Лиза довольно сильно волнуется, но держится бодряком.

Ее впервые пригласили выступить на столь масштабной офтальмологической конференции. Мирон опоздал, поэтому я сижу одна. Хорошо, что приехала, иначе перед Лизой было бы два пустых кресла.

Необходимость поддержать друга - единственное, что могло заставить меня выйти из дома в это воскресенье.

На экране тема доклада: «Искусственный интеллект в диагностике ретинопатии: от скрининга к персонализированным протоколам лечения».

Лиза смотрит только на меня, словно в аудитории больше никого нет, но говорит уверенно:

- ...Теперь обсудим революционные изменения, которые искусственный интеллект вносит в диагностику и лечение ретинопатии. Мы стоим на пороге эпохи, когда алгоритмы машинного обучения не просто дополняют, а качественно трансформируют нашу клиническую практику...

Киваю, хотя едва улавливаю смысл: в конце концов, где глазное дно, а где тазовое? Очевидно только - зал битком, все молчат, слушают. Значит, доклад хороший, нужно обязательно отправить запись Тимуру, он как раз активно интересуется возможностями ИИ в медицине.

Тимур.

Каждый раз, когда я думаю о нем, мерзну, словно кто-то распахнул окно, пустив в мою жизнь порыв ледяного ветра. Все вокруг в футболках, а меня шерстяной кардиган не спасает.

Не знаю, как пережила прошлую ночь, оставшись в его кабинете одна. Дотянула до обхода.

Все, что могла делать - перечитывать наши переписки. Снова и снова.

*****

Я: «Твоя очередь прислать эротическое фото».

Эккерт Т.М: «Моя??»

Я: «Смысл в том, чтобы по очереди».

В конце марта он проходил трехдневное обучение в Новосибирске, и мы затеяли интимную переписку.

Эккерт Т.М: «Даже не знаю, что бы такое сфотографировать, чтобы вышло эротично».

Я: «Как насчет дикпика?»

С полминуты он молчал, я помню, как была заинтригована. Когда терпение лопнуло, написала:

«Ты что, гуглишь слово дикпик?» *эмодзи рука-лицо*

Эккерт Т.М: «Я знаю, что такое дикпик, за кого ты меня принимаешь?»

Громко рассмеялась, пытаясь представить, чтобы он чем-то таким занимался. Слава богу, была дома. Валялась на кровати с телефоном в обнимку.

Эккерт Т.М: «Но есть вопрос: член обязательно должен быть эрегированным для такой фотографии?»

Прыснула. О боже.

Я: «Конечно. Ну напрягись уж».

Эккерт Т.М:«Ради фото - какой смысл?»

Я: «Просто подумай о чем-нибудь прекрасном».

Эккерт Т.М: «Например?»

Я еще раз взглянула на фото, которое отправила ему. Тонкая ткань серебристой сорочки струится по телу. Немного кружева сверху. Ну и все.

Эта сорочка обошлась мне в кругленькую сумму, но ему, увы, не пятнадцать, чтобы облизывать экран с изображением белья. Ладно. Вызов принят.

Я приспустила бретельку и сделала так, чтобы на фото вошла грудь, а еще шея и чуть приоткрытые губы, но больше ничего.

Не прошло и пары секунд, как он отправил ответ. Я чуть не умерла, пока фотография загружалась!

И нет, Тимур Эккерт не снял трусы перед камерой, это по-прежнему было ниже его достоинства. Но даже через темно-зеленые боксеры была отлична видна внушительная реакция. Он чуть придержал рукой сверху, и это вышло чертовски сексуально. По коже прокатилась теплая волна.

Я так много искренне улыбалась в тот вечер! Казалось, мы занимаемся какой-то ерундой, недостойной взрослых образованных людей, и я не понимала, почему продолжаю.

Я была счастлива. Наверное, я единственный человек на свете, кто не понял, что счастлив.

*****

Словно очнувшись от яркого сна в серой реальности, подскакиваю и начинаю аплодировать. Лиза только что закончила доклад и купается в овациях, и я переключаюсь на радость за нее.

Оказывается, Мирон опоздал на пять минут, и не решился перетягивать на себя внимание, протискиваясь между рядами, - так и слушал в самом конце аудитории. Он не просто приехал в свой выходной, - а еще купил букет цветов для Лизы, о чем я не подумала. Ощущаю благодарность.

