Конь все понял еще когда только появилась Садовник. Вспомнил, как в Лесу его разбудил ворон, кинув в него амулетом. Слова Бони о ноже и наложенных на него заклятьях. Вот как Садовник смогла попасть в мир Делиана. Она выдала их команде два артефакта, а не один. Амулет Ники был нужен не только для того, чтобы затащить девушку в Лес и организовать встречу с Максом. Просто все это время кулон висел себе на груди девушки и никаких не проявлялся, не привлекал внимания под свитером и рабочей курткой «Десятки». И даже Макс об амулете забыл.

На то и был расчет. И надо признать, он сработал. Макс до последнего считал, что Садовник их кинула на амбразуры и не собирается помогать. Оказалось же, что седовласая манипуляторша имела свой план, стратегию.

Вот только Конь понятия не имел, что следует делать дальше. Из очевидного — найти Зеркало. Вот только, во-первых, как? А во-вторых, что с ним делать дальше? Не резоннее было бы ему и Нике отвлекать Делиана, пока главная бэла Аркании уничтожает не менее грозного противника?

Ника нерешительно остановилась перед пыльным задником очередного зеркала и немного испуганно глянула на Макса. Бледность ее кожи только подчеркивалась яркими рыжими кудрями, а в серых глазах плескалась тревога.

— Мы сделали полный круг, — тихо шепнула она, указывая рукой на лабиринт. — Нам нужно внутрь. Он бы не оставил то самое Зеркало снаружи.

Конь нехорошо нахмурился и крепко сжал правой рукой тактический нож, а левой — теплую и хрупкую ладонь Ники. Словно силился передать девочке хоть капельку своей уверенности и храбрости.

— Ну веди, надо — значит надо, — максимально спокойно произнес он, пытаясь излучать ту ауру уверенности и компетентности, которая всегда помогала в работе с экипажем. Особенно, когда ситуация — полный швах и надежды на хороший исход крайне мало.

Судя по ехидным огонькам, мелькнувшим в глаза Ники, она не особо поверила в эту показуху. Но лишь чуть улыбнулась уголком полных губ и решительно вошла в зеркальный лабиринт, тряхнув рыжими кудрями.

Они шли, крепко держась за руки. Уже не в качестве моральной поддержки, а страшась разлучиться и навсегда потеряться в этих мистических коридорах, созданных отражениями.

Ника крепко сжимала челюсти и хмурила брови, пытаясь справиться со страхом. С тем липким ужасом и отчаянием, что медленно вползали в ее душу, заставляя чувствовать себя маленькой и беспомощной, слабой и бесполезной.

Внутри лабиринта снова появился дурно пахнущий сквозняк, он метался из одной стороны в другую, никак не помогая выбрать направление.

А еще: ни Ника, ни Макс не отражались в зеркалах.

Они все шли и шли, по бесконечным коридорам, по переплетению мерцающих арок и проемов, созданных витиеватыми рамами.

Вскоре уже и факелы мерцали на странных стенах, переплетенных и деревянных, а вокруг были лишь едва заметно бликующие зеркала. Они вошли в отражения, и даже не заметили, как пересекли порог зазеркалья, оказавшись с ловушке.

«Ты знала», — с ужасом думала Ника, судорожно сжимая теплую руку Макса, молча шедшего рядом. «Ты знала, что дело не в той жуткой рыбе. Не в наивном детском гадании на украденных зеркалах. А в том, что у тебя нет будущего. Не будет никакого суженого, не будет семьи или свадьбы. Ничего не будет. Ты это поняла, как только увидела тень рыбы в зеркальном коридоре. У тебя не будет жизни. Что в этом мире, что в любом другом».

Какое-то время Ника упрямо шла вперед, но вскоре поняла, что потерялась. Что среди бесчисленных отражений уже нет и не может быть верного пути или правильного направления. Она не только сама зашла в этот тупик, но еще и завела в него любимого человека.

Ника вдруг поняла, что не в силах двигаться дальше.

Никчемная, пустая жизнь. Вечные попытки барахтаться, пытаться наладить все, вырваться из рутины. Даже собственные родители давно махнули рукой на непутевую дочь и никогда не верили, что она способна хоть на какие-то свершения. В Старом мире — ни друзей, ни семьи, ни нормальной работы, ни ремонта в старой, разваливающейся квартирке практически в аварийном жилом фонде. С чего она решила, что в новой вселенной будет иначе?

