляшущих деревьев И от кипящих маем тел? На скорбь обрек живых умерший, На осень он весну обрек… Что может быть больней и горше, Чем умолканье вешних строк?… Все не могу я надивиться И все дивиться буду впредь, Как это так могло случиться, Что мог он в мае умереть?!.. 20 июня 1917 Мыза Ивановка Россини (сонет) Отдохновенье мозгу и душе Для девушек и правнуков поныне… Оркестровать улыбку Бомарше Мог только он, эоловый Россини. Глаза его мелодий ясно-сини, А их язык понятен в шалаше. Пусть первенство мотивовых клише И графу Альмавиве, и Розине. Миг музыки переживет века, Когда его природа глубока, — Эпиталамы или панихиды! Россини — это вкрадчивый апрель, Идиллия селян «Вильгельма Телль», Кокетливая трель «Семирамиды». 1917. Октябрь Петроград Поэза бывшему льстецу |
