Протягиваю папку:

- Я заполнила анкету и тесты. Все, о чем попросили.

Слабоватый получается питчинг. Хочется что-то добавить, и я тянусь к сумке.

- Также я принесла диплом и сертификаты. У меня очень много сертификатов, эти самые важные, но могу привезти все.

- Не нужно, - хмурится Тимур, листая анкету. - Предоставите потом в отдел кадров, девочки дадут список необходимых документов. Я в курсе, что у вас есть диплом.

- И гражданский иск от Журавлевой Ирмы Олеговны.

Эккерт снова хмурится.

- Наверное, мне стоит лучше себя презентовать. Может, поэтому меня никто больше и не берет.

Не спешите меня ругать, я не озвучила сумму иска. Я ее, честно говоря, и не в состоянии озвучить. Попробуйте сами произнести: двадцать семь миллионов.

- Нет, мне нравится честность. Я жду ее от своих коллег. Поэтому давайте поговорим откровенно. - Тимур откладывает папку и смотрит в глаза.

- Откровенность. Хорошо. Я готова.

Я совершенно не готова откровенничать с Эккертом.

- Формально вы вышли за рамки согласованного объема вмешательства, что повлекло у пациентки ряд осложнений. Я не думаю, что вам стоит продолжать хранить врачебную тайну: Журавлева подробно описала ситуацию в своем блоге на четыреста тысяч человек, я тоже ознакомился. С тех пор он, кстати, вырос на тридцать тысяч, а под постом открылся портал в ад. Если почитать комментарии, может сложиться впечатление, что медики только и делают, что калечат.

- Ей нужна была эта операция.

- Но в публичном поле главенствует другая версия. Журавлева выложила фотографии и в красках расписала, что ее «резали без спроса». Это красная тряпка для СМИ. По-хорошему, вам надо было либо завершить операцию по плану, либо вызвать старшего хирурга и решить, что делать, через консилиум на месте.

Я не могу удержаться от иронии:

- Ну конечно же, у нас всегда есть лишние полчаса на созыв консилиума, пока пациент под наркозом. И все старшие хирурги совершенно свободны.

- В моей клинике врачу не откажут в помощи. И разделят ответственность.

Переплетаю пальцы и опускаю глаза. Я думала, в моей тоже.

- Я не могу доверить вам пациентов, инвесторы меня просто сожрут.

Киваю. Щеки начинают пылать. Я понятия не имею, что Эккерт может предложить.

- Поэтому пока предлагаю вам должность консультанта.

- Пока? А потом?

- Посмотрим на ваши старания. - Он слегка улыбается и смотрит ниже моих глаз.

Я сглатываю. Тимур все время на меня странно смотрит.

- Роману понадобится помощь опытного хирурга-урогинеколога. У новой клиники будет фокус на женское здоровье. Кто знает о нем больше, чем вы? Ваши предложения будут обсуждаться в моем присутствии и только после одобрения на всех уровнях претворяться в жизнь.

- Я поняла.

Я плохо поняла, что от меня нужно. Вообще ничего не поняла.

В операционную мне нельзя. Если я начну лезть с советами к хирургам - они меня саму на лоскуты изрежут.

- Алёна Андреевна, ваша задача на данный момент - вникнуть в дела клиники и по возможности никому без моего разрешения не отрезать половину мочевого.

- Это я могу, - силюсь улыбнуться. - Хотя сами понимаете, такое искушение. - Играю бровями.

Эккерт не реагирует. Шутка не зашла.

- В понедельник в восемь консилиум хирургов.

- Я буду. - Поднимаюсь. - Тогда не смею вас больше задерживать. И... спасибо.

- Пожалуйста. Хорошего дня.

- И вам тоже.

Я направляюсь к двери.

- Алёна Андреевна, - окликает Тимур вполголоса, и я как-то всем телом замираю.

Оборачиваюсь:

- Да?

Тишина невозможная.

- Как вам лимонад? Это нововведение.

- Оуу. Очень вкусный.

- Но?

- Но в феврале обычно хочется чего-то без льда.

- Да? - Эккерт задумывается. - Денис голосовал за безалкогольный глинтвейн.

- Денис Комиссаров?

Он кивает. И у меня внутри все переворачивается.

