Она мотает головой, пошатываясь. Прибиваю её крепче, обнимая за лопатки. Колошматит её всё сильнее. Ноги подкашиваются. Она, как заведённая, гладит моё перегруженное напряжением тело. Прикладывается щекой туда, где ебошит сердце и шелестит:

— Только со мной так бьётся, да? Я помню… Ты говорил… Только я, да? Помню… Всё помню… И больно помню. И страшно помню. Не могу забыть. Не могу! — срывается на булькающие из-за потоков слёз крики.

За рёбрами расползается чёрная дыра. Дышать становится сложнее.

Пиздос блядь!

— Диана… Моя маленькая… Прости. Если бы мог… Если бы только мог исправить… — прорываются отчаянные слова, пусть и знаю, что она в таком состоянии едва ли воспринимает их смысл. — Можешь назвать свой адрес?

Она резко вскидывает голову вверх и тянется выше, поднимаясь на носочки. Мне остаётся только держать, чтобы не свалилась. Понимаю, что должен остановить её сейчас, но не могу, сука. Обжигая короткими выдохами нижнюю часть лица, прикасается губами к подбородку и тарахтит:

— Проклятые губы… Красивые… Опасные… Ненавижу их… Люблю… — замолкает, ухватив немного воздуха, и требует. — Поцелуй меня, Егор. Поцелуй… Целуй, мать твою!

Сможешь простить?

Из синих глаз без остановки вытекают слёзы. Собираю их подушечками пальцев, наклоняясь ниже. Её притяжение непреодолимо. Провожу онемевшими губами по гладкой щеке, пропитывая их солью.

Второй рукой удерживаю Ди почти на весу, не давая опуститься на стопу. Она заползает руками за шею, парализуя движения. Ведёт губами от скулы к подбородку. Подбираясь к моим губам, отстраняется на пару миллиметров и выпаливает хриплым шёпотом:

— Хочу твои губы. Целуй же. Сам… Ты… Не я… Не могу… Скучала… Та-а-ак скучала. Твой вкус… Запах… Ты… Целуй…

С отчаянным утробным стоном перекрываю поток несвязных фраз. Жёстко запечатываю персиковую плоть. Первым по рецепторам бьёт запах алкоголя. За ним не сразу распознаю её собственный вкус. Мну её губы своими. Пощипываю. Слегка прихватываю зубами.

Дикарка лихорадочно порхает пальцами по спине и голове. Пробравшись в волосы, с неожиданной силой вжимает моё лицо в своё. Бьёмся носами, лбами и зубами.

— Целуй… Целуй… Вкусно… Скучала… — тарахтит мне рот.

Я, блядь, не хочу пользоваться её неадекватным состоянием. Понимаю, что завтра она меня возненавидит, но если не заклеймлю, то сдохну.

Вдохнув носом её запах, слетаю с катушек. Яростно толкаюсь языком в её ротовую. Она ждёт. Встречает. Принимает. Отвечает. Гладит своим язычком мой. Так несмело и робко, будто впервые. Я же, как озверевший, набрасываюсь на неё. Сжимаю затылок, вдавливая пальцы. Посасываю язык, пока Дикарка не начинает стонать и ёрзать по моему телу. То, что она возбуждена, уверен на все сто. Сам на грани. Член ноет и пульсирует внизу её живота.

Проталкиваю между нами руку и сжимаю налитую грудь. Ди судорожно дёргает мой ремень, отрезвляя закороченное сознание.

— Дай… Дай… Прошу… — шипит, оставляя укусы на лице и шее. — Так хочу… Та-ак хочу… Жарко…

— Не здесь, Диана. — хрипом выбиваю, утыкаясь лоб и лоб и фиксируя на месте её голову.

— Здесь! Мне надо! Хочу! — орёт так громко, что уши закладывает. — Егорчик… Давай… -

Скачет из крайности в крайность, то требуя, то умоляя, то принимаясь угрожать.

Она не просто под кайфом. Это либо экстази, либо кокс. Какая мразь подсыпала ей возбуждайку? Убью суку!

— Тише, Ди. Успокойся. — прижимаю её к себе со всей доступной силой, чтобы она в таком состоянии сама себе не навредила. Знаю же, что единственный способ ей помочь, дать то, что она требует, иначе ломать минимум до утра будет. — Я сделаю то, что тебе надо, малышка. Просто надо немного потерпеть.

Дианка напрягается, но перестаёт вырываться. Когда говорит, голос дрожит:

— Об-бещаешь?

Задирает голову выше, задевая губами кожу на шее. Закрыв глаза, шумно сглатываю. С давлением провожу ладонью по спине и вдавливаю пальцы в плечи. Отталкиваю её ровно настолько, чтобы иметь возможность видеть блестящие глаза.

