— Ты ревнуешь?

— Блядь, да! Тебе это нравится? Издеваться надо мной.

— Дурак… Дурак… Дурак… — повторяю лихорадочно, вставая на носочки и покрывая его лицо поцелуями. — Нет у меня с ним ничего. Мы друзья. Мне же только ты нужен.

Выписав это признание, вдруг съёживаюсь. Егор застывает мраморной статуей. Бурно гоняем кислород, скрещивая взгляды: мой перепуганный и его выжидающий, тяжёлый, подавляющий.

— Только я, Диана? — хрипит парень, удерживая мой подбородок пальцами.

Поздно уже выкручиваться. Я приняла решение ещё позавчера.

— Да, Егор. Да… Ты… Только давай не будем спешить. Постепенно начнём.

Он отпускает протяжный выдох и притискивает меня к груди, гладя ладонью по волосам.

— Моя малышка. Наконец-то… Не думал, что ревность так убивает. Ты только моя? Всегда? Моя?

Понимаю, как для него это важно. И для меня ведь тоже. Пора перестать сопротивляться самой себе.

— Твоя. — нарушаю тишину слабым шорохом. — А ты? — поднимаю на него полные надежды глаза.

Гора стягивает на меня горящий взгляд.

— Всегда.

Нельзя отпустить половину души

Отрывает нас друг от друга дым от начинающего подгорать фарша. Егор перестаёт терзать мой рот и поворачивается к плите, ловко орудуя лопаткой.

— Так что готовим? Или это государственная тайна? — улыбается, оборачиваясь через плечо.

— Макароны по-флотски.

Он вопросительно поднимает вверх брови, растягивая губы ещё больше.

— Те самые?

— Какие?

Делаю вид, что понятия не имею, о чём говорит. Достаю из шкафчика пачку макарон и зубами отрываю уголок.

— Мои любимые. По твоему рецепту.

Не могу не засмеяться на его реакцию. Лицо парня буквально светится от счастья.

— Ну да. — якобы небрежно пожимаю плечами.

Засыпаю в кастрюлю макаронные изделия, солю и перемешиваю. Егор ещё раз мешает фарш и притягивает меня в кольцо рук.

— Для меня? Ждала? — снижает голос до интимного полушёпота. Наклоняясь ниже, задевает мои губы не только утяжелённым дыханием, но и своими губами. — М-м-м, Ди? Ждала, что я приеду, да? — ведёт носом по щеке до виска. — Признайся, что ты по мне скучала.

Скачущие по телу мурашки приятно щекочут кожу и оседают внизу живота раскалённой эйфорией. Потираюсь о его губы, как ласкающаяся кошка, прикрыв глаза от удовольствия. Наслаждаюсь жаром любимого тела, нежностью крепких рук.

— Признаюсь, Северов. — толкаю, хохотнув. — Мне было не по себе из-за того, что я прошлый раз тебя так выгнала. Чувствовала себя паршиво. Хотела сделать хоть что-то. — растеряв весёлость, смотрю ему в глаза. — Я надеялась, что ты приедешь. Я чуть с ума не сошла, когда ты снова пропал.

— Извини, Котёнок. Если бы это зависело от меня, то я бы в жизни так с тобой не поступил.

— И тогда тоже?

В глубине чёрных зрачков плескаются эмоции, которые я легко считываю: вина, сожаление, боль, тоска.

— Один вопрос за раз. Помнишь? — серьёзно спрашивает Гора, не разрывая контакта. Я киваю. — Ты хочешь знать именно это?

— Да. — обрубаю, не сомневаясь. На остальные вопросы ещё будет время. Рано или поздно он всё равно расскажет всё. — Ты оставил меня по собственной воле?

— У меня был пиздос какой скудный выбор. — хмыкает печально, с долей самоиронии в интонациях. — Я соврал тебе, потому что сам так решил. Но если бы мог приехать после, то сделал бы это не задумываясь.

Застывая, перестаю дышать. Только сердце колотится со сбоями, и пульс глушит все звуки. С трудом шевелю отказывающимися подчиняться губами.

— Что тебя остановило?

— Один вопрос за раз, Дикарка.

Северов отворачивается к сковороде, но я тащу его обратно. С мольбой заглядываю в глаза.

— Ответь. Пожалуйста. Егор. — выталкиваю отрывисто, жадно хватая кислород.

Он тяжело вздыхает и потирает пальцами переносицу.

