Я вышел первым. По неписаным правилам этикета следовало бы сразу поприветствовать князя, а спутницы должны были выйти сами. Но я сделал иначе.

Привычка из прошлого мира: мужчина всегда подаёт руку даме, когда она выходит из машины. Здесь это считалось бы неучтивостью — дело прислуги, не главы рода. Но я сделал это сознательно.

Во-первых, я хотел показать: титул князя меня не смущает и не заставляет падать ниц. Любой другой аристократ на моём месте, особенно барон, уже бы в ногах у Оболенского валялся, вылизывая то самое пятнышко на его туфле, которое я заметил краем глаза.

Во-вторых, я хотел проявить уважение к тем, кто действительно для меня важен. К тем, кто рядом. А не к формальному положению и протоколу.

А само пятнышко на идеально начищенной обуви князя говорило о многом. Дмитрий Иванович был здесь не ради одного моего прибытия. Он явно занимался своими делами и просто совместил встречу со мной со своими делами.

Выглядел князь лет на сорок пять, но я знал: на самом деле прошло куда больше. Дмитрий Иванович возглавил род Оболенских в тот самый момент, когда новый Император сверг своего брата. С тех пор минуло более шести веков. Что произошло с прежним главой рода — хроники умалчивают, но сам факт оставался очевидным: передо мной стоял человек, для которого столетия давно стали обычной мерой времени.

Тёмные волосы с редкими вкраплениями седины, резкие черты лица, спокойный и цепкий взгляд. Его одежда выглядела сдержанно: тёмный пиджак, белая рубашка без галстука, удобные брюки. Лишь приглядевшись, можно было заметить тонкую дизайнерскую работу — едва различимые узоры по лацканам, линии, что угадывались скорее интуитивно, чем явно. Это была не роскошь напоказ, а качество, которое он использовал по назначению.

Князь задержал взгляд на моём движении — как я подал руку своим спутницам, хотя по правилам негласного этикета первым должен был приветствовать его. Уголки его губ чуть дрогнули. Не насмешка, не раздражение — скорее лёгкое удивление и спокойное принятие. Он отметил жест и одобрил его.

А затем Дмитрий Иванович протянул руку первым. Жест был прост, но значил больше, чем казался. Он ясно показывал: никаких барьеров в общении он ставить не намерен.

Я знал цену этому. Если бы я протянул руку первым, а князь не ответил — это стало бы унижением, на которое барон не имеет права реагировать. Но если князь подаёт руку, а барон не отвечает — это уже оскорбление княжеского рода, повод для вызова на дуэль и даже войны.

Я ответил крепким, ровным рукопожатием — как того требовал кодекс аристократов, не перегибая силы. Так же ровно и без нажима поступил и мой собеседник.

— Рад приветствовать вас, барон Аристарх Николаевич, — произнёс Дмитрий Иванович спокойным голосом. — Разрешите представиться. Князь Дмитрий Иванович Оболенский.

— Для меня честь, князь, — ответил я в том же тоне. — Рад знакомству. Позвольте представить моих спутниц. Госпожа Ольга, госпожа Милена. Их полные фамилии и принадлежность к родам будут названы позже, уже на официальной церемонии.

Дмитрий Иванович слегка склонил голову, принимая сказанное. Его взгляд скользнул к дамам с уважением и лёгкой улыбкой — правильной, сдержанной, без тени фамильярности.

— Очень приятно, госпожи, — сказал он. Затем снова повернулся ко мне. — Для нас, для двенадцати родов, это действительно большое событие. Шесть веков нас было двенадцать. И вот теперь, через столь долгий срок, нас стало тринадцать. Поэтому лично для меня — особая честь познакомиться с вами.

Он сделал короткую паузу и добавил:

— Тем более что все свои дела я здесь уже уладил. По правилам сопровождать вас должен был бы один из слуг дворца. Но раз я свободен и искренне хочу продолжить наше знакомство, буду рад лично провести для вас небольшую экскурсию. Конечно, если вы не возражаете.

Его слова звучали без надменности — скорее как явный знак уважения. Но вместе с тем я ясно уловил подтекст: князь хотел поговорить, и явно не только о красоте дворца.

— Да, конечно, для нас это тоже будет честь, — ответил я. — Уверен, мои спутницы тоже не возразят такой компании.

