— Что тебе приснилось? — шепчет Дикарка.

Говорить с галлюцинацией? А почему бы и нет? Она хотя бы отвечает.

— Ты. Наши девочки. Наша жизнь.

— Тогда почему так подскакиваешь?

Не могу понять, сон это или глюк. Осторожно и медленно открываю глаза, чтобы утонуть в синей глубине.

— Я сплю? — хриплю, боясь ошибиться и поверить в то, что это реально.

— Какой же ты дурак, Егор. — шелестит Дикарка, забираясь сверху на меня. — Можешь вытащить эту долбанную иголку? — указывает глазами на капельницу, перекочевавшую к моей раскладушке. — Я хочу, наконец, тебя нормально обнять.

Приподнимаюсь, часто моргая. Касаюсь подушечками пальцев щеки, носа, губ, волос, шеи. Прижимаю ладонь к груди, ощущая бешеное биение её сердца.

— Это не сон?

— Если это сон, то не просыпайся.

Приняв вертикальное положение, вынимаю иглу и с силой, но особой осторожностью прижимаю к себе Дианку. Она со смехом и слезами бросается на шею. Мои щёки режет кислота. В груди запредельное давление. Глажу её тело, не веря в реальность происходящего.

— Ты вернулась. — выпаливаю сквозь слёзы и нервный смех.

— А как я могла оставить своего Хулигана? — шелестит малышка, цепляя мой взгляд. — Тот поцелуй не был последним. Но этот станет первым. — и, толкнувшись вперёд, вдыхает в меня жизнь вместе со вкусом персика, который я даже не мечтал снова вкусить.

Новый шанс. Новая жизнь. Новое счастье.

— Я беременна? — потерянно шепчет Дикарка.

Она спрашивает это уже шестой раз за последнюю минуту. То есть каждые десять секунд.

— Ты беременна. — отбиваю с улыбкой уже в шестой раз за последнюю минуту.

Она сидит на своей постели, скрестив ноги в позе йога. Сжимает ладошками настолько плоский живот, что не удивлён, почему ей сложно в это поверить. Но при этом светится ярче летнего солнца. Сияет так ослепительно, что я в миллионный раз проклинаю себя и за слова, и за мысли, что лучше бы этого ребёнка никогда не было.

— Но как? Когда? Я же делала тест всего четыре дня назад.

Если не считать тех пяти, что она провела в коме, конечно. Но об этом я предпочитаю умалчивать.

— Около трёх недель. А тест был ошибочным. Возможно, срок слишком маленький или он тупо бракованный. Я не знаю, почему он показал одну полоску.

— Но это точно? — недоверчиво округляет глаза.

С тихим смехом подаюсь вперёд и накрываю её прохладные кисти своими. Прижавшись лоб в лоб, давлюсь её частым, дробным, обжигающе-горячим дыханием.

— Точно, Ди. Ты беременна. Три недели.

— Значит, через восемь месяцев у нас будет малышка. — щебечет счастливо.

Не зря говорят, что беременность меняет женщину. Она будто светится изнутри неким особым тёплым светом. Излучает его на окружающих.

— Малышки, Диана. — поправляю уверенно. После слов Тимохи о том, как Ди просила спасти наших дочек, сложно было поверить в то, что она не одна и что это вообще девочка, но когда УЗИ показало две крохотные точки, сомнений не осталось. Я никогда не верил во всякую там мистику, невидимую связь, возможность видеть и знать то, что за пределами человеческого понимания, но после встречи с Дикаркой вся эта мистика преследует меня по пятам. — И не через восемь месяцев, Котёнок. — толкаю сипло, поглаживая тонкие пальчики. Она ещё сильнее глаза распахивает и потерянно моргает. Я глухо смеюсь. — Двоих детей носят меньше.

— Двоих?! — ультразвуком вскрикивает Дианка, перестав улыбаться. — Их две?!

— Да, родная. У нас будет две дочки.

— Божечки… — выдыхает, сильнее сжимая пальцы. — Двое… У нас получилось.

— Я же обещал, что у нас всё будет. А тут даже сверх меры. — ухмыляюсь, падая спиной на подушку. — Иди ко мне. — протягиваю к ошарашенной Дикарке руки, и она тут же падает в объятия. Поудобнее устроившись, надолго замолкает, переваривая новость. Для меня и самого только сейчас это становится реальностью. Пока она была в коме, сложно было принять, что у нас будут дети. — Как ты себя чувствуешь, Ди? Ничего не болит?

