После этого своим решением император Франции организовал огромный заказ на поставку в армию обмундирования, обуви, телег, оружия. Этим слегка приглушил промышленный кризис, вызвав небольшой всплеск производства. Но грамотный артиллерист Бонапарт понимал всю временность этих мер. Более того, боялся повторения крестьянских восстаний, напугавших даже буржуазных революционеров, что не могло оставить равнодушным императора Франции. Из подобной ситуации Наполеон видел два выхода. Можно ограбить Ближний Восток, однако это принесёт лишь временную передышку на пару лет. Хотя многочисленные французские эмиссары с 1811 года зачастили в Сирию, Египет и Турцию.

Другим, радикальным способом решить все проблемы, была война с Россией. Несмотря на своё франкофильство, русский император не решился на крайние меры в отношении своей Русской Дальневосточной компании — аналога Ост-Индских компаний Европы. Даже Бонапарт, отправляя Александру Первому письмо с требованием запрета торговли этой компании в Европе, понимал бесполезность такого шага. По скудным данным разведки, налоги и прямые доходы империи от Русской Дальневосточной Компании и баронства Беловодье давали России практически второй государственный бюджет по денежным поступлениям, не считая роста доходов промышленников, чиновников и купцов, связанных с Беловодьем и РДК. Даже франкофил Александр не рискнул на резкие меры в отношении РДК и Беловодья. Видимо, вспомнил, как получила трон его бабушка, а также Елизавета Вторая, которых возвели на трон не простые гвардейцы, а проплаченные русскими промышленниками наёмники.

И вот уже неделю нет никаких вестей из «белле Франс», что там творится? Чёрт с этими новостями, но закончились поставки фуража, обмундирования и подкреплений. А в этой проклятой России в середине июля ударили страшные холода, выпал снег, это что такое? Предупреждение свыше или проверка на прочность? А нынешние дожди, что льют третий день, без всякой возможности начать генеральное сражение, к которому всё готово? И эти чёртовы поляки со своей буйной шляхтой? Генерал Понятовский обещал набрать и поставить под ружьё двести тысяч поляков, а сам еле набрал сто пятьдесят тысяч, это вместе с беглецами с русской территории. И куда он исчез? По плану должен был выйти в расположение Великой армии ещё три дня назад.

Связь с поляками, двигавшимся к Полоцку своим ходом, севернее чугунки, прервалась почти неделю назад. Все попытки высылки курьеров и даже крупных конных отрядов, как в воду канули. Конечно, в Великой армии достаточно крепких ветеранов и опытных бойцов и без поляков. Те способны грабить, пить да издеваться над крестьянами. Хотя в сабельном бою храбры, тут ничего не скажешь, но никакой дисциплины не соблюдали.

— Опять пьют в каком-нибудь городке, славянское быдло, — не выдержал Бонапарт, изрядно намучившийся со спесью шляхтичей, не способных грамотно выполнить ни один приказ своих генералов, тоже весьма вольно понимавших чёткие приказы императора. Одни фамилии чёртовых славян чего стоят, язык сломать можно — Домбровский, Зайончек, Княжевич.

— Профукали свою Польшу, зато теперь в составе Великой армии очень хотят пограбить богатого соседа. Как и германцы, выставившие из Баварии, Саксонии, Вестфалии и прочих Австрий триста пятьдесят тысяч солдат и офицеров. Тоже зарятся на русское богатство. Все пойдут в первых наступающих колоннах, особенно поляки, многие из которых предали своего императора Александра, даже бывшие офицеры русской армии есть в рядах армии Наполеона. И австрийцы, предавшие своих союзников русских, воевавших за Вену больше полувека. Пусть эти предатели кровью докажут своё право на жизнь под французским флагом. — Бонапарт кивнул сам себе и добавил, уже не вслух. — «Меньше бунтовать станут, если останутся в русской земле. Некому будет бунтовать».

Потому и отправил император поляков пешим ходом к Полоцку, чтобы перевозка основных сил Великой армии не сорвалась. Там, где французы и германцы привычно грузились в вагоны и отбывали к месту сражения, поляки устраивали пререкания, споры и драки. Результатом чего становились полная неразбериха и срыв графика передвижения всей армии.

