— Как?

— Очень просто, бинарные взрывчатые вещества для объёмного взрыва. Гораздо сильнее, нежели оксид этилена, который вами используется. — Юрий навскидку назвал не менее трёх бинарных смесей. В двадцать первом веке они на слуху у тех, кто немного разбирается в химии. А кандидат наук разбирался в ней. Когда снаряд или бомба после падения раскрываются и смешивают два разных вещества, безвредные отдельно, но страшные вместе. На этом, к счастью, разговор закончился. Оставаться на ужин Романов наотрез отказался, устал. Примерно через час он подъезжал на знакомой машине к дому.

Возле порта впервые в этом мире машина попала в пробку из трёх автомобилей, пропускавших длинную колонну мужчин в поношенной военной форме, не русского или беловодского образца. Явно иностранцы, да ещё в таком количестве, что удивительно для Австралии, до сих пор закрытой для всех, даже для русских чиновников.

— Кто это? — не сдержал удивления консультант.

— Французские пленные, в основном германцы. Их барон Василий выкупил у русского императора. Больше ста тысяч привезли из Европы. Мужики статные, абы кого в Великую армию не брали, — прокомментировал Прокудин.

— Так они работать не умеют⁉ — Юрий прикинул варианты использования пленных в таком количестве. Не лес же пилить в Австралии, разве что на шахты и рудники?

— Ничего, на строительстве дорог и в шахтах особого умения не надо. К тому же, за последний год к нам пятьдесят с лишним тысяч вдов и одиноких женщин из Польши и России переехали. Почти всем работу миграционное ведомство находит, кроме многодетных. Да и тех в детские сады вместе с детьми берут. А сколько ещё вдов в Европе осталось? Года через два этих мужиков на лету разбирать станут, когда пообживутся. Дома и квартиры вдовам баронство выделяет, как быт бабоньки наладят, так и начнут себе хозяина искать. А германцы тут как тут. Мужики работящие, не сильно пьющие, спокойные, не как французы или итальянцы. Самое то для хозяйственной бабы, — закончил разговор Прокудин, когда машина тронулась дальше по дороге.

— Да-а-а, — только и смог произнести Романов, чтобы замолчать до самого дома.

— Аня, я люблю тебя, выходи за меня замуж! — Никита окончательно решился и впервые в жизни признался девушке в любви, одновременно предложив руку и сердце. Он устал гадать, решится ли девушка на брак с простым парнем, получившим недавно личное дворянство. За три месяца знакомства с Анной узнал всю подноготную её семьи, насчитывавшей два века дворянского состояния. Предок девушки, Савва Кочур, заслужил дворянство в период Смуты, под знамёнами Дмитрия Пожарского. Но, будучи хорошим воином, оказался никудышным придворным, попал в опалу и был выслан в родной Нижний Новгород, где и прожили Кочуровы в небольшом поместье на берегу Волги два века. Мужчины почти все служили государю на ратном поприще, девушки выходили замуж за таких же небогатых местных помещиков.

Отец Анны рискнул резко изменить свою жизнь, оставив поместье своему младшему брату, перевёз семью на Дальний Восток, в Беловодье. Там, как говорится, карта и пошла. Нашлась и хорошо оплачиваемая работа, старшая дочь смогла поступить в медицинский институт, что было немыслимо в любой европейской стране, включая Россию. Младший брат Анны оканчивал школу, мечтая выучиться на инженера, поскольку в Беловодье почти двадцать лет инженеры были самой востребованной профессией после моряков. Но большинство моряков были из Ирландии и Шотландии, со своими морскими традициями. Да и вербовались ирландцы в беловодские моряки весьма активно, на фоне небогатой жизни на родине.

Зато инженерами стало второе поколение беловодцев, выросшее в баронстве с детства или родившееся там. Учитывая, что сам барон Андрей был инженером и не скрывал этого, популярность такой профессии в Беловодье было трудно переоценить. В любом случае, сейчас Никита ждал ответа любимой девушки на своё предложение, высказанное первый и единственный раз в жизни. Пауза затянулась и в голове оперативника мелькнула нездоровая мыслишка, — «если скажет, что надо подумать, больше не приду. Буду искать дорогу домой в Российскую федерацию. Информация об уходе отцов-основателей имеется, до открытия портала осталось пять лет. Выдержу».