На волне эйфории я забыл даже думать о том, почему мы здесь и что следует позвать врача, чтобы провёл все необходимые анализы.

Она качает головой, щекоча волосами плечо, шею и щёку. Томно вздыхает.

— Только рука немного ноет. — вытягивает её вверх и крутит из стороны в сторону, глядя на забинтованную ладонь. — Порез глубокий, да?

Вскидывает взгляд к моему лицу, ожидая ответа.

— Пришлось зашивать. Но ничего страшного.

Она роняет голову обратно, бегая губами по горлу.

— У меня такое чувство, что мы год не виделись. — шуршит тихо. — Не могу поверить, что можно так просто проспать пять дней, а потом проснуться как ни в чём не бывало. Знаешь, я всегда думала, что человек, находящийся в коме, видит какие-то сны или что-то в этом роде, но мне кажется, что я уснула всего пару часов назад. Так странно.

— Ничего странного. Мозг почти не работает в состоянии клинической смерти. — отбиваю, повернув голову и коснувшись губами носа.

Не хочу расстраивать её, поэтому и не говорю о том, что когда сам вот так же валялся в бессознанке, то постоянно видел Диану и нашу дочку. Правда, только одну. Вторая сюрпризом стала для всех. Хотя, если учитывать её генетику, ничего удивительного.

Обняв Дианку, без остановки глажу спину и лопатки. Мягко касаюсь кончиками пальцев затылка, массируя. Мурчит мой Котёнок. Кто бы сомневался. Наверное, есть вещи, которые не меняются с годами.

— Я так сильно люблю тебя. — неожиданно высекает Ди. — Тогда… В том ангаре… Когда думала, что потеряю тебя… Что это последний наш день… Я чуть с ума не сошла. Старалась изо всех сил держаться, но не смогла. Знала, что должна делать, но не выдержала. Прости, что я такая слабая. И за тот поцелуй… Не представляю, что было с тобой в тот момент. И потом тоже…

— Помолчи, Диана. — обрываю её сбивчивую, отчаянную речь. — Дурочка. — поднимаю пальцами её лицо, чтобы иметь возможность сказать ей всё, глядя в глаза. — Ты оказалась куда сильнее многих. И уж точно сильнее меня. Ты сделала то, на что вряд ли кто-то решился бы в такой ситуации. Ты не сорвалась, не сделала глупостей. То, что у тебя сдали нервы, это естественно. Ты смогла отвлечь его достаточно, чтобы дождаться помощи. Я всё понимаю. И почему ты тогда всё этого говорила и для чего поцеловала. Да, мне было больно видеть это, но ты всё сделала правильно. Ты спасла нас обоих. Ты огромная молодец. И ты, повторюсь, очень сильная. Ты спасла не только нас, но и наших малышек. Но вот за то, что закрыла меня собой… — с трудом сглатываю ком воспоминаний, когда она подскочила вверх, прижавшись к лицу. Пистолет, приставленный к её голове. Огромные, синие, заполненные влагой и решимостью глаза. Она была готова умереть, лишь бы быть вместе. Это безмерная глупость, но я поступил бы так же. Друг без друга нам в любом случае не жить. Вынуждаю себя улыбнуться и сделать попытку пошутить. — Убить тебя за это мало.

— Нашим детям нужен папа. — снова скользит ладонью по животу. — А мне нужен муж. — сквозь слёзы улыбается Дианка.

Собираю их губами, дыша короткими урывками. Мотор гремит в груди настолько громко, что глушит нас обоих. Накрыв ладонью щёку, веду ей выше к волосам. Ловлю её дрожащие губы своими и вкладываю в этот контакт всё восхищение и всю любовь.

— Моя Аномальная девочка. И я тоже люблю тебя до безумия. — хриплю ей в рот.

Мы снова замолкаем. Справляемся с эмоциями. Ди старается остановить поток слёз, а я стараюсь не допустить свой. Стоит только вспомнить весь пиздец, который мы пережили, снова вижу её, сжавшуюся на полу у бетонной колонны. А дальше уже по накатанной воспоминания прут.

— Как ты справился? — шорохом давит Дианка.

— Не справился. — выпаливаю задушено. — Я не справился, Диана. Только за мои мысли ты имеешь право меня ненавидеть.

Она приподнимается на руках, нависая сверху. Волосы спадают водопадом, отсекая посторонний свет и внешний мир. Окутывают темнотой, создавая иллюзию полного единения.