Оставалась надежда на быструю связь с этими засадными полками, да с легкими самолётами-разведчиками, которые будут кружить над полем боя, сообщая информацию о передвижении противника офицерам связи. Сразу двух поручиков представил князю две недели назад Павел Желкевский. За это время поручики обжились при штабе, старательно играя роль этаких писарчуков, услужливых и трусливых. Хотя опытный полководец не сомневался, что при нужде оба беловодских шпиона способны расправляться со своими врагами не хуже майора Титова. Главное, что связь они наладили отлично, при необходимости фельдмаршал мог лично разговаривать с командирами летчиков, танкистов и реактивных миномётов. Уже дважды пробовал, понравилось.

Собственно, на беловодцев да ополчение графов Желкевского и Строганова строил свои планы сражения великий полководец, поскольку в русской армии по-прежнему генералы предпочитали меряться чинами, нежели выполнять приказы командования. Словно не изжитое местничество времён Ивана Грозного продолжалось самовольство генералов. Каждый приказ фельдмаршала даже о простом оборудовании позиций генералы воспринимали в меру своего понимания, как свободное творчество художника, несмотря на прописанные Уставом требования. Михаил Илларионович, глядя на взбрыки иных тыловых командиров, вспоминал поговорку своего великого наставника Суворова о том, что тыловиков надо вешать через пять лет их службы без всяких доказательств.

А что вытворяли русские генералы при получении приказа от непосредственных своих командиров, таких же генералов? Дело доходило до принципиального игнорирования боевых приказов или выполнения их наоборот. Вместо обороны командиры бросались в неподготовленную атаку, чтобы положить свои подразделения убитыми полностью. И это лишь для того, чтобы выглядеть храбрецом на фоне обороняющихся трусов. Погибших солдат большинство генералов людьми не считало, «бабы ещё нарожают». «Правильно, что беловодцы и ополченцы подчиняются лично мне. Иначе бы их царедворцы непременно бросили под огонь французов», — очередной раз похвалил себя за принятое решение Кутузов.

— Ну что, господа, через две недели противник придёт к нам в гости. Вернее, прибудет на поездах, первые эшелоны уже разгружаются в двадцати верстах к западу от нас. Прошу ещё раз проверить наличие боеприпасов и лекарственных средств, а также исправность телег для перевозки раненых в госпитали. Завтра утром подать мне рапорта со списком недостающих боеприпасов, лекарств и транспорта, — закончил последнее в этот день совещание фельдмаршал, чтобы отправиться в домик, где его ждал верный денщик с массажистом и лекарем, присланными бароном Василием из Кореи.

Судя по самочувствию подозрительного князя, эти оба корейца своё дело знали. Последнюю неделю Михаил Илларионович не падал вечером от усталости и боли, а вполне спокойно любовался видом из окна. Даже вечерний чай пил, с травами от лекаря. И спать стал спокойно всю ночь, не просыпаясь каждый час.

— Как Ваши дела, Акинфий Никитич? — С улыбкой зашёл в вагон Никита, где в первом купе грустно смотрел в окно Демидов, с явным беспокойством о своём будущем. Парень, привыкший к необязательности великосветских дворян, за прошедшие часы стал сомневаться в возвращении своих попутчиков. Волновало его, как ни странно, именно внезапное окончание тренировок, поскольку вернуться в Пермь или Петербург он мог на любой станции. Деньги были, оставалось просто купить билет на поезд и сесть в такой же вагон, но идущий в западном направлении.

— Вы вернулись? — удивился студент, машинально поднимаясь с места.

— Конечно, мы же обещали? — в свою очередь удивился Юрий, заходя в купе. — Мы летим на самолётах в Беловодье и предлагаем Вам присоединиться. Уже завтра вечером прилетим на остров Белый без всяких хлопот. Вы же не летали ни разу на самолётах?

— Нет, в смысле да, — запутался в ответах растерявшийся парень. — Я не летал, но очень хочу попробовать.

