— Нет у меня Ваших пленников, ни единого человека, — равнодушно ответил русский император и отвернулся, глядя в окно.

— Бог мой! Неужели Вы их казнили? — прохрипел Франц, закашлявшись после таких слов.

— Нет, конечно, я их продал нашему другу барону Быстрову, в Беловодье. У него там мужчин не хватает, всех забрал, даже офицеров. — Развёл руками император Александр и добавил: — Мне надоело кормить тунеядцев, Вы же, царственный брат, ни копейки не дали на содержание пленных? А барон заплатил десять миллионов рублей серебром, у Вас есть такие деньги? Ваши жадные подданные даже офицеров не пытались выкупить! Зачем мне дармоеды? Или Вы поступили бы иначе? Вспомните, как Вы продали саксонцам русских пленных солдат? Ещё вопросы есть?

— Да, Ваше величество, — с трудом нашёл в себе силы продолжить разговор австрияк. — Ваш барон Быстров захватил огромные территории на севере Австрийской империи. Прикажите ему вернуть нечестно захваченные земли.

— Почему нечестно? Он обещал заплатить деньги и не дал? — удивился Александр.

— Нет, не обещал. Но, это нечестно, захватывать чужие земли. Он даже не король и не герцог. Какое право имеет какой-то барон воевать против короля? — Приосанился в ходе такого обвинения Франц и даже выпрямил спину, приподнявшись в кресле.

— Я же Вам говорил, что компания РДК имеет все права Ост-Индских европейских компаний. В том числе, право захватывать любые земли любых государств, если это экономически выгодно. Российская империя за действия РДК не отвечает, как не отвечали за действия своих Ост-Индских компаний Британия и Франция. Кстати, не скажете, где сейчас эти страны? — Государь ехидно взглянул на онемевшего австрийского императора и добавил: — К сожалению, через пять минут у меня будет другой посетитель, прошу простить.

После этих слов онемевший Франц Австрийский, не найдя в себе силы попрощаться, просто вышел, шагая, словно лунатик с невидящим взглядом. Сразу за ним в дверь скользнули лакеи, меняя скатерть и посуду на столе на чистую, а остывший кофейник и чайник на новые, со свежими горячими напитками. Государь прошёлся по комнате, разминая уставшие ноги, не сдерживая улыбку, когда его не видели слуги. Александр с удовольствием отметил свой укрепившийся характер, с которым так легко переиграл опытного и старого интригана. Вернувшись на своё полукресло за столом, русский император посидел пару минут в пустом кабинете, не сдерживая довольной улыбки. Следующим шёл прусский король Фридрих Вильгельм, довольно близкий родственник. С ним придётся тяжелее, улыбку пришлось стереть с лица и принять восторженный вид.

— Дорогой брат, как я рад тебя видеть! — Едва поприветствовав друг друга, ринулся к вошедшему пруссаку государь, распахнув объятья. — Дай я тебя обниму, брат мой. Мы не на приёме, можно вести себя откровенно, присаживайся. Пожалуйста, вино, кофе, чай, или ты предпочитаешь коньяк? Этого добра во Франции достаточно, только скажи, мой любезный Вильгельм, сразу принесут.

— Спасибо, лучше кофе, — только и смог вымолвить ошалевший от подобного напора пруссак. Он как-то неуверенно уселся в кресло, держа спину прямой, и осторожно взял чашку кофе.

— Капитан, ты из пулемёта стреляешь? — Охранники выкатили пулемёт из оружейки госпиталя. Классический такой ДШК на колёсном станке, со щитком, всё честь по чести с тремя патронными коробками. Русанов в это время высаживал последние патроны из револьвера, старясь бить наверняка по приблизившимся боевикам. И не мог нарадоваться тому, что вовремя успел вернуться с Аней в госпиталь. Более того, предупредил охрану о возможном нападении буквально за три минуты до появления первых атакующих уголовников. Охранники только успели вооружиться автоматами, мнению киношника в госпитале доверяли. Многие догадались, что он не простой придворный лизоблюд, коли умеет так себя подать и великолепный рукопашник.

