— Он испугался. Какой бы силой ни обладал, но убить меня не мог, а Егерь еще был жив и мог вмешаться, если бы узнал правду о случившемся. Тогда Делиан сказал, что опечатает Цитадель. А так как все ученые каждого из трех бастионов мертвы, то некому будет открыть двери. Значит, мою историю никто не услышит. Он сказал: «Никто не придет. И совсем скоро Вселенная погибнет. Все старое отомрет, чтобы дать дорогу новому. Иному миру».

— Какому? — шепотом спросила Ника, от ее тихого дыхания дрогнуло пламя свечи.

Статуя перевела свой пустой взгляд на девушку и покачала головой.

— Он лишь сказал, что этот мир будет принадлежать не людям, а бэлам. Великим, ужасным и прекрасным.

— Куда он ушел, ты знаешь? — поинтересовалась Майя. Она с беспокойством смотрела на каменную пыль и крошки, которые все активнее сыпались с Карины.

— Не знаю. Он забрал Зеркало, опечатал Цитадель изнутри и исчез, вместе со своими прихвостнями.

— Изнутри?

— Да. Именно, — веско ответила статуя.

— Ты видела его после этого? Ты же должна была ходить по территории по ночам?

— Каждую ночь я обыскивала все корпуса, каждую комнату, скверик или сарай. Но его следов нигде не было. А после… время остановилось даже для меня.

Майя едва могла сдержать нервную дрожь, слезы текли по ее лицу, как ручейки пыли по телу ее подруги. Но она продолжала задавать вопросы, и Макс поразился мужеству этой хрупкой блондинки.

— Он не сказал, никак не обмолвился, что же еще он сделал с Арканией?

— Нет, только то, что нашел «корень всех бед». Не знаю, что это значит, я лишь случайно подслушала один ночной разговор.

— Зеркало, — поспешно проговорила Майя. — Как думаешь, за ним что-то было?

— Уж точно не Правда, — улыбнулась рассыпающимся лицом Карина. — Прости, сестренка. Большего я не знаю. И мне пора. Как же я рада, что ты жива, что нашла сюда дорогу. Уничтожь его! Отомсти за каждого из нас, за Клиоса, за Лору, за всех наших ребятишек, что учились тут и были нам как родные дети. За Садовника и за всю нашу Вселенную. Может быть, она и была ветхой и сложной, но это был наш дом, а он его уничтожил.

— Я тебя люблю, сестричка! — расплакалась в голос Майя и бросилась вперед, пытаясь в последний раз обнять подругу. Ей это удалось, но лишь на одно краткое мгновение.

— А я тебя! — тихо ответила статуя и полностью обратилась в каменную пыль, рассыпаясь по полу и прекращая свое странное существование.

Некоторое время царила полнейшая тишина, только Майя плакала, горько и безутешно. Неотрывно глядела на кучку каменной крошки под ногами и серую пыль, что оседала на ее руках, которые миг назад обнимали подругу.

— Твоя история была услышана. Мы чтим твой подвиг! — дрогнувшим голосом проговорил Макс, нарушая скорбное молчание.

Макс глянул на Майю и осторожно ее обнял за плечи, отводя обратно в комнату, где горел камин. Он усадил девушку в старинное кресло и укрыл пледом, а затем подбросил в огонь пару поленьев. Но едва ли жар пламени мог разогнать тот жуткий холод утраты, что гнездился в сердце Майи.

— Она обрела покой, — тихо и хрипло заметил Макс, пытаясь хоть как-то нарушить тяжелую тишину. — Я здесь недавно, но судя по всему — это ведь редкость. Когда статуе удается рассказать свою историю и освободиться…

Майя не ответила, и Макс не стал продолжать. Знал по себе, что в моменты горя все слова кажутся пустыми и вычурными, и скорее раздражают, чем приносят облегчение.

Долгое время все молчали. Костя налил в чашку травяного чая, но даже ароматные травы не смогли бы помочь успокоиться. Майе нужно было время, отгоревать, оплакать смерть подруги и всех тех, кого она знала и любила.

Но Макс не мог предположить, что Майя через десять минут молчания решительно вытрет слезы, в четыре глотка выпьет чай и твердо оглядит чуть покрасневшими глазами своих новых друзей.

— В Зеркале что-то было. Не просто истины, какие-то иллюзии или картинки. А нечто куда более серьезное, — хриплым голосом проговорила она.

