— О тех, которых будем делать, пока не уравняем счёт. — с ехидной ухмылкой бомбит и, ещё раз зевнув, шепчет: — Поцелуй меня, Котя.

Сжав затылок, маниакально прусь от персиковых губ. Когда отрываюсь от источника жизни, понимаю, что в палате мы одни, а Дианка бухтит, стараясь удержать глаза открытыми:

— Как можно хотеть спать, когда пять дней продрыхла?

Подтягиваю покрывало выше и накрываю ладонью живот. Кажется, что не смогу остановиться трогать его.

— Тебе теперь надо спать и есть за троих. Тебе нужны все силы, чтобы с нашими крошками всё было хорошо.

Не знаю, что из этого она успела услышать, прежде чем отрубиться. Да и неважно это. Главное, что она сделает всё, чтобы наши дети были здоровыми.

Выхожу в коридор, шумно переведя дыхание. Все Дикие и Северовы собрались там. Вероника вырывает руку из Настиной ладони и с размаху бросается ко мне. Подхватываю малявку на руки.

— А правда, что у Золуски в животике детки, как и у мамы? — пищит, стараясь заглянуть в палату.

— Правда. Скоро у тебя будет много сестричек или братиков. — улыбаюсь от уха до уха.

— Вот теперь можно, наконец, сказать. — на правах старшего выступает вперёд глава семейства Диких. Протягивает мне руку. Пожимаю её, а он дёргает на себя и обнимает. — Поздравляю.

— Поздравляем! — в разнобой поддерживают остальные так, будто я только что забрал жену из роддома, а не просто накачал её спермой.

— Впереди ещё столько всего… — толкаю растеряно.

— Учитывая тот путь, который вы прошли, брат, то, что будет дальше, не должно тебя пугать. — выбивает Макс.

— А я и не боюсь. — бросаю взгляд на закрытую за спиной дверь. — Ничего не боюсь. — глубоко вдыхаю и ору во всю силу лёгких, впервые сознавая нечто безумно важное: — У нас будут дети! Я стану отцом!

Чудеса не окружают нас. Они внутри

— Он опаздывает. — бурчу, стоит только вернувшейся из больничного туалета Насте опуститься рядом.

Она выпивает несколько глотков минералки и, тряхнув головой, улыбается.

— Он успеет. Для Егора это не менее важно, чем для тебя. Ты же знаешь, как он волнуется. Это ваше первое УЗИ. Сегодня вы впервые увидите своих малышей.

— Время уже почти подошло. — выпаливаю, расстраиваясь всё больше.

Ничего не могу с собой поделать. Была уверена, что бушующие гормоны обойдут меня стороной, но не тут-то было. Уже на втором месяце беременности я вылила добрую половину слёз по поводу и без, хотя искренне стараюсь с этим бороться. Вот и сейчас на глаза наворачивается соль.

— Тёма вообще не приедет. — так же недовольно брякает Дюймовочка.

— Зато когда ты носила Нику, он всегда был рядом.

— С учёбы было проще сбежать, чем с работы.

Убито вздыхаю, понимая правоту её слов. В самом деле, чего я себя так веду? Егор обещал только постараться вырваться. Если бы согласилась вести обследование в его больнице, то он пришёл бы. Но Настя предложила мне вестись у её гинеколога. К тому же она женщина, а в клинике, где работает Гора — мужчина. Видимо, у меня в голове стоит какой-то блок, мешающий раздвигать ноги перед любыми другими мужиками, кроме любимого. Ну, не могу я и всё тут!

— Боже, он сведёт меня с ума. — шипит Северова, зажимая рот ладонью.

Но уже через секунду вскакивает и снова бежит в уборную. Облокачиваюсь на стену и прикрываю глаза, искренне радуясь, что меня не тошнит каждую минуту. Только по утрам, и то не постоянно.

— Мои вы хорошие девочки. Умнички, что не доставляете маме таких проблем. — шепчу, гладя пальцами живот.

Уже не могу дождаться, когда он начнёт расти, хотя и боюсь этого до жути. Беременность, особенно двойней, даёт огромную нагрузку не только на спину и организм в общем, но и на имплантаты. Благо мой хирург заверил, что никаких осложнений быть не должно.

— Нет, я этого точно не переживу. Он меня добьёт раньше, чем начнёт брыкаться. — возвращается Настя, устало приникая рядом со мной к стене.

