Я выгнулась, одна рука потянулась к груди. Тяжёлая, налитая, она отозвалась болью и сладким толчком. Я сжала сосок сильнее, и на этом движении стик вошёл глубже. Тело дёрнулось, в голове вспыхнули искры. Я чуть подвела бёдра навстречу, и ритм пошёл сам собой — медленный, горячий, требовательный.

Каждое движение внутрь было шагом за грань. Каждое возвращение — обещанием большего. Я извивалась на простынях, выгибая спину, сжимая грудь, кусая губы, и чувствовала, как мир сужается до этих двух точек — крохотного предмета в потаённом проходе и моей бусинки, которую я дразнила второй рукой.

Стик продолжал входить и выходить, туго, горячо, я чувствовала, как мышцы обхватывают его. Движения становились всё смелее, всё глубже, и от этого жар расползался по телу. Свободная рука то хватала грудь, сжимала её, играла с соском, то скользила вниз — к лепесткам, к бусинке, где от малейшего прикосновения меня пронзало током.

Блаженство накрыло внезапно. Тело выгнулось, стик глубоко вошёл, пальцы сильнее прижали бусинку, и я застонала, не в силах больше сдерживать голос. Всё внутри сжалось, пульсировало, выплёскивая жар, и влага хлынула наружу, пропитывая ткань подо мной.

Я едва отдышалась, но не остановилась. Стик продолжал свой ритм, пальцы снова нашли бусинку, и вторая волна настигла меня быстрее первой — обжигающая, рвущая изнутри. Я вскрикнула громче, чем хотела, прижимая лицо к простыне, и позволила телу трястись, пока соки не стекали по бёдрам, делая подо мной всё насквозь мокрым.

Я ещё долго лежала, ощущая, как тело подрагивает от отголосков, как простыни и ткань подо мной пропитались насквозь. Стыд и сладость сплелись воедино — я никогда раньше не позволяла себе подобного. Но теперь… теперь всё было иначе.

Собравшись с силами, я поднялась. Кожа липла, волосы спутались, и было ясно: без душа снова не обойтись. Тёплая вода смыла остатки жара, вернула дыхание и чуть охладила мысли, но внутри всё ещё горело предвкушением.

Вечером, подолгу перебирая платья, я всё же выбрала одно — лёгкое, струящееся, давно заброшенное. Надела его прямо на голое тело, решив обойтись без лишних слоёв. Зачем? Всё равно их придётся снять.

Зеркало отразило меня новой — чистой, женственной, готовой. Я глубоко вдохнула, прижимая ладони к груди, и впервые за долгое время ощутила уверенность. Сегодня я войду к нему не как воин, а как женщина.

И шаг за шагом направилась в его комнату.

Коридоры встретили тишиной. Я даже удивилась: ни одного дружинника, ни прислуги, ни случайного взгляда. Словно весь дом вымер. Лишь шаги отдавались гулко, и от этого внутри становилось ещё напряжённее. Наверное, Яков позаботился, чтобы никто не пересёкся со мной сегодня.

У двери в его покои сердце билось особенно громко. Внутри уже царил мягкий вечерний полумрак, золотые отблески заходящего солнца падали на стены. Я подошла к кровати — он лежал неподвижно, тихо дышал, лицо было спокойно.

На миг я просто смотрела на него. Усталость после тренировок, жар, который ещё плыл в крови, и то, что я сделала сама с собой, вымотали меня до предела. Но рядом с ним появилось другое чувство — тянущаяся нежность и желание быть ближе.

Я сняла платье — ткань легко соскользнула с плеч, упала к ногам. В лёгкости этого движения было что-то освобождающее. Осталась лишь я — настоящая, без масок и защит. Осторожно подняла край одеяла и скользнула рядом, ощущая тепло его тела.

Не поздний вечер. Самое время, чтобы позволить себе отдохнуть… и набраться сил перед тем, что ждёт нас впереди.

Как уснула — не заметила. Но проснулась от лёгкого движения рядом. Он пошевелил рукой. Всего лишь незначительный жест, но тело тут же отозвалось — сердце ударило сильнее, сон слетел, будто я только и ждала этого момента.

Я осторожно повернулась к нему лицом. Хотела убедиться, что не показалось. Нет, всё правда: его пальцы чуть дрогнули, дыхание стало глубже. Внутри разлилось странное чувство — радость и дрожь вместе.

