Он устало трет лоб, а я чувствую себя лишней, а свою искренность - неуместной. Словно не в своем теле нахожусь, настолько мне не свойственны такие признания. Кабинет урологии. Очередь в коридоре. Больничная одежда. Все не так.

- Как будто не ты это говоришь, - подтверждает мои слова Тимур. - Не перешагивай через себя из-за этого.

- Я не знаю, что мне делать, - признаюсь честно. - И мне страшно.

Подхожу к нему. Каждой клеткой ощущаю - еще движение и он отстранится, поэтому не решаюсь дотронуться рукой. Вместо этого прижимаюсь лбом к его груди, а потом - щекой и сильно зажмуриваюсь, будто это поможет удержать момент.

Тимур вздыхает. Его одежда тёплая, пахнет тем же антисептиком, что и кабинет - и я улыбаюсь - на мой взгляд это самый дорогой и самый лучший мужской запах на свете. Ответственности и знаний.

Сердце так сильно колотится.

Тимур неловко касается меня подбородком. Обнимает - недолго и совсем некрепко, как будто по-дружески, и этого оказывается достаточным, чтобы в носу защипало, а тело захлестнуло такой волной тепла, что задрожали ладони. Как же хорошо в его объятиях.

Я тут же вздрагиваю, обнимаю его в ответ и льну губами к шее.

- Не надо, Алён. Мне неловко.

Мне тоже.

Я люблю тебя.

- Я тоскую по тебе, - шепчу едва слышно. - Все время.

Так сильно люблю.

- Мы оба запутались, - произносит в полголоса.

- Это потому что ты слишком оторванный от реальности. Ты вообще понимаешь, насколько с тобой тяжело приземленным женщинам? - стараюсь шутить. Хотя, на самом деле это крик о помощи.

Тимур хмыкает, на мгновение сжимает мои плечи и отходит.

- Пришло время навешать мне новых ярлыков? - поддерживает игру, правда, без тени улыбки.

- Как ты догадался? - отвечаю еще мрачнее.

Шутить больше не получается. Неловкостью, кажется, пропитался сам воздух.

Дальше голос Тимура звучит так, словно мы чужие :

- Я не могу пока спокойно говорить на эту тему, и если ты меня все еще уважаешь - дай мне возможность выкарабкаться. И еще: я предлагаю вернуться к привычному общению на вы в редкие случайные встречи.

Редкие случайные встречи.

Мое сердце разрывается.

- Твои чувства, которые длились с универа, иссякли?

- Давно пора.

В дверь стучат, заглядывает Арина.

- Тимур Михайлович, пациент подошел. Пригласить?

- Да, пусть заходит.

Тимур проходит за ширму, убирает одноразовую пеленку, стелет свежую. В кабинет заходит мужчина.

- Присаживайтесь у стола, - говорит Тимур бодро. - Сейчас начнем.

Когда он снова выходит, я отмечаю бледность, при этом его взгляд вновь спокойный и уверенный.

Меня же простреливает дрожь. Я не знаю, где он черпает силы. Мои колодцы пусты.

- Вам еще нужна моя помощь? - слышу собственный голос сквозь гул в ушах.

- Если вам так понравилось брать мазки - можете отпустить Арину. Другой работы для вас здесь нет.

Май

Пиар-отдел - это круг медиа-ада, а просвещение - задача, которой наказывают хирургов, которые плохо себя вели и мало оперировали.

Я была очень плохой девчонкой.

- Алёна Андреевна, прекрасно! - радостно восклицает Катя. Кажется, восемнадцать ей исполнилось только позавчера, но она уже отвечает за соцсети. - Теперь можно все то же самое, но в начале - улыбочка в камеру. И, скажите, почему вы в ужасном сером?! Костюм, костюм... - Она щелкает пальцами. - Кто-нибудь, принесите розовой! У нас есть такой? Наши «маленькие подружки» же розовые, нам нужна прямая ассоциация.

- Необязательно, - спорю я. - Пигментация может быть и очень темной.

Катя замирает, осмысливая.

- Ауф! Об этом тоже запишем тик-ток.

Гадство.

- Может быть, я просто застегну халат? - стараюсь улыбнуться так, чтобы не сильно дергалась верхняя губа. - Вот смотрите, и вовсе не ужасно. Свеженько так. Опрятно.

