Командующий сел на своё место.

— Теперь моя очередь, — поднялся командующий трофейщиками, Юн Ли Хван. Он читал свой доклад по бумаге, чтобы не обмануться с числами, которые зашкаливали. Политика всех стран союзников в отношении трофеев и местного населения была давно согласована. Ограблению подвергались в первую очередь французские и европейские купцы из числа союзников Наполеона. Грабили без насилия и исключительно склады да конторы, в домах изымали только наличные деньги. Купеческие корабли просто конфисковались для перевозки трофеев. Но семьи купцов никто не трогал, им разрешали работать дальше, если смогут. С уплатой налогов уже странам-оккупантам.

Совершенно другой подход был к дворянам, чьи поместья и замки подвергались разграблению, а сами дворяне выселялись, даже вышвыривались на улицу, правда, с сохранением одежды и драгоценностей. Изгнанники получали два предложения — переезд на территорию пока не оккупированной Франции либо поступление на службу в Беловодье. В каждой из трёх оккупационных зон беловодцы уже открыли по нескольку своих представительств, в которых вербовали людей на переселение в Австралию, Южную Африку и Русскую Америку. Неплохим аргументом была вероятность оккупации Франции русской армией, если французы проиграют сражение у Полоцка. Все ждали именно результатов этого генерального сражения. Государственные структуры Франции на оккупированных землях подвергались безоговорочному разграблению.

Грубо говоря, исполнялся любимый лозунг большевиков и анархистов — грабь награбленное! Среди конфиската попадались ценности, свезённые французами со всей Европы за годы наполеоновских войн. Почти за полтора десятилетия французы ограбили не только Европу, но и Египет. Беловодский князь не настаивал на французских трофеях, попросил лишь передать египетские папирусы, статуи и прочее, вывезенное французами. Всё остальное союзники забирали себе, не считая оккупированных территорий. Эти земли будут признаны колониями Кореи, Аннама и Камбоджи, в соответствии со всеми международными нормами.

Беловодцы уже предварительно договорились со многими европейскими странами и для официального оформления колоний ждут лишь окончания боевых действий союзников. Те давно предупреждены, чтобы не зарывались. Международную конференцию надо провести до вступления русских войск на территорию Франции, чтобы император Александр не успел вмешаться со своими друзьями франкофилами. Более того, союзники не знали о сюрпризе, что приготовили Светлов с Бежецким той части Польши, что раньше принадлежала Пруссии, а ныне оккупирована французами. Вспомнив об этом, Сергей невольно улыбнулся, в предвкушении будущего шока всей Европы, особенно германцев.

Когда наступила его очередь докладывать, главный безопасник Беловодья не стал растекаться мыслью по древу. Он коротко перечислил результаты работы своих диверсантов во Франции: ограбление Лувра, откуда вывезены все картины и ценные скульптуры, далее пошли налёты на французские банки, в которых изъято только золотом и серебром более восьмидесяти миллионов рублей, и, конечно, диверсии на военных производствах, результатом чего стало практическое прекращение производства пушек и миномётов во Франции.

— У меня всё, — закончил Светлов своё выступление. — Прошу сразу огласить свои вопросы или предложения, если они есть. Завтра с утра я улетаю в Россию, в Полоцк.

Император Франции Бонапарт Наполеон прислушался к шелесту затяжного дождя, стучавшего по его шатру. Хотя походные печки, чёрт возьми, русского образца и производства, давали необходимое тепло, полководец невольно вздрогнул. Не от холода, в шатре было натоплено достаточно, можно было ходить нагишом. Вздрогнул Наполеон от отвратительных предчувствий. Настолько гадкие предчувствия его посещали буквально два-три раза в жизни и всегда предвещали опасные ситуации. Так было с ним перед арестом, откуда были все шансы попасть под лезвие гильотины. Так было с ним перед покушением английских агентов, когда ещё гражданин Наполеон чудом остался в живых. Так было перед Ваграмом, где только провидение спасло от позора.