- Можно еще рассмотреть варианты клюквенного или брусничного морса, - осторожничаю я.

- Хмм... - Эккерт делает пометку на стикере. - Хорошо. Брусничный морс.

- Хотя глинтвейн я тоже люблю.

Он снова делает пометку. Что происходит?

Натянуто улыбнувшись, я выхожу в коридор.

Меня взяли.

Меня взяли?!

В понедельник в кофейне к Игорю присоединится его знакомая, а я начну работать консультантом! Мне нужно как-то рассказать об этом Лизе и Мирону. Особенно сложно будет - Мирону, но я справлюсь.

Это ведь лучше, чем варить кофе.

Но... что вообще означает должность «консультант»? И что я буду должна Эккерту? Ничего непонятно.

Двери лифта разъезжаются, и передо мной предстает Денис. Он держит в руке стакан лимонада и широко улыбается:

- Алёна? Добро пожаловать в команду!

Тимур

Денис снова зевает, и это нервирует. Потому что я сразу тоже хочу зевать, а у меня впереди важное совещание. Более того - среди инвесторов будет отец, который обычно подмечает каждую деталь, и потом он, безусловно, обрушит на нас с Романом список замечаний.

У моего отца - Михаила Эккерта - большой и крайне далекий от медицины бизнес. Мое обучение в меде он воспринимал как очередной кружок, по которым все детство таскали меня мать с бабулей. Я и правда долгое время не собирался работать по специальности. Поясню почему. В мире, где я рос, не принято было быть бедным. Или попрошайничай у родителей, или зарабатывай сам. О первом не могло быть и речи. Я с нетерпением ждал, когда стану самостоятельным и год за годом, постепенно вникал в дела отца.

Все изменилось, когда я проработал свой первый месяц в больнице. Не знаю, что это было, - прозрение, осознание, мистический всплеск. Помню лишь, как в два часа ночи шел по коридору после сложнейшей операции (мне на ней дали лишь пару стежков сделать, но все же). От усталости дрожали пока не привыкшие к длительной статической нагрузке ноги, ужасно хотелось спать и есть, при этом я ловил себя на ясной мысли - что влюбился в профессию.

Мои друзья в это время испытывали одно разочарование за другим. Мне же понравилось все.

Денис утверждает, якобы это потому, что я приезжал в госку на новейшем мерсе и жена главного хирурга была крестной матерью моей сестры. Не исключено.

Следующие два года я подрабатывал в компании отца и учился оперировать. Когда вопрос выбора встал ребром - понял, что придется научиться совмещать приятное с полезным и создать что-то совершенно новое. Кроме того, бизнес меня тоже интересовал.

Да черт возьми, Денис! Я бросаю на него строгий взгляд, и он подбирается.

Пока инвесторы общаются друг с другом, я прошу секретаря принести Комиссарову кофе. И, проходя мимо него, цитирую методичку:

- Хронический недосып ведет к депрессии, вспышкам гиперсексуальности и злоупотреблению алкоголем. И самое главное - к врачебным ошибкам.

Денис обиженно хмурится.

С тех пор как он развелся с Наташей, его мотает из стороны в сторону. Меня не касается, чем он убивает себя в свободное время, - мужик взрослый. Но я не могу допустить, чтобы загул навредил новой клинике.

Когда снова иду мимо, Дэн фыркает:

- Секс, Тимур, - это базовый репродуктивный механизм, подкрепленный неописуемым удовольствием.

- Да Господи, - закатываю глаза.

- Дофамин, серотонин, эндорфины - мой личный коктейль счастья! И я не виноват, что эволюция нас так запрограммировала: любить секс, чтобы вид не вымер.

- Так и сколькими детьми ты уже поддержал наш вид? - усмехаюсь я, принимая от секретаря папку с распечатанными сметами по ремонту.

Кое-кто из присутствующих до сих пор не признает планшеты.

- Кто знает?

Качаю головой:

- Донорство не считается. Денис, высыпайся, пожалуйста. Оно того не стоит.

- Ты себе не представляешь, что такое тяжелый развод.

- Я тебе правда сочувствую. - Проследив, куда он смотрит, добавляю: - Но отвали от моего секретаря.

- Смысл открывать клинику с запретом на интрижки в коллективе?