Андрей с Иваном скрылись за рощей, а Никита с Владимиром напряжённо сидели на скинутых рюкзаках. Что там, за рощей? Какая страна?

Как ни странно, голова не болела, а память не отказала. Поэтому стыдно Никите стало сразу. Позорище, опытный опер уголовного розыска, без пяти минут майор, профукал засаду, в трезвом виде и днём! И пусть дело происходило не в привычном городе или в менее привычной деревне, а в лесу, где никакой засады капитан не ожидал, но всё-таки! Однако этого самобичевания хватило на пару секунд после пробуждения. Дальше организм офицера привычно включился в работу, ставшую не только привычной, а вторым «я» оперативника.

«Так, глаза работают, сквозь плотную ткань вонючей мешковины пробивается свет. Неплохо. Руки связаны сзади, но не туго, хотя вязка непонятная — широкая и жёсткая, попробую размять незаметно кисти и пальцы. Благо лежу на спине, и, судя по всему, в телеге или ином гужевом транспорте. Запах конского пота и навоза пробивался сквозь плотную мешковину вполне узнаваемо. Ноги целые, даже не связаны, это плохо — похитители уверены в себе, наверняка их несколько и вооружены. Жаль, что молчат, слышен только глухой топот копыт по лесной дороге. Ага, сзади тоже пробивается лошадиное всхрапывание, но в другом ритме, вероятно, всадники. Жаль, что я не деревенский. Где же Юрка?»

Друг подал о себе весть сам, справа от Никиты послышался вполне узнаваемый стон, который приходилось слышать лишь на тренировках после удачного спарринга. Капитан успокоился, оба живы и наверняка здоровы, а раз продолжения случайного стона не последовало, значит, Юра в порядке. Участивший стук копыт позади подсказал о приближении всадника.

— Оклемались, голубчики? Будут болтать, Ермолай, можешь плетью огреть, для воспитания, не особо. Добыча знатная, портить не вздумай!

Командный мужской голос несколько успокоил оперативника. Убивать сразу не будут, а развязаться и вырваться из рук непонятных лесных бандитов Никита с помощью ломового Юры сможет. Рукопашник в этом не сомневался, тренер регулярно устраивал различные учёбы по освобождению из захватов. Спарринги с руками за спиной, для контроля прихваченными мягкой вязкой, был едва ли не регулярными. Пусть эти партизаны только встанут на ночлег, капитан найдёт способ освобождения. Есть у нас методы против Кости Сапрыкина.

— Ништо, атаман, от моей плётки ещё никто не уходил, довезу в целости. — Ответ возчика был спокойный и уверенный.

Судя по всему, в телеге никого другого не было, а лежали пленники на соломе, подсказала пыль, раздражавшая ноздри капитана полиции. Не сдерживаясь, он чихнул, в основном с целью подать знак Юре о своём присутствии. Потом ещё раз и ещё раз, натурально зайдясь в раскатистом чихе. Не забыв, якобы случайно, в перерыве между чихами проговорить: — О, господи!

Потом капитан чихнул ещё пару раз и замолчал.

— Ты барин, язык придержи, плетью огрею, сразу чих пропадёт. Чихай, да помалкивай. — Возница не стал использовать плеть сразу, полагая вырвавшееся восклицание случайным, что вполне устроило пленника. А «водитель гужевого транспорта», воспользовавшись тем, что «командный голос» ускакал вперёд, решил поболтать с пленниками: — Слышали, небось, что атаман приказал. Потому лежите оба и помалкивайте, худого мы вам не сделаем, доставим на заимку, там всё узнаете.

Возникший было вопрос — «когда приедем на заимку?» — оперативник подавил в себе машинально. Когда бы не приехали, это не важно. Главное, решение принимать будут другие бандиты, а не атаман с присными. Доедут пленники до заимки сегодня — хорошо. Будут ночевать в лесу — ещё лучше, проще освободиться и задать вопросы разбойникам уже не качестве просителя, а в привычном амплуа офицера полиции, представителя власти, какого-никакого. Судя по молчаливому пыхтению справа от себя, его друг Юра придерживался такого же мнения. Оно и понятно, за восемь лет знакомства мужчины сдружились настолько, что даже разговаривали порой синхронно, одинаковыми фразами. Поэтому и мысли по многим проблемам у друзей совпадали.

