— Нет, Котёнок. — одним долгим, затяжным рывком вхожу в её горячее лоно. — Я хочу тебя так.

Она захлёбывается воздухом ещё на моменте, когда головка оказывается внутри. Когда погружаюсь до основания, таким стоном рвёт пространство, что оглушает. Нереально медленно раскачиваюсь, то приникая к спине и целуя весь покрытый потом и мурашками периметр кожи, то, выпрямившись, глажу спину, грудь, живот, задницу, бёдра. Но с ритма не сбиваюсь. Качаю нас обоих на ленивых волнах удовольствия. Удерживаю её за бёдра, но силу контролирую, чтобы не оставить синяков на нежной коже. Вжимаю большой палец между ягодиц. Давлю, пока не загоняю внутрь. Дикарка, чего удивляться, дыхание задерживает. Верчу им из стороны в сторону до тех пор, пока не нахожу идеальный угол, разбивающий её тело мощнейшим оргазмом. Ласковая плоть сжимается вокруг члена. Плотными тисками блокирует движения и выжимает до капли. Заполняю её таким количеством семени, что понятия не имею, почему его так много, после двух следующих одного за другим оргазмов. Если бы она не была уже беременна, то точно залетела бы.

Ди до белых костяшек сжимает прутья, выкрикивая в экстазе моё имя. У меня дрожь по телу ползёт, когда она это делает. Не вынимая эрекции, прибиваюсь вплотную к спине. Одной рукой опираюсь на стену, второй держу поперёк живота, чтобы не плюхнулась на него от бессилия. Мягко глажу округлившийся животик. Губами пощипываю ухо. Обоюдно дышим на разрыв. Воздух кажется раскалённым и одновременно ледяным.

— Люблю тебя. Аномально. — толкаю сипло. С осторожностью падаю на бок, таща Дианку за собой. Она поворачивается лицом ко мне. Из синих глаз слёзы текут. — Почему ты плачешь, малышка? — шуршу, хватая их губами.

— От счастья. — смеётся сквозь слёзы. — От нашего аномального счастья.

— Если бы я знал, что для того, чтобы сделать тебя счастливой, придётся отхлестать плёткой, то давно бы это сделал.

Даже не реагирую, когда она лупит меня ладонью по груди, заходясь смехом. Сам ухохатываюсь, ловя её руки и прибивая любимую грудной клетке. Она прячет лицо под подбородком, обняв одной рукой и перекинув ногу через мои бёдра. Только спустя бесконечные минуты единения шепчет:

— Повторим?

Не открывая глаз, прижимаю крепче.

— Повторим.

И перевернув её на спину, с головой ныряю в эйфорию аномальной любви, окутывающей нас невидимым покрывалом.

Вступая в будущее

— С днём рождения, братишка! — обнимаю Андрея, как только открывает дверь.

Из глубины квартиры доносится гомон голосов родных и задорный смех его старшего сына. В сотый раз жалею, что сбежала из города и была так далеко от семьи. Егор обнимает за плечи, считав моё плаксивое настроение. Хотя и удивляться нечему. Я постоянно реву, как белуга. Сергей Глебович даже запретил работать с людьми и изо всех сил пытался отправить меня в ранний декрет, потому что, слушая их истории, я заливалась слезами. Отличный профессионал из меня вышел? Все, конечно, понимают, в чём причина, но мне от этого не легче. Эгоистично, но радует только то, что в отличии от Насти, я не провожу большую часть времени в туалете, обнимая унитаз.

— Проходите. Чего стоите в дверях? — уступает дорогу брат, задерживая взгляд на моём животе. Под тонким белым свитером его совсем не видно, но он сам отец и глаз у него намётан. — Тебе идёт беременность. Вся светишься, сестричка. — улыбается брат, шепнув на ухо. Я же таю в улыбке. — Смотрите, кто к нам добрался. — громко привлекает внимание всех присутствующих, а именно своей жены и наших родителей.

— А где остальные? — спрашиваю тихо, пока меня не заобнимали до смерти.

— У них не получится приехать. — с лёгким раздражением отбивает он.

— Я хотела всех увидеть. — толкаю расстроенно, ощущая, как глаза заволакивают проклятые слёзы.

— Мы же ещё не уезжаем. У нас две недели в запасе. — успокаивает любимый, сжав мои пальцы.