— Чего там пробовать, сядем, да полетим. — грубовато пошутил оперативник, направляясь в своё купе. Вскоре оттуда послышались его команды: — Панкрат, быстро собирай всё барахло, летим в Беловодье на самолёте. Потом поможешь графу, если потребуется.

— Не волнуйся, Никита, управимся сами, — отозвался преподаватель, привычно складывая вещи ученика в его баул, а свои аккумуляторы и прочие инструменты с деталями — в прихваченный у кураторов вещевой мешок.

До лётного поля добираться долго не пришлось, уже через полчаса все четверо путников погрузились в один из самолётов. Биплан с дюралюминиевым корпусом и деревянными крыльями напоминал классический кукурузник. Его явно использовали для тренировок парашютистов, о чём свидетельствовали металлические штанги, шедшие у потолка коридора. Правда, скамейки у иллюминаторов вдоль бортов самолёта были дополнены мягкими пассажирскими креслами для шести человек, что говорило об их недавней установке.

После размещения багажа экипаж помог надеть всем пассажирам парашюты, которые здесь назывались лётками. Юрий ещё вчера обратил внимание друга на обилие русских технических терминов. Никаких аэропланов, фотоаппаратов, фотографий, шоферов, автомобилей и прочих заимствований. Исключительно самолёты, фотики, снимки, водители, паровики и просто машины. По мнению Романова это говорило, что изобретатели всех новинок либо сами «четверо смелых», либо их ученики. Но все эти изобретения сделаны именно в России или Беловодье.

Хотя в истории двух друзей паровозы в это время уже появились, как и фотоснимки на стеклянных пластинах, называвшихся иначе. Но исключительно в Европе, потому и все названия иностранными стали. Как граммофон, который, как узнали друзья из разговора с координаторами, уже существовал в этом мире. Правда, назывался по-русски — крикун. И был одним из весьма востребованных товаров Беловодья. Наряду с паровиками, паровозами, оружием и металлорежущими станками различного назначения. От сверлильных и токарных, до фрезерных и зуборезных.

Основными потребителями всех этих новинок ожидаемо оказались страны Юго-Восточной Азии, Индии (в этом мире не объединённой, а состоящей из множества княжеств и султанатов), островных государств Тихого океана, анклавы самого княжества. Немного закупала Россия и Европа. У России существовали свои производства Желкевского и Кожевникова, совместимые по калибру оружия и деталей станков с беловодскими изделиями. А в Европу, Североамериканские Штаты, колонии Испании и Португалии, Турцию, Персию и страны Среднего Востока продажи строго контролировались. Новое оружие не продавалось совершенно, только морально устаревшие гладкоствольные ружья, миномёты и пушки калибром до ста миллиметров.

Станки могли продать не ранее двадцати лет эксплуатации этой модели в Беловодье или России. Продавать станут новые изделия, с иголочки, но уже устаревшие. Несмотря на передовые методы лечения в Беловодье, баронство не делилось ими даже с медиками из России, предпочитая приглашать заинтересованных врачей на работу к себе с двадцатилетним контрактом, как минимум. Вполне резонно, учитывая, что в России исключительно слабо сохраняли даже государственные тайны и поголовную коррупцию как среди столичных чиновников, так и на местах. С запретом продажи антибиотиков за пределами Беловодья наши герои столкнулись лично.

— Ты понимаешь, Никита, — возбуждённо объяснял другу полученную информацию Юрий, — в нашей истории в начале девятнадцатого века так поступали многие европейские страны, та же Британия официально запрещала продавать России новые паровые машины и станки. Фактически Россия уже тогда оказалась под санкциями, хотя это была царская Россия, формально союзница Британии. То есть ссылки гейропейцев сначала на коммунистов, потом на Путина и якобы неправильное поведение Российской Федерации абсолютно надуманны. Реально нашей страны просто боятся, как конкурента, чему пример поведение Британии, Франции и других стран ещё с восемнадцатого века. А то и раньше, ещё во времена Ивана Грозного, поляки и шведы не пропускали на Русь приглашённых иностранцев. Без всякой войны с Русью, просто из желания напакостить, как у нас в двадцать первом веке.