Гарфилд развел руками.

— Что ж, помогу, если сумею. Что вас интересует?

— Я хотел бы узнать о результатах вскрытия.

Гарфилд на мгновение задумался.

— Пока у нас нет полных результатов, — ответил он, — потому что своих заключений не дали еще эксперт–токсиколог и специалист по сердечно–сосудистым заболеваниям. Предварительная же картина такова: он умер от застарелого сердечного заболевания, связанного с затрудненной работой сердечной мышцы. В его спальне мы обнаружили лекарства, которые он употреблял, это сильнодействующее средство. Очевидно, мистер Максвелл чувствовал себя в последнее время очень плохо. Но, знаете, что самое любопытное?

— Что?

— Об этом практически никто не знал. Мистер Максвелл был известен всем, как весьма энергичный, подвижный человек, который активно занимался гольфом.

Мейсон на мгновение задумался.

— Очевидно, это было связано с его делами, — сказал он. — Многие знакомые мне бизнесмены занимаются гольфом только для того, чтобы произвести благоприятное впечатление на окружающих и, в первую очередь, на своих деловых партнеров. К сожалению, я совсем недавно занялся его делами, а потому не обладаю полной, исчерпывающей информацией. Скажите, у мистера Максвелла когда‑либо прежде была семья?

Гарфилд как‑то двусмысленно улыбнулся.

— Ну, если это можно назвать семьей. Ну, в общем, Максвелл был женат несколько раз, однако ни от одной из жен у него не было детей. Пока мы еще не выяснили, возможно, у него было бесплодие, но думаю, что это не имеет существенного значения.

Мейсон наклонил голову.

— Ну почему же? Это как раз очень важно. Дело в том, что в его завещании не упоминается никто, кроме Вирджинии Кристенсен. За исключением некоторых сумм, направленных на благотворительность и в университетские фонды, все состояние моего бывшего клиента достанется мисс Кристенсен.

Гарфилд кивнул:

— Нам известно об этом.

Мейсон задумчиво теребил подбородок.

— Ну что ж, большое вам спасибо. Я вполне удовлетворен теми сведениями, которые мне удалось узнать. Скажите, а когда я смогу увидеться с мистером Мессиной?

Гарфилд пожал плечами.

— Не знаю, он сейчас на совещании у начальника полицейского управления Бриджпорта. Возможно, будет к вечеру. Думаю, что лучше всего будет, если вы позвоните. У моего шефа сейчас очень плохо со временем. Сами понимаете, что события такого масштаба, как смерть миллионера, не может пройти незамеченным в нашем небольшом городке. Сейчас на ноги подняты лучшие криминалисты Бриджпорта и даже ходят слухи, — Гарфилд доверительно наклонился к Мейсону, — что хотят пригласить одного из лучших специалистов–токсикологов из Вашингтона.

Мейсон понимающе кивнул.

— Ясно. Ну что ж, благодарю вас. Всего хорошего.

Он торопливо распрощался и вышел из кабинета.

Сведения, которые только что сообщил ему сотрудник окружной прокуратуры, не принесли Мейсону особой радости. Похоже, что дело действительно будет тяжелым и запутанным. Наследников у Лоуренса Максвелла не было, а потому, любая женщина, которая могла бы окрутить его и добиться изменения завещания в свою пользу, получала бы все состояние Максвелла. В этом, действительно, можно было увидеть злой умысел, а потому, опасения работников окружной прокуратуры становились понятными.

Осложняло действия Мейсона и то обстоятельство, что у него не было на руках полных данных, касающихся результатов вскрытия тела покойного. Если окружная прокуратура возбудит уголовное дело против его подопечной — а в том, что это произойдет в ближайшее время, у Мейсона не было никаких сомнений — он должен обладать самой полной и достоверной информацией, касающейся этого дела. Пока же все обстоит так, что козыри будут на руках у Мессины, а ему, как адвокату, придется уповать лишь на процессуальные недочеты в ходе ведения предварительного слушания. Во всяком случае, он приступает к этому делу, имея на руках двойки и тройки против тузов помощника окружного прокурора.

С другой стороны, в этом была и какая‑то особая прелесть. Мейсону еще никогда не приходилось выступать в роли защитника, и возможность проверить свои силы в борьбе с настоящим противником была тем более ценной.