— Почему ты всегда говоришь "он"? — спрашиваю заинтересовано.

— Уверена, что будет мальчик. Читала, что, когда носишь пацана, всегда тошнит сильнее. С Никой таких проблем никогда не было.

— А вы с Тёмой хотите мальчика или девочку? — выбиваю, садясь ровно.

— Никому не говори, но я надеюсь на девочку, хотя Тёма мечтает о сыне, пусть и ни за что в этом не признается. — смеётся она. — Он и в первый раз не говорил. А Егор? — вдруг режет она.

Я только улыбаться могу. В какой-то момент была уверена, что он так загорелся дочкой из-за моего желания, но ему удалось меня в этом разубедить, заявив, что не потерпит дома конкуренции другого мужчины.

— Он даже не думал о сыне. — заявляю уверенно.

— Какого это носить сразу двоих? — выбивает Северова, поглядывая на время, которое уже подходит.

— Не знаю. — смеюсь довольно. — Сравнивать мне не с чем. Но я говорила с мамой, и она сказала, что заметно становится, только когда вместо одного ребёнка тебя пинают двое. Да и бегемотом становишься раньше, чем с одним.

— Зато раньше избавишься от пуза. — хохочет она.

— Тут не поспоришь. — отсекаю на тех же эмоциях.

Из кабинета выходит девушка, и Настя поднимается. Она по записи первая.

— Может, пойдёшь со мной? Посмотришь для начала, как всё там устроено.

Меня передёргивает. Мало того, что я до тошноты ненавижу больницы, так ещё и походы к гинекологу для меня настоящая пытка. Но всё же киваю и захожу с ней. Блондинка задирает платье и ложится на кушетку. Когда на экране появляется крошечная точка, на которую указывает врач, не могу перестать лыбиться.

— Послушаем сердечко? — спрашивает у Насти.

— Конечно.

Врач нажимает какую-то кнопку на компьютере, и по комнате разносится быстрое приглушённое эхо малюсенького сердечка. Это звук, который невозможно передать. От него по телу расползаются колючие мурашки, скатываются вдоль спины. Моё собственное сердце набирает оборотов. Кажется, что когда услышу собственных детей, то оно просто не выдержит.

— Что же… Всё отлично. Плод развивается хорошо. Сердцебиение в норме. Одевайтесь.

Когда настаёт моя очередь делать ультразвук, начинаю дрожать и кусаю губы. Медлю расстёгивать джинсы и задирать кофту, стараясь растянуть время и дать Егору возможность успеть и увидеть наших девочек в первый раз. Услышать жизни, которые мы создали вместе.

— Не бойся. Это не страшно. И совсем не больно. — заверяет Лидия Михайловна. — Это первая беременность? — напряжённо киваю. — Впервые увидишь их? — высекает с материнской улыбкой.

Ещё один кивок. Горло так напряжено, что даже кислород проглотить не удаётся.

Мне всё же приходится приспустить штаны, оголить живот и лечь на кушетку. Глубоко вдохнув, выполняю все указания женщины. Крепко зажмуриваюсь, когда на живот льётся прохладная жидкость. В ушах до сих пор гремит учащённый стук.

— Молодой человек, покиньте помещение. — раздаётся возмущённый голос.

— Это моя жена. — без тени сомнения заявляет Гора, подходя ко мне и сжимая мои трясущиеся пальцы. — Я успел. Извини, что так долго.

Распахиваю веки, встречаясь взглядами с горящими бирюзовыми глазами. Цепляюсь за раскрасневшееся лицо, влажные, слипшиеся волосы, утяжелённое дыхание, резкие рывки грудной клетки.

— Ты бежал? — толкаю переставшим подчиняться от облегчения языком.

Любимый наклоняется ниже и оставляет короткий, но горячий поцелуй на моих губах.

— Боялся, что опоздаю.

— Почему так поздно?

Его улыбка становится заразительной настолько, что даже Людмила Михайловна поднимает уголки губ.

— Ассистировал на операции. — оптимистично толкает Гора, горя всё ярче.

— Валерий Павлович допустил тебя?

Он только кивает, не переставая тянуть улыбку.

Я ведь знаю, насколько для него это важно. Как долго он ждал этого момента. И какая ответственность лежит на его крепких плечах.

— Готовы? — вопрошает женщина.

— Готовы. — выдыхаем в один голос.