— Отвечай мне, Кастеллано.

Я сжимаю край скамейки по обе стороны от себя.

— А, то есть мы снова перешли на фамилии, да?

Мне не стоит жаловаться. Мы оба должны делать все, чтобы стереть то, что между нами случилось. И это, в том числе, значит, что он больше не должен произносить мое имя так, будто оно принадлежит ему.

Он делает шаг вперед, и в его взгляде явное предупреждение.

— Ты не задал вопрос, — замечаю я.

— Не играй со мной. Я четко сказал тебе, не пить больше алкоголь. Ты не умеешь с ним обращаться, он заставляет тебя вести себя безответственно.

— И какая теперь разница? — Сердце готово вырваться из груди при одном его виде. От боли, от злости, от этой изматывающей тоски при мысли, что он уедет. Я встаю, кулаки сжаты до белых костяшек. — Все равно ведь ты не останешься, чтобы смотреть, как я выставляю себя дурой, Ди Санто.

Его зубы стиснуты, и из горла вырывается приглушенный рык. Он резко хватает меня за шею сзади, грубо притягивая к себе, пока наши дыхания не начинают смешиваться.

— Назови меня по имени, — хрипло шепчет он.

Я не могу сдержаться.

— Кристиано… — выдыхаю я. — Назови меня.

Его взгляд соскальзывает на мои губы, и по всему телу прокатывается дрожь, от макушки до кончиков пальцев. Потом его глаза поднимаются, и я на секунду вижу ту тьму, что прячется за ними.

— Трилби… — Его голос срывается. — Господи, спаси меня… — простонал он и, положив ладонь мне на затылок, притянул меня к своим губам.

Облегчение разливается по всему телу, проникая в кости, размягчая каждую мышцу. Я растворяюсь в нем.

Его губы жадно заставляют мои приоткрыться, и он проникает внутрь языком с голодной, дикой настойчивостью. Я прильнула к нему, вцепившись как в воздух, и он отпускает мою шею, чтобы обхватить лицо ладонями. Его пальцы зарываются в мои волосы и скользят вниз, от затылка до самой поясницы, оставляя за собой нетерпеливую, пульсирующую дорожку. Я извиваюсь под его руками, не в силах сдержать дрожь, а он вжимает в мои губы итальянские проклятья, звучащие так, будто он захлебывается от желания.

Он откидывается на скамейку, увлекая меня за собой, и я оказываюсь у него на коленях, стоя на коленях по обе стороны от его бедер. Его руки снова тянутся к моим волосам, взъерошивают их так, как ему явно нравится, и он дергает за пряди, пока продолжает безжалостно захватывать мои губы.

Мое сердце бешено колотится, а страх быть застуканной маячит где-то на краю сознания.

Он приподнимает мое платье, и мои трусики плотно прижимаются к его брюкам. Потом он тянет меня ближе, усаживает прямо на свою эрекцию и заглушает мой стон поцелуем.

Голова кружится. Он отрывается от моих губ, берет лицо в ладони и смотрит мне в глаза.

— Мне нужно почувствовать тебя рядом. Кожа к коже. Только один, последний раз.

В его взгляде бездна отчаяния, и я лишь молча киваю, потому что в этот момент готова отдать ему все.

Он отпускает одну руку и опускает ее к молнии. Звук, с которым она разъезжается, кажется громким и резким в тишине беседки. Я тут же оглядываю сад, боясь, что кто-то мог последовать за одним из нас. Но когда поворачиваюсь обратно к Кристиано, у меня буквально перехватывает дыхание.

Он уже достал член из штанов и медленно водит по нему сжатым кулаком.

— Иди сюда.

Он просовывает руки под мою задницу и поднимает меня, усаживая прямо на свой член, прижатый к животу. Как только моя киска обхватывает его, я обессиленно падаю ему на плечо. Он издает стон, от которого у меня вспыхивает душа. Господи, это ощущается как все, чего мне не хватало в этом мире.

Все мое тело пульсирует в предвкушении, и когда он крепко сжимает мои бедра, я втягиваю воздух сквозь зубы. Он нежно двигает мной, пока все мое тело не начинает петь от желания. Его голова откидывается назад к каменной стене, веки опускаются.

Он твердый и нежный одновременно, горячий и ледяной, запретный, и все же от него невозможно оторваться.

Он крепко сжимает мои бедра и начинает медленно двигать меня вверх-вниз, и трение между нами такое острое, что у меня перед глазами вспыхивают звезды.