Для того, чтобы выиграть такое дело, нужна предельная мобилизация всех сил и, разумеется, немало изворотливости. Мейсон еще не знал, что его ожидало, однако постепенно охватывавшее его возбуждение говорило ему о предстоящей яростной схватке.

Мейсон остановил машину возле маленького кафе, принадлежавшего Элизабет Тимберлейн. Вчера, когда он встретил ее здесь первый раз после десятилетней разлуки, он даже не обратил внимание на то, как называется это заведение. Оказалось, что изображение красного длинноухого животного на столах в кафе было не случайным, потому что оно именно так и называлось — «Красный заяц». Добродушно рассмеявшись, Мейсон захлопнул дверцу машины и направился к двери кафе.

Элизабет работала здесь с двумя девушками–официантками, а по вечерам, когда в ресторане было побольше посетителей, помогала собственной обслуге, надев на себя белый накрахмаленный передник.

Мейсон подъехал к кафе уже когда сгущались сумерки. То, что он поставил автомобиль возле кафе, было довольно опрометчивым шагом с его стороны, поскольку прямо напротив двери над мостовой висел знак, запрещающий здесь парковку автомобилей. Однако Мейсон наметанным глазом успел заметить, что среди посетителей кафе «Красный заяц» много дежурных полицейских, которые, очевидно, заходили сюда съесть горячий бутерброд и выпить чашечку кофе. Если он представится как друг владелицы ресторана, они наверняка не будут к нему приставать. А любое уведомление о штрафе, которое может появиться на лобовом стекле, Мейсон твердо намеревался вышвырнуть в ближайшую урну.

Он быстро пересек тротуар, распахнул стеклянную дверь и уже с порога помахал рукой Винсенту, одиннадцатилетнему сыну Элизабет, который вместе с матерью сидел за небольшим столиком, держа в руке огромный сэндвич. Элизабет помахала Мейсону, приглашая к своему столику.

Мейсон уселся за стол и отпил кофе из чашки, придвинутой к нему Элизабет.

— Весь город говорит о твоей новой клиентке, Мейсон, — сказала она.

Он спокойно допил кофе и поинтересовался:

— И что же говорят в городе?

Элизабет как‑то странно пожала плечами:

— Говорят, что она убила Лоуренса Максвелла.

— Кто же это говорит?

— Все.

Мейсон усмехнулся и опустил голову.

— А мне она сказала совсем обратное.

Элизабет изумленно посмотрела на него:

— И ты поверил ей?

Мейсон почувствовал, что попал в неловкое положение. В общем, он был не слишком многим обязан Бетти, но ему не хотелось без нужды портить с ней отношения. Нельзя сказать, что он испытывал к Элизабет чувства, близкие к любви. Скорее, это была ностальгическая тоска по прошлому и желание хоть как‑то вернуть переживания молодости, к тому же, после смерти Мэри прошло некоторое время, и Мейсону просто необходима была поддержка. Но такая поддержка, которая была не обременительна для человека, согласившегося ему помочь.

Мейсон был благодарен этой женщине. Они провели вчера прекрасную ночь, главным образом посвятив ее воспоминаниям о тех прежних встречах. Но сейчас Мейсон чувствовал неловкость из‑за того, что вынужден был сказать Элизабет неприятную, но неизбежную вещь.

— Возможно, женщины не всегда врут, — сказал он с натянутой улыбкой.

Бетти улыбнулась:

— Ты всегда был романтиком, — сказала она, словно прощая ему этот выпад против всех женщин.

Чтобы хоть чем‑то заняться, Мейсон принялся допивать остатки кофе со дна чашки. Элизабет смотрела на него выжидающе.

— Я понимаю, — сказал он, подняв голову, — что люди чаще всего врут, особенно, когда им грозит суд. Но это еще ничего не означает. Как можно утверждать, что они не любили друг друга. Ты раньше встречала их?

Элизабет тоже отпила кофе.

— Во–первых, ты встречался только с Вирджинией Кристенсен, — рассудительно ответила она, — но не видел Лоуренса Максвелла. А во–вторых, он ведь был очень стар.