³ Постепенное увеличение, рост, наращивание, распространение, обострение положения

Он даёт мне силы не сдаваться

— Наконец-то, Ди. Я чуть не свихнулся. Ты в порядке?

Сжав плечи, Егор отталкивает меня назад, чтобы взглянуть в глаза. Дробью вдыхаю пронизанный лекарствами воздух и снова толкаюсь к нему. Мне просто необходимо, чтобы он обнял. Только в его руках ощущаю себя в безопасности. Любимый не подводит. Притискивает к груди, с давлением водя ладонями по вспотевшей от нервного напряжения спине.

— Настя тебе звонила? — выдавливаю хрипло, сгребая в пальцах воротник медицинского халата.

— Звонила. Рассказала о фотографиях. Они найдут его, Диана. А сейчас езжай домой, собери все вещи и оставайся у меня. Близнецов я набрал. Они тоже подъедут, помогут всё перевезти. Сегодня они тоже останутся у нас.

— Ты рассказал им о сталкере? — выпаливаю приглушённо, поднимая голову выше.

Северов отрицательно качает головой. Сдавливает ладонями мои щёки, вынуждая принять зрительный контакт, которого я так упорно избегаю. Не хочу, чтобы он знал, насколько мне страшно.

— Они ничего не смогут сделать. К тому же приехали только на выходные. Сообщил только, что какой-то мудак очень настойчиво подбивает к тебе клинья. — тяжело сглотнув вязкую слюну, киваю, соглашаясь с его доводами. — Как ты, малышка? — снижает голос до вибрирующего шёпота, вжимаясь лбом в переносицу. — Сильно испугалась?

— Очень. Я и до этого ходила и оглядывалась, а сейчас боюсь даже на работе показаться. Хочется закрыться в квартире и сидеть там.

— Не вариант, Котёнок. В участке ты никогда не будешь одна, а вот ходить по улицам в одиночку реально не стоит. Сегодня и завтра братья побудут с тобой. На следующие дежурства можешь оставаться у Артёма. Я с ним уже поговорил. Когда меня не будет, придётся ночевать у них.

Так резко вдыхаю, что касаюсь грудью мужской грудины. Пальцы, собранные в кулаки, сжимаются до хруста. Не хочу показаться трусихой, но ничего не могу с собой поделать. Меня до паралича пугает, что кто-то следит за мной. Эти фотки, та тень… Не могу поверить, что кто-то торчит ночами под моим домом. Он знает, где я живу и работаю, в какие кафе хожу, где выгуливаю Хомку, с кем общаюсь.

— Я хочу уехать, Егор. — шуршу почти беззвучно, но голос просто отказывается слушаться. Все силы уходят на то, чтобы держать хоть какое-то подобие достоинства. — Знаю, что это глупо, но не могу тут оставаться. Я теперь от каждого шороха шарахаюсь.

— Дианка. — выдыхает Гора, снова прибивая меня к себе. До треска обнимает. — Понимаю, родная. Возможно, так даже лучше будет. Глебович отпустит тебя без вопросов. Может, тебе реально стоит поехать вместе с братьями домой. Побудешь пока с семьёй. Поговоришь с родителями. Успокоишься.

— Но я не хочу тебя оставлять. Мы только встретились снова.

Знаю, насколько жалко и по-детски это звучит, но ничерта не могу с собой поделать. Только рядом с Егором я чувствую себя защищённой и счастливой. Без него я совсем с ума сойду.

— Давай сделаем так, Ди. — вскидываю на него лицо, ловя каждое слово. — Для начала ты сдашь хозяйке квартиру и вместе с вещами переберёшься ко мне. Завтра утром я приеду, и мы всё обсудим. Решим, как будет лучше. Возможно, мне удастся взять отпуск раньше и поедем вместе. А пока постарайся успокоиться. Ты в безопасности. Никто ничего тебе не сделает. Эта мразь может только пугать. Справишься?

Глядя ему в глаза, неуверенно опускаю подбородок. Гора сжимает его пальцами и поднимает голову, одновременно опуская свою. Встречаемся губами, и все страхи тают.

— Пригляди за ней. И не только сейчас. — переключает внимание на Самойлова, маячащего в нескольких метрах за моей спиной всё то время, что мы разговариваем с Егором.

— Не сомневайся. В обиду не дам.

Я же всё ещё пребываю в некоторой растерянности из-за того, что они не стараются друг друга убить. А ещё, судя по такому же "разукрашенному" лицу Димы, вопрос, с кем вчера подрался Северов, отпадает сам собой. Вот только ни один, ни второй не говорят о причине драки и почему сейчас они спокойно общаются, и Егор вверяет меня в руки Самойлова.

