— На каком она сроке беременности? Послушайте, я понимаю, что вам сложно, но мне необходима эта информация, чтобы передать врачу.

Отупело мотаю головой, но даже боль не останавливает от этого.

— Она не беременна… Не беременна… Не может этого быть… Нет…

Больше от меня ничего добиться не получается. Каталку увозят, а я даже пошевелиться не могу. Тупо смотрю ей вслед и повторяю:

— Не может быть… Нет… Не беременна… Нет…

— Егор. — даже не понимаю, кто обращается и к кому.

Что это брат, доходит, только когда он рывком разворачивает на себя и обнимает. Роняю голову ему на плечо и захожусь в рыданиях.

— Если я потеряю её… Если потеряю… — вою и скулю, мотыляя башкой из стороны в сторону.

— Не потеряешь. Держись, брат. Диана очень сильная. Она выгребет из этого, чтобы вернуться к тебе.

Я не знаю, сколько времени уходит на то, чтобы успокоиться и немного прийти в себя. С помощью брата добираюсь до туалета и подставляю разбитую голову под ледяную воду. Глаза заливает, но я продолжаю смотреть на розовую воду, стекающую в сливное отверстие.

— Тебе нужна помощь. — безапелляционно заявляет Артём, нависая надо мной. — Может быть сотряс.

— Да какой на хуй сотряс?! — ору, выпрямляясь, поворачиваясь и до хруста сжимая кулаки. — Диана может умереть! Думаешь, мне не похуй, что будет со мной!? Я, блядь, лучше сдохну, чем буду жить без неё!

С размаху бью кулаком в зеркало. Хуярю в стены и раковины. Крушу, пока не заканчиваются силы. Торчащие в дверях параши врачи и зеваки возмущаются и вопят, но я нихуя не слышу. Яростно дыша, вылетаю из туалета. В холле полно ментов, Настя, Тоха с отцом. Все пытаются что-то сказать и как-то успокоить, но я продолжаю бежать, пока не оказываюсь на улице. Перехватываю у какого мужика сигареты и курю, пока меня прямо на пороге не выворачивает наизнанку. Выблевав всё вместе с кровью и собственным сердцем, сползаю по стене и позволяю новой порции слёз скатиться вниз. Меня никто не трогает. Так и сижу, пока чья-то рука не сдавливает плечо. С трудом разлепляю опухшие веки и смотрю на зарёванную Настю.

— Есть новости.

Если бы я знал, какие новости меня ждут, то в жизни не поднялся бы на ноги.

— Что с ней?! — ору, едва заметив врача. Бросаюсь к нему. Тёма и Тоха перекрывают путь, удерживая на месте. — Что с моей женой?!

— Была угроза выкидыша. Мы спасли ребёнка, но кровотечение было очень сильным. Мне жаль, но она в коме.

Я никогда не отпущу…

Только во второй половине ночи, когда коридоры клиники пустеют, на город ложится ночь и окутывает тишиной… Когда сил на метания, крики и слёзы не остаётся… Когда надежда тает… Когда теряю смысл бороться с судьбой и самим собой, брату удаётся утащить меня на рентген, чтобы убедиться, что сотрясения нет. Позволяю заштопать рану, ни разу не скривившись.

По тёмным коридорам виляю призраком. Подойдя к дверям реанимации, не решаюсь их открыть. Не могу позволить себе запомнить Диану такой. Обмотанную проводами, бледную, с кислородной маской на лице. Я буду помнить её в свадебном платье, с улыбкой на персиковых губах, с горящими синими глазами, с бешено колотящимся от любви сердцем.

Моя Аномальная беременна, а я даже не могу принять этот факт. Если бы не этот ребёнок, то ничего не случилось бы. Сейчас были бы с ней дома. Я бы обнимал её, позволяя, наконец, нормально выплакаться и отпустить весь ужас ситуации. Но теперь я один. Сам не понимаю, как дышу до сих пор. Какого хрена мотор до сих пор не остановился. Ведь был же уверен, что если с ней что-то случится, то я умру на месте. Так какого хрена продолжаю жить?! Нахера нам нужен был чёртов ребёнок?! Неужели мы не могли прожить эту жизнь вдвоём?! Разве нам нужен был кто-то ещё?!

Прикрываю веки, но ебаные слёзы всё равно сползают по щекам. Нихуя сделать с этим не могу. Как отпустить её? Если бы не следующий за мной тенью Артём, зашёл бы на склад и сожрал все имеющиеся там колёса. Только бы не принимать тот факт, что могу больше никогда не услышать её голос.