— Не волнуйтесь, — Дмитрий Иванович чуть улыбнулся. — Я не буду утомлять вас длинными рассказами. Экскурсию проведёт слуга, как и положено. Но я пойду вместе с вами. Пока дамы будут любоваться красотой дворца, у нас с вами будет возможность поговорить.

Мы двинулись по коридорам.

Экскурсия заняла почти два часа. Слуга говорил размеренно, но именно князь задавал ритм: где-то остановился, где-то сделал замечание, где-то позволил вопросу остаться без ответа.

Сначала мы оказались в оранжерее. Стеклянные своды уходили ввысь, под ними зеленел целый лес. Там росли привычные растения — цитрусовые, пальмы, виноградные лозы. Но рядом с ними тянулись искривлённые стволы мутировавших культур из зон Эхо: листья с металлическим отливом, цветы с огненными прожилками, стебли, испускающие лёгкое свечение. Слуга пояснял: для них созданы особые условия — артефакты поддерживали температуру, влагу и даже уровень Эхо в воздухе. Милена слушала с интересом, Ольга задавала уточняющие вопросы. Я же отметил про себя: это не просто сад. Это демонстрация силы. Если дворец способен удерживать растения из зон, он способен удержать и куда более опасное.

— Красиво, но и дорого, — заметил Дмитрий Иванович на ходу. — Особенно сейчас, когда цены на зерно снова начали падать.

Я понял к чему вопрос. И я не стал разочаровывать князя.

— Да, я слышал, — ответил я. — Один из южных герцогов пытался пролоббировать новые законы о торговле. Даже перекрыл часть дорог для поставщиков. Но, насколько знаю, Империя уже решила вопрос, и цены должны стабилизироваться в ближайшее время.

Князь усмехнулся и коротко кивнул, будто отмечая, что я в курсе. Мы пошли дальше.

Дальше был картинный зал. Десятки полотен в тяжёлых рамах. Слуга перечислял фамилии и титулы, говорил о подвигах, о значимых решениях для Империи. Я кивал, но вглубь не уходил: слишком много имён, которые пока ничего мне не говорили. Но одну деталь заметил. На стене висела картина меньшего размера, и краска по бокам не совпадала с соседними полотнами. Старый фон, выцветший веками, и свежая краска вокруг — разница, которую не заметит обычный глаз. Я понял: здесь раньше было другое полотно. И, судя по всему, провисело оно столетия.

— Ваш глаз подмечает лишнее, барон, — усмехнулся князь, когда я чуть дольше задержался у стены. Но уточнять он не стал.

Потом мы прошли по галереям, заглянули в сад, где среди классических клумб стояли каменные статуи, каждая с наложенными охранными узлами. Заглянули и в столовую — просторный зал, где для гостей дворца всегда накрыт стол. Слуга предложил отобедать. На длинных столах стояли блюда, пар шел от горячего хлеба, вино было разлито по графинам.

— Здесь всегда все готово для любого гостя, — пояснил князь. — Традиция Императорского дворца: тот, кто внутри, тот под защитой и в почёте.

Я отказался от еды, ограничившись бутылкой воды без газа. Дмитрий Иванович сделал то же самое, и мы продолжили путь.

Всё это время беседа шла легко, светски. Дмитрий Иванович не задавал прямых вопросов, но каждое замечание было проверкой. Он интересовался моим мнением о южных землях, об экономике Империи, о положении церкви. Я понимал: он смотрит, насколько я в курсе. К счастью, я готовился. Ещё дома пролистал последние сводки. Я отвечал спокойно, не вдаваясь в лишние детали, но давая понять: я знаю контекст.

— Поздравляю вас с победой над восьмым рангом, — сказал он в какой-то момент. Голос его оставался ровным, но в глазах мелькнул интерес. — Не каждому барону выпадает такой случай.

Я лишь кивнул.

— Это не моя заслуга — моих дружинников, — ответил я. — Я не претендую на лавры, наш род лишь исполнил свой долг.

Князь снова позволил себе короткую ухмылку — и перевёл разговор дальше, будто отмечая, что ответ был именно таким, каким должен быть.

Два часа прошли незаметно. Для дам это была прогулка среди великолепия дворца. Для меня — проверка, которую я должен был пройти. И для князя, похоже, этого оказалось достаточно, чтобы решить: перед ним не просто юный барон, а глава рода, умеющий держать себя.