"Что значит 'пуста'?" — встрепенулась Киана.

"Именно то, что я сказала, мисс Киана. Я сканирую все стандартные частоты: гражданские, военные, торговые. Полное молчание. Нет ни коммерческих рейсов между планетами, ни военных патрулей у Юпитера, ни даже вездесущей рекламы, транслируемой со спутников. Орбита Земли чиста. Ни одного активного спутника связи".

На главном экране появилось изображение Земли. Голубой шарик, окутанный белыми облаками. Идеальный. Идеально тихий.

"Это невозможно," — прошептала Киана. — "Даже во время самых страшных войн связь не прекращалась. Что здесь произошло?"

"Проверь на наличие следов боя. Или вируса. Или..." — начал Алекс.

"Ничего, капитан," — перебила его Кассандра. — "Ни повышенного радиационного фона. Ни следов орбитальной бомбардировки. Биосфера, судя по спектральному анализу, в идеальном состоянии. Планета выглядит так, будто... все просто встали и ушли. Или заснули".

Они подлетели ближе. Города ночью не светились. Ни одного огонька. Абсолютная, неестественная темнота на поверхности планеты, где должны были жить миллиарды.

Они вышли на низкую орбиту. "Фантом", не скрываясь — скрываться было не от кого, — медленно плыл над ночными континентами.

"Что мы будем делать?" — спросила Тинкер, которая подошла на мостик и с любопытством смотрела на мертвую планету.

Ключ предлагал провести детальное сканирование и уходить. Тень требовала спуститься и посмотреть, что случилось, почуяв запах катастрофы.

"Мы спустимся," — решил Алекс. — "Но не в город. Найдите самый удаленный, самый изолированный участок суши. Место, где меньше всего шансов нарваться на сюрпризы".

Кассандра нашла такое место. Небольшой, необитаемый остров в Тихом океане.

Они оставили "Фантом" на геостационарной орбите под управлением Кассандры и спустились на небольшом десантном челноке. Вниз пошли только Алекс и Киана. Тинкер они оставили на борту.

Челнок приземлился на белом песчаном пляже. Воздух был теплым и соленым. Пели какие-то птицы, шумел прибой. Природа была в полном порядке.

Алекс снял шлем. После стерильного корабельного воздуха, настоящий, живой запах моря и растений ударил в голову, вызвав головокружение.

Они молча стояли на берегу, глядя на идеально голубой океан.

"Здесь... спокойно," — сказала Киана.

"Слишком спокойно," — ответил Алекс.

И тут Тень в его голове взвыла. Не от ярости. От ужаса.

Неправильно! Здесь все неправильно! Ловушка! Уходи!

"Что такое?" — спросила Киана, видя, как изменилось его лицо.

"Я не знаю..." — Алекс прислушался. Не к звукам. А к... тишине. К тому, чего не было. — "Нет... эха. Нет мысленного 'шума'. Миллиарды людей... они должны были создавать постоянный психический фон. А здесь... пусто. Как будто кто-то выключил звук".

Он посмотрел на песок под ногами. И увидел след. Не свой. Не Кианы. Четкий отпечаток ботинка, оставленный совсем недавно.

Они были здесь не одни.

Алекс медленно поднял взгляд. В дальнем конце пляжа, там, где начинались джунгли, из-за пальм вышел человек.

Он был одет в простую, выцветшую одежду. В руке он держал длинную палку, на которую опирался. Это был тот самый старик, которого они встретили на Ксилоне. Л-етописец.

Он медленно пошел им навстречу.

"Я же говорил, что мы еще встретимся," — сказал он, когда подошел ближе. Его голос был спокоен. — "Хотя, признаться, не думал, что так скоро. Добро пожаловать домой, дети".

Алекс и Киана молча смотрели на него.

"Что... здесь произошло?" — наконец спросил Алекс.

Л-етописец вздохнул. Его молодые, пронзительные глаза были полны бесконечной, вселенской печали.

"То, что всегда происходит, когда дети слишком громко играют," — ответил он. — "Приходит кто-то взрослый. И отправляет их спать. Всех сразу".