Макс нехорошо нахмурился, против воли ощущая, как липкий холодок ползет по спине. Он сел поудобнее, вытянув ноги в сапогах поближе к жаркому огню и задумчиво проговорил:

— Знаешь, это в Аркании бэлы сидят на коротком поводке. А вот в Старом мире… нет, наша современность техногенная и полна лишь тех ужасов, что учиняют сами люди. Но в легендах и мифах, полно разных хтонических тварей. Наш фольклор пестрит древними божествами, всемогущими и напрочь отшибленными.

Конь оглядел примолкших друзей, но несмотря на их испуг, продолжил:

— Наши боги другие. Они легко развращали души, подчиняли своей воле, вмешивались в историю и перекраивали саму реальность…

— Ну это же все досужие вымыслы! — не выдержал Костя, нервно заерзав на своем спальнике. — Мифы и сказки, литературные произведения, скажем, того же Лавкрафта. Я не думал, что ты религиозен и веришь в подобное…

Макс нехорошо усмехнулся и смерил Костю тяжелым взглядом.

— Во-первых, друг мой, на войне нет атеистов. А во-вторых… ты не забыл, где мы находимся в данный момент? Как твой материализм смог выжить в Аркании и сохраниться за три года?

— Ну я про Землю сейчас, — смущенно буркнул Костя, утыкаясь в свою чашку с чаем.

— А кто знает? Может в Старом мире все это было? Древние боги, жуткие демоны, твари, что обитают за пределом привычной реальности и только ждут, чтобы прорваться в миры людей. Не зря же во всех религиях мира есть упоминания о страшном зле, что ищет дорогу, и особенно — сторонников среди живых, чтобы они помогли проникнуть в мир. Может наши Вселенные не так уж и отличаются друг от друга.

Ника тоже поежилась, словно в старом зале вдруг пронесся зябкий сквозняк.

— Макс прав, это очень похоже на правду. Местные бэлы ограничены законами Аркании, но что если Зеркало вело куда-то за пределы этой Вселенной?

Макс вдруг вскочил, словно наэлектризованный новой догадкой, и стал расхаживать по цветастому ковру у камина.

— Или в какой-то карман реальности! Я был в таком, за аркой сидела некая изгнанная и запертая тварь, — Конь говорил оживленно, помогая себе жестикуляцией. — Может то существо и не наш пациент, но если Зеркало было порталом… куда-то, а точнее к кому-то, очень озлобленному и сильному. Тогда понятно, почему кровавые следы вели к Зеркалу. Человеческие жертвоприношения, все по канону!

— И поэтому Садовник могла не видеть, не замечать этой твари. Ее фактически нет на территории Аркании, — также эмоционально проговорила Майя, подхватывая мысль.

— Не зря Делиан и говорил о мире, где будут править бэлы! — вклинилась Ника, выразительно щелкнув пальцами. — Тварь за Зеркалом не могла побороть Арканию сама, а законы Вселенной не позволяли прорваться извне. Вот мразота и нашла подходящего олуха, наплела про неотвратимость гибели мира, что нет другого шанса прекратить агонию и все такое. И дурак-Делиан повелся! А может, ему не просто промыли мозги, но еще и как-то одурманили.

Майя тяжело и горько вздохнула, сжимая тонкими пальцами пустую кружку.

— И его руками тварь уничтожила Вселенную. Шаг за шагом. Сначала Садовник, ее смерть вывела из строя Егеря. Потом убрал меня, что начала сомневаться. Затем пали Цитадели, какой-то «корень всех бед» и другие ученые нашего бастиона…

Макс выглядел удовлетворенным догадкой, хоть что-то начало проясняться и обретать смысл. Он спокойно вернулся на диван, нежно обняв Нику и автоматически закутав ее в теплый плед. Кажется, едва ли даже замечал, как заботится о ней на уровне инстинктов.

— Это уже похоже на правду, — заметил он, но хмуриться не перестал. — Однако, мы так и не поняли, куда он делся. Если ушел к своему хтоническому дружку в Зеркало, то само оно — где? Уничтожил, закрыл за собой портал?

Майя подняла руку вверх и отрицательно помахала в воздухе указательным пальцем.

— Нет, на месте той неизвестной твари, я бы оставила прямую дверь сюда.