Единственное, что чувствовала Ника, это отчаяние. Как все неслучившееся и несбывшееся навалилось на нее тяжелой волной, погребло под собой, заживо замуровывая. Она стояла посреди бесконечного лабиринта отражений и горько плакала, уткнувшись носом в грудь Макса.

У нее больше не было моральных сил. Продолжать двигаться дальше, за что-то бороться. Она просто не могла больше терять и переживать потери, пытаться изменить свою судьбу. Это было бесполезно. С самого начала, с того дня, как в украденном у мамы зеркале мелькнула белоглазая жуткая рыба и предрешила всю жизнь Ники.

Макс стоял молча, даже не обнимая девушку. Он нахмурившись смотрел прямо перед собой, словно спал. Дышал как-то судорожно, тяжело, а все его мышцы сводило болезненной судорогой.

Он медленно поднял нож, крепко зажатый побелевшими от напряжения пальцами, и занес над Никой…

— Над пропагандой вам бы еще поработать, — сухо и хрипло заметил он.

И решительно разбил Зеркало металлическим навершием ножа.

Бесчисленные осколки посыпались со всех сторон, и Макс быстро прикрыл руками Нику от острых стекляшек. Но они оказались тоже иллюзорными — проходили сквозь ткань его рабочей куртки и таяли, как снег, исчезая раньше, чем касались каменного пола.

Рама Зеркала Правды стояла посреди пустой комнаты, всего лишь медные штыри и уголки. Не было ни других зеркал, ни нагромождения витиеватых рам, ни самого лабиринта. Ника безудержно плакала в объятьях Макса, не в силах успокоиться или хотя бы сделать нормальный глубокий вздох.

Конь нежно погладил девушку по спутавшимся рыжим волосам и покрыл ее мокрое от слез лицо поцелуями, пытаясь встретиться с ней взглядом и хоть как-то привлечь ее внимание.

— Ну-ну, маленькая, все хорошо, — ласково шептал он, крепко обнимая плачущую Нику. — Все позади, ты в безопасности…

Он повторял эти слова до тех пор, пока девушка не перестала судорожно всхлипывать и непонимающе огляделась по сторонам, словно просыпаясь после кошмарного сна. Медленно вытерла слезы трясущимися руками и вновь осмотрела пустую комнату и металлическую раму — все что осталось от Зеркала Правды.

Некоторое время она казалась потерянной и сломленной, бледной и измотанной. Но постепенно дыхание восстанавливалось, а ее взгляд становился осмысленным и даже удивленным.

— Как ты смог? — хрипло спросила Ника, крепко держась за руки Макса так, словно могла упасть в любой момент и едва стояла на ногах. — Я даже не поняла, в какой момент мы оказались в нужном месте… все просто плыло перед глазами, я едва могла дышать…

Мужчина нехорошо усмехнулся.

— Как я и сказал — им тут над пропагандой и распространением дезинформации еще работать и работать, — Макс погладил девушку по плечам, но увидев растерянное выражение на ее лице, пояснил с улыбкой: — Мне с самой юности рассказывали, что моя работа — фуфло. Что я агрессор, что тупой солдафон, что моя жизнь ничего не стоит и вообще я разменная монета в политических играх. Думаешь, за все эти годы я не слышал этих речей? Меня не пытались враги убедить сложить оружие, сдаться, прекратить? Никто не старался уверить меня в собственной никчемности и бесполезности? Да сотни и тысячи раз! Из каждого утюга только об этом и говорят. С годами ты вырабатываешь к этому иммунитет. И спокойно продолжаешь делать то, что должен и во что веришь. Ну ладно, не прямо спокойно, все равно, конечно, цепляет. Но уже не деморализует.

Макс ехидно осмотрел пустую металлическую конструкцию, в которой когда-то стояло Зеркало Правды, и пожал плечами.

— Так что, как только я услышал у себя в голове эту заезженную пластинку, я сразу понял, что мы в нужном месте. А когда ты остановилась и заплакала, то уже стало очевидно. И я подумал, что Садовник не зря дала мне этот нож и отправила именно нас двоих на поиски. Ты — можешь находить спрятанные вещи, все потаенное и важное. Правильный путь, так скажем.