— Я согласна, любимый, — ответ Анны смыл все глупые мысли, как летняя гроза, не оставив даже пылинки былых сомнений. Мужчина моментально впился в губы девушки длинным поцелуем, забыв, что оба стоят на парижском бульваре.

— Хороши, голубки! — Напомнила по-французски влюблённым окружающая действительность. Никита повернулся на голос, явно обращённый к нему и Ане. Справа поигрывала ножами группа грабителей из четырёх уголовного вида мужчин, как ни странно, старше тридцати лет. Или они выглядели так плохо? Обычно с уличных грабежей уголовники только начинают свою незаконную карьеру, если доживают до относительно взрослого возраста.

— Мы русские, проваливайте отсюда, — уверенно ответил по-французски же киношник, привыкнув, что оккупантов боятся все прохожие, от немногочисленных полицейских до редких офицеров.

— Значит, деньги есть, вываливайте кошельки, и снимай золото, красотка. Пока мы сами тобой не занялись, — обнаглел вожак грабителей, вытаскивая из кармана своей хламиды левой рукой револьвер. Грязный, со следами ржавчины, но от этого не менее смертоносный. Направив ствол оружия в сторону Никиты, вожак сделал шаг вперёд, сокращая расстояние до пары влюблённых на полметра. Оперативник не рискнул при девушке драться, наличие револьвера и ножей у бандитов резко увеличивало риск случайного ранения Ани. Поэтому он привычно скользнул незаметным подшагом в сторону от линии огня, одновременно прикрывая девушку от грабителей, успел достать из поясной оперативной кобуры свой револьвер и сделал четыре быстрых выстрела в бандитов. Настолько быстрых, что главарь не успел и один раз нажать на спусковой крючок своего оружия, чей ствол, правда, смотрел в пустоту улицы.

Сразу после этого Никита схватил Анну за руку и буквально силой перетащил девушку в сторону на четыре шага, опасаясь нападения сзади, как принято у грабителей. Затем развернулся, осматривая всё позади и сбоку, одновременно прижимая девушку левой рукой к себе и разворачиваясь к ней спиной, чтобы закрыть от любой посторонней опасности. Аня, находясь в ступоре, молчала и не сопротивлялась, послушно передвигаясь вслед за рукой мужчины. Чутьё не обмануло, сзади спешили к месту схватки ещё два молодчика, вытаскивая что-то из-за пазухи. Явно ножи там не носят, оставалось оружие или кистени. Поэтому оперативник аккуратно сделал последние два выстрела, всё, барабан пуст. К счастью оба раза попал в грабителей.

Один из нападавших упал сразу, другой продолжал идти к русским, но за два шага до Никиты медленно осел на землю бульвара, опираясь руками о землю, попытался подняться. Киношник вновь взял девушку за руку и снова быстрым шагом отошёл в сторону от валявшихся на земле бандитов. Осмотрелся вокруг, заметив парочку прохожих, суетливо скрывшихся за углом здания вдалеке. Вообще, улица, совсем недавно заполненная десятком прохожих и праздных гуляк, внезапно опустела. Никаких ажанов, обычных в этом месте бульвара, поблизости не наблюдалось. Русанов уже начал волноваться, подозревая, что нападение не было случайным. Поэтому поспешил перезарядить барабан револьвера новыми патронами и решил срочно передвигаться в сторону госпиталя, благо далеко влюблённые не успели отойти.

Бегать в местных женских костюмах и обуви было совершенно невозможно, поэтому просто шли быстрым шагом. Анна крепко держала Никиту под руку, но вела себя адекватно, молчала, стиснув зубы. Никаких истерик, никаких расспросов или дурацких восторгов. Так, в полном молчании, сыщик шёл к госпиталю, внимательно глядя на всех встречных и поперечных прохожих. Но, то ли выстрелы напугали, то ли, что гораздо хуже, нападений уголовников стало много, прохожие как-то исчезли с бульвара. Впрочем, не встретились по пути и уголовники с возможными бунтовщиками. Весь путь до госпиталя оперативник обдумывал нападение и пришёл к выводу, что это «ж-ж-ж» неспроста.