Первая стадия — отрицание.

Её я прошёл всего за минуты.

Вторая — гнев.

Смотрю на раскуроченные кулаки, изрезанные осколками стекла и кафеля руки.

С этим я тоже справился.

Третью стадию — торг, растянул на всё время до этого момента. Молил Бога, молил Дьявола, молил Вселенную… Просил забрать меня вместо неё. Готов был отдать всё на свете, хоть жизнь, хоть весь мир бросить в пекло. Своими руками готов был забирать чужие жизни, пока их не станет достаточно, чтобы выменять на одну единственную. Самую важную и самую дорогую. Вот только никто не откликнулся. И молил, и угрожал, но ответа не последовало. Да и кто мне ответит? Чем поможет?

У Дианки редкая группа крови, и того количества, что удалось достать, катастрофически не хватает. Её братья в пути, но не факт, что они успеют. Счёт идёт на минуты, а чтобы добраться сюда, им нужны часы. Да и не факт, что это поможет. Спасти её может только Тимоха, но он учится за границей. Даже если вылетел бы в ту же секунду, времени не хватит.

— Я привезла одежду. — шелестит за спиной Настя.

Я даже не оборачиваюсь. Утыкаюсь лбом в холодную дверь, возвращаясь к стадии отрицания.

Этого не может быть. Почему с нами? Чем мы с Ди заслужили такую судьбу? Это плата за все мои грехи? Если и так, то почему расплачивается она?

— Егор, знаю, как ты себя чувствуешь, но тебе надо хоть немного отдохнуть. — выбивает брат глухо. — Переоденься. Прими душ. Сейчас ты всё равно ничего не можешь сделать.

— А ты бы ушёл? — толкаю убито.

Он молчит. Мы все знаем ответ.

— Вы справитесь. — обнимает со спины Настя.

Сжимаю кулаки и крошу зубы в бессильной ярости. Что я могу сказать? Что сделать? Ничего. Я ничем не могу помочь любимой девушке. За этой дверью она борется за жизнь, но я ничего не могу сделать. Вот что такое отчаяние. Оказывается, раньше я близко не подходил к нему.

Перекатываюсь по стене и сползаю на пол. С силой прикладываюсь затылком об неё и смыкаю веки.

— Оставьте меня одного сейчас. Я не хочу никого видеть или слышать. Уйдите. Свалите на хрен! — гаркаю приглушённо.

Слышу удаляющиеся шаги. Раздроблено вдыхаю. Подтягиваю колени к груди, упираю в них локти и прячу в ладонях лицо. Продираю пальцами слипшиеся от крови волосы.

— Если там, наверху, кто-то есть, то умоляю, спасите её. Верните мне Дианку. — поднимаю к потолку глаза в надежде, что слёзы, стоящие в них, убедят высшие силы в моей искренности. — Я сделаю что угодно, лишь бы Ди жила. Заберите меня. А если она умрёт, то остановите и моё сердце.

Эхо быстрых шагов заставляет перевести отчаянный взгляд на приближающихся людей. Они кажутся тёмными, смазанными пятнами. Пытаюсь подняться на ноги, но снова оседаю на пол. Мне похуй, как жалко я выгляжу. Вытягиваю ноги и безвольно роняю голову вниз.

— Егор. — сипит брат.

— Я же просил оставить меня.

— Даня за этой дверью?

Кулаками растираю глаза, чтобы прояснить зрение и убедиться, что это не плод воспалённого воображения. Что мне не причудился этот голос. Что он реально здесь. Словно стянутая пружина, подлетаю вверх, встречаясь с синими глазами двойняшки Ди.

— Тим? — выдыхаю, всё ещё не веря в реальность происходящего. — Как?

— Доктор уже идёт, чтобы сделать переливание. — информирует Артём.

— Мы двойняшки. — напряжённо сечёт Тимоха, пожимая плечами, мол, этим всё объясняется. — Со вчерашнего вечера у меня сердце было не на месте. У нас с Даней никогда не было особой связи, что есть у близнецов. Так я думал, пока она не приснилась мне. Просила спасти её дочек. Думал, что это бред, но эта херня не отпускала. Я вылетел первым же рейсом.

— Как ты узнал, где нас искать? — сиплю, едва держась на ногах.

— Отследил её телефон. Столкнулись с твоим братом на улице. Он вкратце объяснил ситуацию. Сестра правда беременна? — выпалив это, отводит взгляд, будто ему стрёмно говорить об этом.