«С французами надо спешить, сегодня же возьму с собой в самолёт до Ниццы оригиналы со снимками компромата. Оттуда есть возможность отправить курьерами своим сотрудникам в Париже, Лионе и других крупных городах. Можно сразу часть переслать прикормленным журналистам. Пусть спешат опубликовать снимки с комментарием, что Великая армия обязательно победит, если даже ближайшие советники русского императора уже предали его. Вполне патриотично, все французские газеты обязательно перепечатают. Да, публиковать срочно, пока не дошли слухи о поражении Наполеона под Полоцком. Кстати, русские поляки переписывались между собой, как ни странно, на французском языке. Вот ведь патриоты! Клейма некуда ставить!», — едва не сплюнул от брезгливости Бежецкий.

— Что по трофеям?

— Личные трофеи наших бойцов мы не подсчитывали, согласно приказу. Захвачены полковые кассы, знамёна, документы и приказы, награбленное уже в России имущество. Всё упаковано и отправлено вместе с башкирскими трофеями в Ригу, для доставки морем во Владивосток. Часть изъятой кассы потрачена на выкуп трофейных ружей, как было приказано. Хотя бО́льшая часть оружия и относительно целое обмундирование собрано бесплатно, с убитых огнём пушек и миномётов. Наши бойцы считают честными трофеями только вещи врагов, убитых ружейным огнём или в схватке холодным оружием. Добрые парни, не жадничают. Нареканий нет. Всего собрано более семидесяти тысяч исправных ружей и пистолетов, около полусотни тысяч единиц холодного оружия. Не считая примерно сорока тысяч комплектов формы и обуви. — Алексей Лин взглянул на Бежецкого и добавил: — Может, привлечь к сортировке трофеев примкнувших мужиков и баб?

— Хорошая мысль, но сначала необходимо доставить все трофеи на нашу территорию. Прошу вас обоих проследить за этим, скоро начнётся операция «Серп», в ходе которой вся Восточная Пруссия и часть Польши будет официально занята войсками компании РДК. Вот к территории Восточной Пруссии и везите все трофеи. Там они будут в сохранности. Я туда пришлю своих сотрудников, вам на помощь. Всё равно эти трофеи мы планировали для продажи в Европе, в Беловодье такое старьё ни к чему. — Бежецкий внимательно посмотрел на Юлаева и Лина, понимают ли они всю важность этих действий. Хотя должны понимать, отцы-основатели неоднократно повторяли, что любые военные действия должны иметь экономическую составляющую. Воевать себе в убыток можно лишь при защите родины, да и там надо бережно относиться к трофеям.

— Собственно, всё. Спасибо, жду документы и вылетаю во Францию, главная работа предстоит именно там. — Яков поднялся, обозначив окончание совещания.

Появление на левом фланге русской армии пяти невиданных бронированных паровиков, вооружённых пушками, прошло относительно спокойно. На вопросы любопытных свитских фельдмаршал отделывался краткой фразой:

— Опытные образцы для испытания прибыли с заводов графа Желкевского.

Такой же ответ получили все присутствующие в ставке после ракетных ударов системы «Град». Ракеты применялись давно, но не такие мощные и не так точно. Большинство офицеров к ракетам относились, как к баловству, применяемому туземцами, разными индусами и китайцами. Хотя наведённый ужас, особенно после применения негасимого огня на французских наступающих рядах, многих заставил задуматься. Впрочем, и здесь нашлись идиоты, в голос заявившие о «бесчестности» подобного оружия. Верный старый денщик Силантий не преминул записать таких глупцов в свой катехизис, с ехидной улыбкой выводя буквы. Отвечать им фельдмаршал посчитал бесполезной тратой времени — не поймут, коли дураками уродились.

В целом сражение развивалось почти по плану фельдмаршала, скорректированному с учётом участия «ополченцев» Желкевского и Строганова, да беловодцев. Однако последняя атака французов, выставивших на поле боя более трёхсот тысяч атакующих солдат и офицеров, заставила Кутузова понервничать. На фоне такого массового наступления врага все оружейные новинки смотрелись слабо. Только усиленная бомбардировка гаубицами и ракетами, явно находившимися в резерве коварных беловодцев, спасла положение. А когда на левом фланге начали разворачиваться ещё два десятка «танков», как их назвал ещё граф Никита Желкевский, главнокомандующий русской армией основательно взбодрился.