— То сообщение я написал в твой день рождения. Подстраховался, если бы всё пошло не по плану. К тому моменту, как пришёл в себя, оно уже улетело. Возможность позвонить появилась гораздо позже. Всё, Ди, не спрашивай больше ничего. Тебя и так уже трясёт. Так и не научилась эмоции сдерживать. — прижимает меня к грудной клетке, толкнув голову на плечо. Успокаивает дрожь, которую я даже не заметила, ласковыми поглаживаниями и тихими словами. — Всё, малышка. Не трясись. Я больше никогда тебя не оставлю. Даже если мне придётся из Ада выбираться — вернусь к тебе. Не сомневайся, родная. Я рядом. Я с тобой, любимая. С тобой. Успокаивайся, Ди. Иначе наш ужин сейчас сгорит.

Киваю и отталкиваюсь от него. Умываюсь прохладной водой в попытке остудить внутренний пожар. Глубоко вдохнув, беру себя в руки. Егор прав: я не умею сдерживать себя, когда дело касается всего, что связано с ним. Но три года как-то же справлялась. Надо просто настроиться на то состояние спокойствия, с которым я жила.

Пока Северов стоит над плитой, занимаюсь салатом. Нарезаю овощи с показным спокойствием.

— Егор, — жду пока отзовётся, и только потом продолжаю, — где ты работаешь? Настя сказала, что в больнице, но в какой именно? Чем занимаешься? Тебе нравится?

Он улыбается, не переставая куховарить.

— Сейчас в ординатуре в частной клинике на Зои Космодемьянской. И да, Ди, мне нравится. Только иногда столько работы, что жить не хочется. Бывает, приползаю домой после дежурства, падаю на кровать и тупо сутки отсыпаюсь. А тебе нравится твоя работа?

— Очень. — растягиваю лыбу до ушей. — Особенно с людьми работать. Но… — замолкаю, закусив губу.

— Что "но", Диана?

Поднимаю на него осторожный взгляд, но прикрываю волосами раскрасневшиеся щёки.

— Иногда мне кажется, что зря я всё же пошла на психолога. Я даже в себе разобраться не могу. Вечно дичь какую-то творю. Из крайности в крайность бросаюсь. Как я с таким нестабильным эмоциональным фоном могу давать людям советы, как справляться с собственными проблемами? А ведь они у них действительно серьёзные. Это не про депрессию, расставания и проблемы на работе. Я работаю с жертвами насилия, с людьми, которые потеряли родных и близких.

— Ты справишься, Диана. — на серьёзе заявляет Гора, сомкнув брови на переносице. — То, что ты такая эмоциональная, вовсе не значит, что твои действия и советы нерациональные. Когда ты отключаешь эмоции, то мыслишь очень трезво и взвешено. Ты же не поверила тогда, что я тебя бросил?

— Нет. — выдыхаю едва различимо, а потом уже увереннее добавляю: — Не поверила.

— Спасибо. — отвернувшись, ещё раз мешает содержимое сковородки и пробует. — Соли не хватает. Где она у тебя?

— Лови.

Бросаю ему пластиковую баночку с солью. Гора ловит её, но тут же со стоном роняет на пол и сгибается, схватившись за рёбра с левой стороны. Подбегаю к нему и дёргаю рубашку вверх, парень ловит мои руки.

— Всё нормально, Ди.

— Не нормально. Что с тобой? — выталкиваю сквозь спазм, скрутивший горло.

— Ничего страшного. Рука болит немного. Потянул.

Я не реагирую на очевидную ложь, снова пытаясь поднять ткань, но Егор прибивает меня к себе и ведёт губами по волосам. Когда говорит, голос скрипит.

— Если хочешь, чтобы я разделся, то просто попроси. Но играть в одни ворота я не стану. Тебе тоже раздеться придётся, а тогда ужинать мы не будем. — сечёт с ухмылкой, вроде как расслабленно.

Вот только меня это не обманывает. Я же ещё в коридоре заметила, как он дёрнулся, когда обняла.

Да и из-под закатанного рукава виднеется тёмное пятно. Чуть отодвинувшись, незаметно давлю на рёбра, и Северов издаёт звук, похожий на свистящее шипение. Отталкивает мою руку и прижимает ладонь к боку.

— Ладно-ладно. Спалила. Только не кипишуй и не нервничай. — серьёзно? Когда так говорят, срабатывает наоборот. Сгребаю пальцами рубашку и тыкаюсь головой ему под подбородок. — Ничего страшного не случилось. Давай закончим с готовкой, и я расскажу. Хорошо?

— Всё расскажешь? — вскидываю на него увлажнившиеся глаза.