Мы стоим в коридоре, ожидая, пока Лиза закончит отвечать на вопросы, и болтаем о погоде.

- Я сейчас упаду в голодный обморок! - выпаливает подруга, подходя ближе. - Три дня ни крошки во рту. Умоляю, поищем какое-нибудь кафе. Я все завалила, и мне надо срочно отвлечься.

Мы синхронно закатываем глаза - завалила. Ну, разумеется.

- Я тоже еще не завтракал, - соглашается Мирон, вручая цветы и делая тем самым Лизу счастливой.

- Давненько так не нервничала. Не слишком позорно?

- Ты такая молодец, Лиза! Все слушали, затаив дыхание, - говорю я искренне, когда мы направляемся к выходу.

- Могу поспорить, никто не заметил, что ты перепутала второй и третий блоки, - говорит Мирон.

- Ты заметил.

- Только потому, что слышал доклад раньше. Получилось гармонично.

- Правда? А вот тот момент, когда я запнулась - слишком заметно? Кажется, кто-то рассмеялся.

Мы убеждаем Лизу, что все в порядке, и что крошечные шероховатости, наоборот, вдохнули в ее исключительное выступление необходимую жизнь. Это правда: никто не любит слушать монотонный текст.

Лиза тоже согласна с нами - в глубине души. Очень-очень глубоко. Она борется с маниакальной тягой к идеальности, правда, с переменным успехом.

Мы разбираем ее доклад по косточкам, а потом, когда приносят кофе, друзья обращают внимания на мою тарелку.

- Ты ничего не съела, - укоризненно сообщает Мирон.

- Хочешь драники?

- Конечно! - Он радостно подтягивает мою тарелку к себе, и Лиза одаривает его злобным взглядом.

- Алён, ты вообще спала сегодня? Только не говори, что переживала из-за моего доклада.

- Не помню. Наверное, немного спала. Это неважно, давай говорить только о тебе!

- Ты из-за суда беспокоишься?

- Разумеется. Из-за суда. Такой огромный иск, мамочки-мои... - кисло морщусь.

- А Тимур что говорит? Он ведь согласился помочь? Нашел адвоката?

- Пока нет....

- Но ищет же? Он же Эккерт! Пусть щелкнет пальцами, как в Марвел.

- Наверное, ищет. Вернее, не знаю. Мы поссорились.

- О боже мой. Рассказывай, что он натворил?

- Щемит по работе? - сочувственно хмурится Мирон.

- Кажется, мы расстались.

- Э-э-э. Вы что, встречались? - Мирон так громко кладет вилку на стол, что на нас оборачиваются.

- Нет, конечно! То есть да. Видимо, - да. - Я закрываю лицо руками и внезапно горько, надрывно рыдаю.

Лиза тут же обнимает за плечи, и Мирон дергается, паникуя.

- Черт. Это уже ни в какие ворота. Он что о себе думает? Я поговорю с ним немедленно. Этот говнюк в клинике?

И он действительно встает из-за стола, мой добрый милый Мирон, педиатр, который мухи не обидит! Решительный, как будто прямо сейчас собирается вызвать Эккерта на бой. Мы с Лизой кидаемся удерживать! Хватаем за руки и заставляем вернуться на место.

- Ты с ума сошел? - шиплю я. - Что ты собрался ему предъявить? Домогательства?

- Он тебя домогался? - его лицо становится багровым. - Я его убью.

Лиза обнимает Мирона за шею, виснет и смотрит на меня умоляюще.

- Он любит меня, - говорю я, обхватив себя руками. - Не надо его убивать, пожалуйста.

Друзья замирают. Судя по выражению лица Мирона, он беспокоится за мое психическое здоровье.

- Эккерт? - уточняет аккуратно. - Который Тимур?

- Он признался. Что любит меня с первого курса.

- А ты что? - Лиза занимает свой стул и придвигается ближе.

- А я все испортила.

Смотрю на свои руки и как будто не осознаю реальность. Голова кружится, мне физически плохо. Как будто я совершила фатальную ошибку, и уже ничего не изменишь.

- Так, девушки. Быстро рассказывайте, что здесь происходит, - скрещивает Мирон на груди руки. - Я не понимаю, кто злодей.

Робко поднимаю ладонь. Лиза рассказывает, что мы с Тимуром безбожно флиртовали - это прямая цитата, а потом съездили вместе в командировку, в которой «выдержка дала сбой и все полетело в пропасть». Лизе бы писать любовный романы.