— Силантий, — обернулся Михаил Илларионович к своему ординарцу, начинавшему ещё с денщиков, — вели подавать обед. Что-то я проголодался, несмотря на жару.

Кутузов удобно расположился в полукресле, — «вот ведь, тоже беловодская придумка, хоть и граф Никита подарил». Обернулся назад, на столпившихся адъютантов и свитских, потерянными глазами наблюдавших паническое бегство кавалерии противника на левом фланге. Наступление двадцати пяти танков, изредка стрелявших при короткой остановке, вызвало, как и предвидел фельдмаршал, ужас в рядах французов. Когда главнокомандующему накрыли переносной столик, раздался гул самолётов. Уже привычный для обеих противоборствующих сторон.

На сей раз бомберы нанесли удар по резервам Наполеона, так и простоявшим двенадцать часов позади ставки императора. Разве что офицеры и гвардейцы могли себе позволить некоторый отдых. Остальные солдаты не только стояли весь день, но и с места не могли сойти под угрозой наказания. После такого «отдыха» в резерве, многие рвались в бой, чтобы не умереть от теплового удара, уже скосившего несколько десятков солдат, безжалостно возвращаемых в строй после прихода в сознание. Именно эти французы из резерва гибли под ударами русских бомб. Именно эти удары бомберов, пришедшиеся на столь любимую Наполеоном гвардию, решили исход сражения.

— Трубите отступление, немедленно!!! — закричал император, при виде разрывов бомб в центре гвардейских колонн. — Срочно, всем отступать. Даву, где Вы?!!

— Я здесь, сир, — маршал стоял почти рядом.

— Займитесь арьергардом, берите туда всех тупых германцев, но дайте нам отступить спокойно! — Наполеон окинул взглядом поле боя, где бронированные паровики русских уже подбирались к передовой линии французской обороны. — Да, бросайте перед этими стальными монстрами срубленные деревья. И попробуйте их подстрелить из казнозарядных пушек. Хоть одного такого монстра подстрелите для поднятия духа наших бойцов.

— Понял, сир, — кивнул маршал утвердительно. — Разрешите выполнять?

— Идите. — Император грузно начал спускаться к своему экипажу.

«Надо попробовать остановить русских на Нёмане. Нас по-прежнему больше, в обороне мы должны удержаться. И завтра же отправить парламентёра к русскому царю. Чёрт с ней, Ост-Индской кампанией русских, пусть хотя бы азиатов в Европу не пускают. Надо поиграть на нотках величия белой расы. Александр молод и глуп, бесхарактерен, такие любят себя возвеличивать. Надо сохранить хотя бы французские полки».

Кутузов не спеша доел обед, опытным взглядом профессионала убедился, что французы всё-таки решили отступить. Бросил салфетку на стол и поднялся с невозмутимым лицом. Развернувшись к свитским подхалимам и адъютантам, потребовал вызвать князя Багратиона. Генерал Багратион славился тяжёлым характером, но был фанатичным бойцом и традиционно возглавлял арьергард при ретираде и авангард при наступлении. Ещё с суворовских времён.

— Пришёл Ваш черёд, генерал, — улыбнулся фельдмаршал своему соратнику. — Берите всю кавалерию и начинайте преследование врага. Прошу Вас, Пётр Иванович, не увлекайтесь, берегите себя. Мы уже победили французов, награды заслужили все, я отмечу даже резервы в представлении для императора. А Ваше участие будет признано всеми, даже свитскими, без всякого сомнения. Поэтому, берегите себя и своих кавалеристов.

Затем главнокомандующий оглядел свою свиту, вдвое увеличившуюся за последний час. Даже «страшно занятые делами» генералы и предводители дворянства, откровенно бежавшие недавно, вернулись на холм, всем видом демонстрируя свою преданность. Жестом фельдмаршал подозвал к себе генералов, тут собрались практически все командующие дивизиями и полками. Опытные командиры понимали, чего ждёт главнокомандующий, но требовался конкретный приказ. Его и огласил Кутузов, пообещав прислать с адъютантами необходимые бумаги.