Не удержавшись, я скользнула ближе, положила ладонь ему на грудь. Под пальцами ощутила тепло и уверенный ритм сердца. Этот звук — самый надёжный ответ, что он жив.

Я прижалась сильнее, позволив себе лечь к нему на плечо. Он будто почувствовал — подложил руку подо меня, и это движение было таким естественным, что я на миг забыла про все сомнения. Словно так и должно быть.

Нога сама собой скользнула выше, закинулась на него. Теперь его бедро оказалось между моими, а грудь легла на его тело. Я затаила дыхание, боясь спугнуть эту близость, но тело всё равно искало его тепла. Голова устроилась у него на плече, и в этой позе было столько правильности, словно я всегда принадлежала именно этому месту.

Его дыхание стало чаще, теплее, обдавая мою щёку. От этого по телу пробежала дрожь, и я сама не поняла, как начала медленно двигаться, чуть сильнее прижимаясь к его ноге. Тонкое трение рождало искры, и каждое движение дополняло сердце одним ударом, ускоряя ритм.

В этот миг другая его рука чуть дрогнула и легла на мою талию. Пальцы скользнули ниже, уверенно, но бережно, и остановились на изгибе бедра, захватывая и ягодицу. От этого прикосновения у меня перехватило дыхание — я словно потеряла опору и полностью растворилась в его тепле.

Я ощутила, как его тело отвечает мне, как внутри него поднимается та сила, что доводила меня до дрожи одним своим присутствием. И тогда мысль вспыхнула во мне — я не проиграю этой сучке. Я сделаю так, что он запомнит нашу ночь лучше, чем её. Пусть каждое его воспоминание будет связано только со мной.

Моя скромность останется во мне, но этой ночью я буду управлять всем. Я стану первой. Я стану той, кто подарит ему блаженство, кто заставит его жаждать меня снова и снова. Я готовилась к этому, ждала этого — и теперь отступать некуда.

Я приподнялась, скользнула выше, сбросив последние преграды, и позволила себе принять его. Боль была неизбежна, но я хотела её — хотела прожечь ею память, чтобы он навсегда запомнил: первой была я. Я зажмурилась и вскрикнула — острая боль вспыхнула внутри, но я вцепилась пальцами в его грудь и не остановилась. Горячее дыхание перехватывало, сердце билось в висках, но я знала: это должно быть моё.

Я поднялась и снова опустилась, двигаясь сама, несмотря на то, что тело ломило от боли. Руки упёрлись в его грудь, пальцы скользили по коже, будто цепляясь за опору, а я — прыгала, скакала, вырывая из себя новые стоны.

С каждой секундой жар рос. Я чувствовала, как теку — слишком много, слишком щедро, всё вокруг казалось влажным. Стыд обжигал сильнее боли, но остановиться было невозможно. Я хотела быть первой. Хотела, чтобы он запомнил именно это — как я, вся горящая, вся дрожащая, дарила ему то удовольствие, которого никто другой не сможет.

Я знала: эта ночь должна стать нашей. И она станет нашей.

Он вдруг напрягся, руки скользнули к моим бёдрам, пытаясь перехватить инициативу, перевернуть и уложить меня под себя. Но я упёрлась ладонями в его грудь и твёрдо прижала его обратно.

— Нет… — сорвалось с моих губ шёпотом, но в нём звучала железная решимость.

Я наклонилась ближе, встретила его взгляд — и дыхание сбилось. Его глаза горели, переливались всеми оттенками, словно внутри них отражалось само Эхо. Это было не так, как у обычных магов: у них сиял один цвет, реже два. А у него… весь спектр. Радуга, бездна, космос. Страшно. Завораживающе. И до боли возбуждающе.

Я не выдержала — отвела глаза. Развернулась, скользнув по его телу, и села, заняв позу обратной наездницы. Сердце колотилось, грудь тяжело вздымалась, но я знала: эта ночь будет моей, я поведу её так, как хочу.

И вдруг я поняла: потеря девственности — не единственная боль, которая ждала меня этой ночью. Всё, что я так старательно разрабатывала днём, вернулось в исходное состояние. Чёртова регенерация пути силы — тело снова стало тугим, закрытым, словно ничего и не было.

На миг охватил страх. Но я прикусила губу и заставила себя не отступать. Я хотела этого. Я добьюсь этого. Его — и только его.