— Обещаю, Диана. Надо только поехать домой, и я сделаю всё, что ты захочешь. — надеюсь только, что этим не сломаю всё, что можно было построить. — Идти можешь?

Сам же игнорирую свой вопрос, подхватывая её на руки. Дикарка трётся об меня грудью, постоянно бегая пальцами и ладошками везде, куда получается дорваться. Быстрым шагом добираюсь до машины и опускаю трясущуюся Дианку на ноги, продолжая придерживать за поясницу. Всё кажется, что отпущу и она сразу сбежит или просто испарится.

Практически заталкиваю Диану на заднее сидение и щёлкаю ремень безопасности. Вот только обезопасить стараюсь себя, иначе своими действиями она снесёт мне крышу.

Скорость набираю приличную, регулярно бросая взгляд в зеркало заднего вида, но держу исключительно на её лице, потому что Дикарка постоянно дёргает бретельки платья, стаскивая их вниз и оголяя верх груди. Соски натягивают синий шёлк.

Её, блядь, не учили лифчики носить?

Скрипя зубами, втягиваю через нос заряженный её возбуждением воздух. С такой силой сдавливаю руль, что из разбитых рук опять начинает сочиться кровь, пробиваясь из-под тонкой корки.

Диана сжимает ладонью грудь, второй поглаживая внутреннюю часть бедра.

Су-у-ука!

Чем её напичкали? Кто? Нахуя? И какой дозой?

Она же была в компании ментов. Я не заметил, чтобы она пила за пределами кабинки.

— Мне жарко… Одежда давит… Трёт… Как наждак… — бубнит Ди, задирая платье вверх.

Вашу ж мать!

— Сделай что-то… Помоги…

Сам не понимаю, как добираемся до дома. Глушу мотор и выпрыгиваю из тачки. Дёргаю заднюю дверь, встречаясь с возбуждённым блеском синих глаз. Потянувшись, отстёгиваю ремень безопасности. Дикарка обнимает за шею, мешая отстраниться, и сипит мне в рот.

— Я больше не могу. Помоги мне.

Бля-ядь…

Я стараюсь не смотреть на её почти голые сиськи. За те две секунды, что я обходил машину, она стянула верхнюю часть платья.

Девушка дышит тяжело, часто, поверхностно. Царапает мою кожу, обжигая урывками дыхания и хмелем.

— Потерпи, Диана. Надо только подняться в квартиру. — хриплю, шумно прочистив горло.

Возвращаю на место тряпку, прикрывая грудь, но она тут же тащит его обратно, так ещё и задирает подол.

— Жарко… Мне надо снять его… И трусы тоже…

— Блядь, Ди! — рявкаю, стараясь удержать хоть какой-то контроль.

Спустя ещё какое-то время попыток одеть её и вытащить из машины в приличном виде, оставляю эту затею. Пока она не кончит, не успокоится. Её накачали чем-то похлеще экстази.

Захлопываю за спиной дверь, наваливаясь на хрупкое тело. Проталкиваю руку между ног, ощущая густую влагу, пропитавшую бельё и измазавшую бёдра и ягодицы. Сдвигаю в сторону полоску стрингов, одновременно выпивая тихий стон из персиковых губ. Не целую, а просто запечатываю её рот, чтобы не кричала и перестала нести бессмысленный бред. Вот только Ди сама гладит языком мои губы, пытаясь пробиться внутрь, но я лишь крепче стискиваю зубы. Если мы сейчас будем целоваться, то я просто выебу её прямо в машине. Три года слишком долгий срок без неё, чтобы сдерживать накопленные желания и нужду.

Нахожу разбухший клитор, умело лаская её пальцами. Утыкаюсь лбом в вспотевшую шею.

Прикасаться к её губам — слишком больше искушение. Диана стонет громче, пока вывожу быстрые напористые круги на твёрдой горошинке. Она скребёт ногтями кожу, оставляя, уверен, рваные царапины.

— Его-ор… — протяжно шипит Дикарка, стараясь оторвать мою голову от своей шеи. — Поцелуй… Поцелуй…

С рваным выдохом бросаюсь на её губы, врываясь языком в ротовую, где она яростно отвечает на грубость. Проталкиваю в неё палец. Всего пара движений внутри её тела, и крик Ди вибрациями проходит через моё горло по всем внутренностям. Она полностью обмякает, роняя руки вниз и откидывая голову назад.

Дробно дыша, со скрипами поднимаю и опускаю грудную клетку, успокаивая собственное желание. Член на грани разрыва. За те несколько минут, что ласкал её, едва не кончил.