Обнявшись с мамой и папой, улыбаюсь во всю. Они ещё не переехали в Питер, но занимаются продажей дома и переоформлением документов по передаче архитектурного бюро Андрею. Жена старшего брата тоже встречает тёплыми объятиями и лучезарной улыбкой. Андрей обнимает её за талию, прибивая к себе, и представляет Горе.

— Это моя жена — Кристина. Крис, это Егор — жених Дианы.

— Рада знакомству. — протягивает руку.

Любимый без промедления пожимает её.

— Взаимно. Твоя семья растёт как на дрожжах. — лыбится мне в волосы Хулиган.

— А то. — складываю руки на животе. — Не по дням, а по часам.

Егор накрывает их ладонями, чуть придавливая. Он всегда так делает. Мне даже начинает казаться, что малышки реагируют на его прикосновения, хотя и знаю, что для этого ещё очень рано. Но мечтать ведь никто не запрещает?

— А этот сорванец, — представляет пацанёнка брат, — наш старший сын — Мирон. Мирон, помнишь тётю Диану?

— Блин, Андрей, какая из меня тётя? — выталкиваю со смешком. — Просто Диана. Но ты, наверное, меня совсем не помнишь. Мы виделись, когда твои мама и папа женились.

Присаживаюсь перед серьёзным племянником на корточки. Он внимательно всматривается в моё лицо, хмуря брови, а следом расплывается в улыбке.

— Мы с тобой съели фигурку с торта. — заявляет довольно.

Я краснею от обличающего факта. Я тогда не знала, как с ним подружиться, поэтому решила использовать единственную тактику, тогда казавшуюся верной — заговор. Стащила со свадебного торта пару шоколадных сердечек и предложила Мирону сделать то же самое.

— Так вот, кто, оказывается, испортил мой торт. — смеётся Кристина. — Ты за это поплатишься.

Принимается щекотать визжащего сына до тех пор, пока младший не приковывает всё внимание к себе, начиная плакать. Андрей тут же бросается к нему и морщит нос, подхватив на руки годовалого Пашку.

— Кажется, кому-то пора менять памперс. Располагайтесь пока, я скоро вернусь.

— Чай? Может, торт? — вкрадчиво спрашивает Крис, толкая меня плечом.

— Ну, прости. — выпаливаю, с трудом сдерживая смех. — Можешь потом с нашего торта съесть все украшения.

— О-о-о. — тянет она, становясь похожей на хитрую лису. — Не сомневайся в этом. Я съем их все.

— Она мне нравится. — информирует Северов, присаживаясь в кресло и притягивая меня к себе на колени.

Оборачиваю руками шею и прикладываюсь щека к щеке.

— Мне тоже. Она классная. Когда-нибудь расскажу тебе их историю.

— Я бы с удовольствием послушал другую историю.

— Какую? — отстраняюсь, чтобы заглянуть в бирюзу его глаз.

— Почему я был не в курсе, что собираюсь жениться на воришке? — вопрошает громко, вынуждая всех поддержать его вопрос дружным смехом.

Свадьбу мы решили отложить на неопределённый срок. Возможно, даже после рождения дочек поженимся. Сейчас не до этого, а с пузом я замуж выходить не хочу.

Празднование дня рождения брата планируется за городом. Мы должны были отправиться сразу туда, но приехали рано утром. Впервые я выезжаю за рулём за город. Поначалу меня не слабо так трусит, но уже через несколько минут стрелка спидометра показывает дозволенные сто десять километров. Я от всей души смеюсь, проносясь мимо родных лесов Карелии и знакомых мест. Настолько знакомых, что когда прибываем на место, сердце вскачь срывается.

— Помнишь, да? — вкрадчиво вбивает шёпотом в ушную раковину Северов.

— Что вон в том домике я впервые сковала тебя наручниками? — отбиваю, указывая пальцем на небольшой коттедж.

Я замолкаю, уносимая воспоминаниями в тот далёкий день, когда рассказала любимому свою историю, преодолевала страх перед водой, сделала первый минет, и как он признался мне в любви. Новая волна влаги застилает взгляд. Гора прижимает к груди. Не знаю почему, но его объятия всегда помогают успокоиться. Лёгкие поглаживания не дают снова разреветься.

— Символично, да? — двусмысленно выбивает он. — Здесь всё началось. И начнётся снова.

— В смысле? — его улыбка загадочная, глаза мечтательные, дыхание рваное. — Что ты имеешь ввиду, Егор? — бубню, дёргая молнию на его куртке, чтобы спрятать открытое горло.