Вообще-то просвещением должны заниматься специально нанятые государством научные журналисты, но задача эта мало кому кажется важной, поэтому мы до сих пор лепим пиявки на все места, предохраняемся долькой лимона и чем только не спринцуемся. В общем, делаем со своим телом кучу бесполезных, а то и опасных вещей.

«Эккерт-про» рвется в бой с мракобесием, параллельно раскручиваясь в интернете.

Благодаря Журавлевой, одна «звезда рутуба» у нас уже есть, зачем мучить новую.

- Алёна Андреевна, давайте прогоним еще раз, и вы свободны на сегодня.

Безумно хочется вернуться в операционную или хотя бы залезть под кровать.

- Давайте.

По моему лицу начинает порхать кисть визажиста, а в глаза светит лампа.

Я это делаю, потому что мое отделение еще не открылось, и чем-то нужно заниматься. А еще - ради Тимура. Он сказал, что на следующий день после открытия филиала нужна полная запись.

Мы придумываем короткие ролики, где я отвечаю на популярные вопросы по своей специальности.

Надеюсь, Тимур понимает, чего мне это стоит.

Я верю, он успел хоть немного меня узнать, чтобы оценить усилие.

Елена, проходит мимо кабинета, бросает в меня сочувствующий взгляд. Вяло машу в ответ и шепчу: «Спасите».

Она чертит в воздухе крест и посылает мне воздушный поцелуй.

- Поехали!

*****

Вчера мы с Романом и несколькими коллегами вернулись из трехдневной поездки в Мюнхен. Я впервые посетила тренинг для руководящего персонала, где нам подробно объясняли риски и возможности. Шестнадцать часов концентрированного опыта лучших профессионалов, который структурировали и разбавили примерами. Я впитала каждое слово и почувствовала себя увереннее.

Тимур с нами не ездил, хотя в глубине души я надеялась, что нам удастся провести время в неформальной обстановке.

А еще с нами не ездил Денис, что не так обидно, но тоже странно, ведь его направление будет ключевым в филиале. Со сплетен я знаю, что Тимур отказался отправлять Комиссарова в Европу «два месяца подряд». Когда я об этом услышала, сильно разволновалась. Потому что подумала - дело не в этом.

Вдруг - все еще во мне?

*****

Две последние недели мы практически не виделись. Летучки вел Роман Михайлович, Тимур же много времени проводил в разъездах или же общался с инвесторами и акционерами.

Я старалась ухватить его взглядом в коридоре. Когда шла к пиар-отделу, замедляла шаг у конференц-зала и прислушивалась. Провожала взглядом отъезжающую машину. Во что бы то ни стало хотелось остаться частью его жизни, потому что он мне очень сильно нравился. А я упорно переживала: вдруг ему тоже одиноко?

Но как поддерживать, если не просят? Как привлечь внимание мужчины, когда всю жизнь старалась быть незаметной?

*****

В тот день, когда мы вновь перешли на вы, я так сильно плакала дома, захлебывалась слезами и скучала, что записала себе на память кружочек.

На видео я - тридцатилетняя барышня, хирург с кучей дипломов, с красными глазами и неприглядной гримасой реву навзрыд и клянусь самой себе, что никогда больше, ни за что на свете не допущу подобного. Что разрушение такого масштаба - чудовищно, и столь острую боль не вынести, и что нельзя так сильно любить. И я больше не буду.

Но правда в том, что я... продолжаю любить его, и кажется, делаю это с каждым днем все сильнее. Правда теперь тихо и незаметно.

Пусть его новый филиал будет успешен. Всего один из пятидесяти, кто-то скажет - ерунда! Тимур и не заметит. Но ведь если любишь, делаешь все, чтобы бы помочь объекту любви. И я.... ну, в общем, помогаю.

*****

До обеда мне нужно было помочь родителям с покупкой мебели для дачи, а вечером купить подарок Мирону и забрать пальто из химчистки. Такое вот воскресенье.

Когда мы с папой и мамой выходим из магазина, мой телефон вибрирует.

В последнее время я стараюсь не отвечать на звонки с незнакомых номеров - часто беспокоят адвокаты Журавлевой, какие-то блогеры, журналисты... Но в этот раз мы неплохо провели время с родными, и я, не задумываясь, провела пальцем по экрану.