Попытка погрузить в эшелон солдат четвёртой польской дивизии под командованием генерала Латур-Мобура четыре дня назад стала ярким примером польского бардака. Теперь вся четвёртая польская дивизия добирается до Полоцка своим ходом, и не дай им бог опоздать к генеральному сражению. Бонапарт с ухмылкой покачал головой, представив каково наглым шляхтичам двигаться разбитыми дорогами под проливными дождями. Мысли о поляках немного подняли настроение императора, он припомнил, как французский принц Генрих Валуа бежал из Польши через год правления польским королём. Эти воспоминания окончательно восстановили дух полководца, и он стал накачивать себя здравым расчётом сил и средств Великой армии.

— Сейчас у меня под рукой, прямо здесь на поле боя, без учёта поляков, заболевших и оставленных гарнизонов, почти шестьсот тысяч испытанных опытных солдат и офицеров, включая гвардию. Это в три раза больше противостоящей мне армии Кутузова. Пушек у меня тоже в три раза больше, чем у русских. — Бонапарт подошёл к стоявшему на походном комоде зеркалу и взглянул себе в лицо, чтобы со злостью сказать своему отражению: — У тебя никогда не было такого перевеса перед врагом. Никогда за всю карьеру офицера. Либо ты командовал меньшими войсками, либо твои отряды были равны вражеским. И ты всегда побеждал! Чего же ты сейчас боишься, впервые в жизни твоя армия в три раза больше и сильнее врага! Да с твоими маршалами и генералами при таком перевесе ты можешь просто спать во время генерального сражения! Его проиграть невозможно, и ты это знаешь! А все эти тревоги из-за чёртова дождя! Ложись спать, старый дурак, и не поддавайся унынию!

Бонапарт, наконец, почувствовал перелом своего настроения в этом своеобразном сеансе самогипноза и направился к подготовленной постели.

— Сир, я к Вашим услугам, — скользнул через плотную занавесь входа слуга, чтобы помочь императору переодеться на ночь.

«Подслушивают, сволочи. Хотя гвардейцы меня не предадут и на язык сдержанны. Особенно после победы станут молчать. А слугу надо после возвращения отправить в Алжир», — додумывал Наполеон, подозрительность которого с годами только росла.

Уложенный в постель, уставший император в этот вечер уснул быстро, сумев вернуть себе уверенность в предстоящем сражении.

— Что скажет военный министр? — Барон Василий с улыбкой посмотрел на осунувшиеся лица своих подчинённых, да и сам он скинул за последний месяц почти пять килограммов лишнего веса. Хотя, дело того стоило.

— Собственно, можно вместо доклада наградные листы выложить на стол, — пошутил довольный Афанасий Быков. — Нашими войсками выполнены все планы правительства и баронства. За мысом Доброй Надежды на восток не осталось ни одной колонии, базы или даже фактории европейских стран, не считая России, конечно. Более того, баронет Иван только что прислал радиограмму об окончательной оккупации территории французской, бывших британской и голландской Гвианы. О полном захвате всех островов Карибского бассейна было сообщение неделю назад. Материковые владения Испании пока не трогаем до Вашего приказа, как решили. Потери есть, но минимальные, погибших восемь человек, страховка уже выплачена, документы на пенсии оформляются.

— Что по пленным и трофеям? — Нахмурился барон, не любивший терять своих бойцов.

— Пленных немного, всего две тысячи, меньше семисот европейцев, в основном французы. Безопасники с ними работают, думаю, за пару месяцев решат их судьбу. Выбор небольшой: к нам в железнодорожные строители лет на десять, либо петля за жестокое отношение к аборигенам. Работа с местными жителями по выявлению садистов и преступников среди пленных идёт в рабочем порядке. Как обычно, ничего не поменялось. Что касается трофеев, их оказалось значительно больше, чем предполагали. Думаю, всё сможем учесть не раньше, чем через пару недель. А развозить ещё полгода придётся.