Так и сейчас, едва выслушав мнение капитана о возможном нападении на беловодский госпиталь, охранники вооружились и доложили главному врачу. Тот, посмотрел в окно второго этажа госпитального особняка, увидел толпу головорезов, рвущихся к зданию. После чего в госпитале был объявлен осадный режим, все служащие буквально побежали получать закреплённое личное оружие. А с улицы уже слышались короткие автоматные очереди, почти все охранники были ветеранами и не пуляли длинными очередями в небо. Охрана госпиталя из десятка бойцов привычно заняли круговую оборону госпитального особняка. Помощь Никиты, хоть и просто револьвером, пришлась кстати. Первая волна нападавших быстро закончилась, потеряв треть собутыльников убитыми, остальные разбежались как можно дальше.

— Нет, ребята, это не конец, — уверенно высказался оперативник, заряжая опустевший барабан револьвера. — Судя по-всему, налёт организовал кто-то со стороны, и эти люди будут добиваться своего. Мы нужны им мёртвыми, чтобы иметь козырь на переговорах с русским императором. И эти люди наверняка австрияки или пруссаки, значит, скоро нас атакуют настоящие бойцы, офицеры и ветераны. Найдётся ли для меня настоящее оружие? Хотя бы автомат и патронов, как можно больше?

— Сейчас организуем, капитан, — ответил командир охраны и зашёл в здание, а вернулся с тем самым пулемётом, который полгода назад рисовал Русанов в Невмянске беловодским оружейникам. Уж применять ДШК сыщик умел, несмотря на то, что не воевал ни разу. Он своими руками сотни раз разбирал и собирал пулемёт, чтобы впервые использовать его на практике. Выбирать позицию времени не осталось, настоящие солдаты, хотя и одетые в гражданскую одежду, короткими перебежками приблизились вплотную к парадным дверям госпиталя. Ещё двадцать метров и всех охранников переколют штыками кремнёвых ружей, воспользовавшись численным преимуществом. Потом придёт черед медиков и раненых солдат, которые вряд ли отобьются своими револьверами. Поэтому оперативник только выкатил станок с пулемётом на парадное крыльцо и лёг за аппарат, передёрнув тугой затвор, вспоминая его пружину, часто летавшую по кабинетам военной кафедры при разборке пулемёта неумелыми студентами.

— Бум-бум-бум-бум-бум, — заколотила короткая пристрелочная очередь. «Жаль, трассеров нет. Зато земляные фонтанчики хорошо заметны», — мелькнула мысль, пока Русанов поправлял прицел. После чего Никита за две очереди срезал всё ещё бегущих в наступление врагов. Девятнадцатый век, ничего не скажешь. Даже ветераны реагируют медленно, не привыкли к автоматическому оружию, тем более что охранники давно стреляют одиночными, сберегая патроны. Поэтому вторая цепь нападающих лишь ускорила свой бег, полагая, что защитники начали перезаряжать оружие. Ещё три очереди из ДШК (вернее его местного аналога) уложили и вторую шеренгу германцев на парижскую землю. Почему германцев? Наверное, потому, что ругались многочисленные раненые вояки исключительно по-немецки. Да и команды невидимый офицер подавал из-за угла соседнего здания тоже на немецком языке.

— Ребята, надо пленного взять, расспросить. Я сейчас метнусь вон к тому, что в руку раненый лежит, притащу. Прикройте. — Ждать ответа оперативник не стал, сразу рванул к случайно выжившему германцу из первой линии атаки, лежавшему в пятнадцати метрах от парадного входа.

— Ваше императорское величество, разрешите освежить напитки? — Михаил Сперанский зашёл в кабинет государя, где тот уже третий час беседовал с прусским королём. Естественно, кофе в кофейнике и чай в чайнике давно остыли, вино в фужерах застоялось, а лица собеседников раскраснелись от двухчасового торга. Собственно, государственный секретарь опасался, что более опытный интриган пруссак Фридрих Вильгельм задавит возрастной разницей и опытом молодого царя, учитывая их близкородственные отношения. В результате Российская империя получит невыгодный союзный договор, да ещё вернёт Пруссии часть захваченных земель. Потому и рискнул Михаил Михайлович вмешаться в разговор двух правителей под благовидным предлогом.