Но никогда не было так тягостно на душе, как сегодня. «Может, это старость?» — мелькнула мысль, которую император с негодованием отверг, чтобы заново проанализировать все причины, приведшие почти миллионную армию покорителя Европы в Россию. Да, к этому всё шло после уничтожения Британии. Поначалу такой подарок судьбы вызвал ликование у французов и самого Наполеона. Как же, уничтожен вековой враг галлов и франков, исчез последний сильный противник империи в Европе! Теперь ничто не помешает французской армии разбить подлых австрийцев и стать единственным сильным европейским государством.

Не прошло и двух лет, как французы стали истинными повелителями европейцев от Испании до Австрии, за исключением нейтральной Голландии, чью независимость сохранил русский военно-морской порт. Ссориться с Россией, которой в то время управлял Павел Первый, прослывший жёстким и резким на решения императором, Наполеон не стал. Тогда он считал, что объединённая Европа легко перегонит в развитии русских варваров с их повальным рабством, поскольку во всех оккупированных французами странах ввели передовой кодекс Наполеона и освободили крепостных. Император ожидал большого экономического роста, об этом ему твердили советники. Рост действительно начался, но как-то неспешно.

Даже массовая демобилизация части армии не дала результата. Промышленность при всех кредитах и поддержке властей не могла сравняться с русскими товарами. Русские паровозы, паровики, ружья, телефоны и прочие новинки техники выходили значительно дешевле французских. Более того, подорванная десятилетием безумья революционного угара, Франция лишилась многих учёных, инженеров и мастеров. Большинство из них эмигрировали в Россию или Беловодье. Более того, поставки дешёвых товаров из Юго-Восточной Азии и Индии, которые доставляли на своих кораблях индусы и азиаты, вызвали массовое разорение французских и германских рабочих. Которых тут же вербовали на работу в проклятое Беловодье и Россию. Благодаря дешёвым анилиновым краскам Франция лишилась доброй половины текстильной промышленности.

Так что даже окончание боевых действий не принесло обещанного благоденствия. Лишённые рабочих рук, инженеров и мастеров простаивали сотни заводов и фабрик по всей Европе, не только в «белле Франс». Никакие кредиты, выдаваемые десятками миллионов франков золотом на развитие производства, не давали результата. Обновить станочные парки, закупив новейшее русское оборудование, оказалось невозможно. Не столько из-за высокой стоимости самих русских станков, сколько по причине запрета на их экспорт, наложенным императором Павлом и поддержанным русский парламентом — Государственной Думой. Даже смерть этого упрямого императора и вступление на трон Александра, известного франкофила, не помогли справиться с запретом.

Да, закон о запрете экспорта новейшего оборудования в европейские страны молодой император отменил почти сразу. Однако эти станки выпускали заводы всего двух промышленников России — Желкевского и Кожевникова. Владельцы этих заводов, после отмены закона об экспорте и перепродаже трёх новых станков русскими промышленниками французам, якобы перестали выпускать такую продукцию. Её не продавали никому, даже русским покупателям. Попытки скопировать купленные станки провалились по одной причине — секрету сплавов, использованных в деталях станков. Его не смогли раскрыть даже лучшие французские академики. Хотя обнаружили в составе русских деталей два неизвестных в Европе металла.

Повышенные в разы пошлины на русский товар особой выгоды не дали. Не только по вине многочисленных контрабандистов, но и по всеобщему подорожанию товаров, лишь подтолкнувшему инфляцию. Вместе с инфляцией пришло затоваривание, фактически наступил первый в Европе крупный промышленный кризис. Даже дорогие некачественные французские товары европейцы не могли купить. Ограбленная за десятилетия войн нищая Европа не в состоянии была возродить французскую промышленность своим спросом. Да ещё неурожай во Франции в 1811 году, вызвавший настоящие голодные бунты в провинции, для подавления которых пришлось использовать войска. Более того, собрав почти миллионную армию, императору Франции пришлось оставить сто семьдесят тысяч войск в метрополии для подавления возможных бунтов, правда, в основном новобранцев и калек.