Хотя Юра даже близко не имел отношения к правоохранительным органам, он был кандидатом наук и преподавал в местном институте, как говорили раньше. Теперь же это был, конечно, университет, к счастью, технический. И Юрий Николаевич там работал на кафедре вычислительной техники. А познакомились будущие друзья именно в рукопашной секции, где долгое время общались, не интересуясь бытом друг друга. Оба тогда были студентами, одногодками с лёгким характером, хотя и учились в разных ВУЗах. Да и тренер часто ставил их в пары, несмотря на разницу в телосложении. Никита со своим средним ростом и худощавым сложением, ловкостью и скоростью превосходил самого тренера.

Потому и ставил его Сергей Юрьевич в пару к флегматичному здоровяку Юрию, чтобы нарабатывали парни недостающие навыки. Скоростной Никита в спаррингах бил в полную силу, а силач Юра пытался его поймать, развивая реакцию и ловкость. С годами дружба лишь крепла, благо к тренировкам оба относились весьма серьёзно. Даже в студенческие годы оба легко меняли весёлые кампании в обществе девушек на тренировку. После окончания институтов на пару лет тренировки стали более редкими, но со временем всё вернулось на круги своя. Именно тогда молодой аспирант Юрий Николаевич в прибывшем на кражу в институт оперативнике с удивлением узнал Никиту, давнишнего спарринг-партнёра.

Оба были рады встрече, а раскрытая за полдня кража лишь послужила бО́льшему сближению обоих рукопашников. Юра с той поры стал уважительно относиться к полицейским, от которых раньше дистанцировался в силу неистребимой интеллигентской фронды. Как известно, русская интеллигенция всегда была против власти, независимо от её вида. При царизме учёные бунтовали против царя, писали петиции и помогали революционерам всех окрасок. Позже, уже при Брежневе, жиденько хихикали над советской властью, хотя почти поголовно вступали в партию. Без этого даже докторская диссертация была невозможной, не говоря уже о чиновничьей карьере до уровня заведующего кафедрой в любом ВУЗе. Теперь, в двадцать первом веке, фыркают при упоминании президента и злословят о правительстве.

Не зря говорил Лев Гумилёв: «Какой я интеллигент? У меня профессия есть, и я Родину люблю». Примерно на такой позиции и оказался Юрий после защиты кандидатской диссертации, столкнувшись с завистью и подлостью учёной братии. Плюнул на докторскую и занялся преподаванием в родном институте, с увлечением изучая историю становления компьютерной техники в свободное от института и тренировок время. На этой почве он ещё крепче сдружился с оперативником уголовного розыска. Никита тоже не рвался в карьерную борьбу с желающими тёплых местечек и больших звёзд на погонах. Парень вполне ясно сознавал, что у полковников и генералов есть свои сыновья и дочери. Так что стремления к начальственной должности и кабинетной работе не было никакого.

Зато нравилось Никите работа оперативника, охота на человеков, вернее, розыск преступников выпускнику института понравился ещё во время преддипломной практики. В отличие от своих сокурсников по юридическому факультету, парень не мечтал о тёплых местах в прокуратуре с перспективой перехода в судьи. Не изучал работу адвокатов, чтобы научиться решать вопросы в судах к своей вящей выгоде. Если на первом курсе ещё были сомнения по выбору профессии, то к диплому Никита не сомневался — прокуратура и суд для него не выбор. Сидеть в кабинете и ломать голову над выполнением приказов вышестоящих начальников, несовместимых с соблюдением законов, он не собирался.

Как оказалось, начальники есть не только у прокуроров и формально независимых следователей, но это и понятно — эти службы не зря носят погоны. Даже теоретически независимые федеральные судьи не стесняются «уточнять линию партии» в Верховном суде областей или автономных республик перед тем, как вынести то или иное решение по сложному делу. Об этом общительный Никита узнал за время учёбы на юридическом факультете, где большинство сокурсниц работали простыми секретарями и помощниками в прокуратуре и суде, но не были слепыми или глухими. А дамский угодник Русанов Никита буквально с первых дней учёбы своё любопытство не ограничивал учебниками и лекциями. Он рано понял, что настоящими профессионалами усидчивые отличники не становятся.