— Всё, Дианка, езжайте. Мне надо вернуться к работе, а то Павлович меня сожрёт. В случае чего, звони, я буду на связи. И постарайся успокоиться.

— Всё нормально. Я же не одна буду. Не переживай за меня.

Становлюсь на носочки и быстро целую любимого. Он задерживает меня чуть дольше, обжигая горячим, влажным поцелуем мои губы. В них же шепчет:

— Как только избавимся от твоих братьев, продолжим работать над дочкой.

Мой Хулиган усмехается, а я, блин, краснею.

— Люблю. — выталкиваю, прежде чем сбежать.

— И я тебя.

Так как мотоцикл более мобильный, к дому, где прожила последние семь месяцев, подъезжаю на порядок быстрее Димы. Первым делом высматриваю машину НикМака, а потом сканирую пространство напряжённым взглядом. Ни братьев, ни маньяков. Мамочки с колясками, бабульки на лавочке, играющие в прятки дети. Но я всё равно чувствую, что мне как-то не по себе здесь. Даже в толпе ощущаю себя беззащитной. И это при том, что одна рука в кармане стискивает шокер, а вторая готова схватиться за баллончик. По подъезду поднимаюсь во всеоружии. До того, как ступить на площадку, притормаживаю и прислушиваюсь к любым звукам. Правильнее было бы подождать Диму или близнецов, но мне необходимо хотя бы пара минут наедине с собой. Надо просто переварить информацию, пока никого нет рядом.

Войдя в квартиру, с той же опаской и шокером наперевес иду из комнаты в комнату. Только убедившись, что я совсем одна, могу свободно с облегчением выдохнуть. Только теперь замечаю, насколько рвано дышу и с какой дикостью колотится о кости сердце.

Как бы Настя и Дима не старались убедить меня, что не стоит слишком бояться, я не настолько слепая, чтобы не замечать, насколько и они насторожены. Сталкеры обычно не стараются сразу накачать наркотиками, а потом принимаются преследовать. Что-то во всей этой ситуации чертовски неправильно, но для того, чтобы в ней разобраться, мне надо больше времени и информации. Лист с фотками Северова забрала, чтобы проверить на отпечатки и ДНК, но я сделала несколько снимков на телефон, чтобы потом постараться понять, где и когда они сделаны. Хронология событий не менее важна, чем всё остальное.

На последнем курсе я читала о технике гипноза, называющейся "когнитивное интервью". Если я смогу мысленно вернуться в тот момент, то есть шанс, что у меня получится увидеть того, кто снимал. Вполне возможно, что я уже видела его, но не придала этому значения.

Прикрыв ненадолго глаза, глубоко вдыхаю. Планомерно выдыхаю. Прислоняюсь спиной к стене. Снова вдох и выдох. Поднимаю ресницы. Обвожу взглядом место, которое на протяжении полугода было моим домом, но тоски от прощания с ним не ощущаю. Полное безразличие. Только старый сломанный диван напоминает, как много важного произошло в этих стенах. Как Егор приехал, чтобы вернуть телефон, и встретил здесь Диму. Как я призналась, что не было других. Как сказала "люблю". Но грусти от прощания нет. Все эти моменты останутся в памяти и на сердце, а это всего лишь место.

Не дожидаясь всех остальных, принимаюсь за сборы. Коробки для вещей в машине у Самойлова, поэтому начинаю складывать одежду в чемодан и дорожную сумку. Звоню хозяйке квартиры и сообщаю, что в срочном порядке съезжаю.

— Ты же понимаешь, что страховочный взнос я тебе не верну? — спрашивает старушка.

Я улыбаюсь и качаю головой. Инга Петровна очень милая и добрая женщина, но когда дело касается денег, превращается в питбуля. Каждый раз, когда я расплачивалась за жильё наличкой, она деньги чуть ли не с руками отрывала.

— Я всё понимаю и не прошу вас об этом. Просто переезжаю к жениху, и квартира мне больше не нужна.

— Замуж собралась? Ох, как же я за тебя рада. А то всё одна да одна…

Закатываю глаза, слушая старушечную трескотню и историю её замужества. Поставив телефон на громкую связь, продолжаю собирать вещи под звук её голоса. Когда переехала сюда, каждый раз, как созванивались или, Инга Петровна приезжала за квартплатой, то рассказывала какую-нибудь историю из жизни. В какой-то степени мне её даже жаль. Муж умер несколько лет назад, а все дети разъехались и даже не навещают. Ещё тогда поняла, насколько ей одиноко, поэтому всегда со снисхождением относилась к её желанию поболтать. Возможно, я смогла бы иногда заезжать к ней, чтобы она не чувствовала себя никому не нужной, как ни раз повторяла.