Он обвел рукой пустую, тихую, прекрасную планету.

"Земля не мертва, Алекс-носитель. Она просто спит. И вам лучше уйти, прежде чем 'Колыбельная' заметит и вас".

Слова Летописца повисли в теплом, соленом воздухе. "Колыбельная". Это название, такое мирное и одновременно жуткое, совершенно не вязалось с тишиной, царившей на планете.

"Кто вы?" — спросила Киана, сделав шаг назад. Ее рука инстинктивно легла на то место на поясе, где обычно висел пистолет.

"Я уже говорил. Л-етописец," — старик улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. — "Я наблюдаю. Я записываю. Я — память этой галактики. Одна из многих". Он посмотрел на Алекса. "И я один из немногих, кто помнит 'Создателей' не как миф, а как факт. Я видел их взлет. И я видел начало их падения".

"И 'Колыбельная'? Это тоже их рук дело?" — спросил Алекс.

"Нет. О, нет," — Л-етописец покачал головой. — "'Колыбельная' — это нечто гораздо более древнее. Это не технология. Это... явление. Как гравитация. Как время. 'Создатели' лишь наткнулись на нее. И в ужасе отступили, окружив эту систему десятком предупреждающих маяков, которые стерло время".

Он оперся на свой посох и посмотрел на океан.

"Представьте себе защитную систему. Но не для планеты, а для всей Вселенной. 'Судья', которого вы встретили, — это ее 'антивирус', который охотится на крупные, явные угрозы, нарушающие законы физики. А 'Колыбельная' — это... 'карантинный протокол'. Она реагирует не на силу, а на 'шум'. На психический резонанс".

"Что это значит?"

"Миллиарды мыслящих существ в одной системе... они создают 'эхо' в ткани реальности. Радость, боль, страх, ненависть... все это создает 'психический шторм'. Обычно он безвреден. Но когда этот шторм достигает определенной критической точки, когда эмоции миллиардов начинают резонировать на одной частоте, угрожая породить нечто новое, непредсказуемое... 'Колыбельная' просыпается".

Л-етописец обернулся и посмотрел на них. "Она не убивает. Это было бы неэффективно. Она просто 'усыпляет'. Погружает все разумные существа в радиусе своего действия в коллективный, идеальный сон. Сон без сновидений. Состояние абсолютного покоя. И она держит их в этом состоянии, пока 'психический шторм' не утихнет. Это может занять тысячи лет".

Алекс и Киана молчали, потрясенные услышанным. Не война. Не вирус. А древний, непостижимый механизм вселенского масштаба, который просто нажал на "паузу" для всего человечества.

"Но почему... почему сейчас?" — спросила Киана. — "Человечество воевало, ненавидило, любило тысячи лет. Почему именно сейчас?"

"Потому что вы принесли катализатор," — тихо ответил Л-етописец, и его взгляд снова остановился на Алексе. — "Ваш 'гость', Анти-Ключ Хаоса, приближался к этой системе. Улей начал проявлять активность на границах. Химера жаждала мести. А ты, носитель, начал активно использовать свои силы. Все эти аномалии, эти 'божественные' сущности, создали такой мощный резонанс, что он разбудил и 'Судью', и, в качестве побочного эффекта, 'Колыбельную'".

Он вздохнул. "Она 'усыпила' человечество, чтобы оно не стало полем боя для вас, высших существ. Она защитила их. От вас".

Алекс почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он хотел спасти мир, а в итоге стал причиной его 'смерти'.

"Можно... можно их разбудить?" — спросил он.

"Можно," — кивнул Л-етописец. — "Нужно просто убрать 'раздражитель'. Заставить все аномалии — тебя, Анти-Ключ, Улей, 'Судью' — покинуть этот сектор. Когда 'психический фон' вернется в норму, 'Колыбельная' снова уснет. Но..."

"Но?"

"Но у вас есть другая, гораздо более серьезная проблема". Л-етописец указал своим посохом на небо. "Она усыпила человечество. Но она не может усыпить тех, у кого нет коллективного сознания. Тех, кто мыслит не как 'вид', а как 'единица'".