Меня больше не волнует, что мы в саду моего жениха и что кто угодно может выйти из парадной двери и увидеть нас. Мы даже не удосужились спрятаться за беседкой, мы внутри, на виду у каждого, кто может пройти мимо.

Он закрывает мне рот ладонью, и я вдруг осознаю, что стону без удержу, не думая ни о чем.

Мы не произносим ни слова, потому что это просто... блядь... слишком хорошо.

Я мчусь навстречу оргазму, и темп все нарастает. Я прижимаюсь сильнее, ощущая, как его член пульсирует подо мной, как каждый рельеф, каждая выпуклость скользит внутри. Но даже несмотря на то, что развязка близка, меня внезапно накрывает: этого все равно будет мало. Этого всегда будет мало.

Я хочу, чтобы он вошел в меня. Глубоко.

Эта мысль должна бы пугать до дрожи. Я девственница. Никто еще не разрушал этих стен, и они обещаны самому опасному человеку восточного побережья Америки.

Но... Кристиано.

Я доверяю ему. Я нуждаюсь в нем.

Я хочу, чтобы это был именно он.

Мои бедра сжимаются, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Его веки приподнимаются, и его взгляд встречается с моим..

Я прижимаю ладонь к его щеке и закусываю нижнюю губу. Его член наливается подо мной, пока я молча пытаюсь дать понять, чего хочу.

Его глаза сужаются на долю секунды. Это вопрос.

Я медленно киваю.

А потом его сильные руки оказываются у меня под мышками, и вот я уже в его объятиях, он несет меня через беседку к задней стене. Он разворачивается и с силой прижимает меня к стене, сжимает мою шею сзади и заглушает поцелуем. Другой рукой он подхватывает мою ногу, закидывает ее себе на предплечье и поднимает меня вверх, вжимая в камень. Все происходит так быстро. И я этого хочу.

Я хочу все.

Его руки заняты, и он не может направить себя, но головка члена уже ищет мой вход, и от этого сладкого ожидания у меня сносит крышу. Когда он находит нужное место, мы одновременно отрываемся друг от друга, и оба опускаем взгляд на то, где наши тела вот-вот соединятся.

Наши вдохи глубокие и отчаянные, наши грудные клетки поднимаются и опускаются в унисон. Он чуть выгибается, поднимая таз, и его член продвигается внутрь на пару сантиметров. Из моих губ вырывается хриплый всхлип. Это не больно, но сам факт того, что запретная часть его тела проникает в меня, ошеломляет.

Я прижимаюсь лбом к его лбу и вдыхаю жар, поднимающийся от его плеч.

— Сделай это, — шепчу я. — Я хочу, чтобы это был ты.

Он медленно качает головой, и внезапно мне становится по-настоящему страшно, что он передумает.

Слова срываются с губ, сбиваясь одно на другое:

— Мне все равно, будет ли больно. Я просто хочу чувствовать тебя. Всего тебя.

Я склоняюсь и провожу языком по его губам.

Наступает невыносимая пауза, секунда, другая… пока, наконец, он не выдыхает с хрипом последнее, решительное:

— Ты моя, малышка.

А потом он роняет меня.

Его член врезается в меня, прорезая плеву одним мощным толчком, и весь воздух вылетает из моих легких. Кажется, меня разрывает на части, растягивает до предела, до самой грани.

— О, блядь, — выдыхаю я. — Блядь… блядь… бляяядь.

— Трилби… с тобой все в порядке? Скажи, что ты в порядке. — Его голос звучит торопливо, напряженно, а губы засыпают мое лицо поцелуями.

Я киваю. Потому что, несмотря на чистую, необузданную боль — я в порядке.

— Я хочу… чтобы ты сделал… еще кое-что… для меня, — выдыхаю я, сбивчиво.

— Что угодно, — шепчет он, продолжая целовать меня, легко касаясь губами и языком моей кожи.

— Кончи в меня.

Он замирает.

— Трилби, я⁠…

— У меня только что были месячные, — спешу сказать я. — Я знаю, как это работает. Пожалуйста…

Он снова обхватывает мое лицо, но теперь в его прикосновении столько нежности, что я таю в его руках. Затем он прижимается своими губами к моим и начинает двигаться. Сначала мне кажется, что кто-то проводит лезвием бритвы вверх и вниз по моим нежным девственным стенкам, но по мере того, как я расслабляюсь, я начинаю ощущать что-то еще.