" — Я тобой восхищаюсь. Я тебя бесконечно люблю".
" Ты выйдешь за меня?
— Да".
Но всё это осталось там, куда нет возврата. В пять лет Диана умерла, а вместо неё вернулась Даня. В восемнадцать лет Егор Северов смог её воскресить, а потом своими же руками лишил жизни. Нет, я всё ещё Диана Дикая, но я не живая. Бездушная, безразличная кукла с улыбкой на лице и тоской на пластмассовом сердце. Только теперь я это сознаю в полной мере. Я общаюсь и даже смеюсь, проявляю заинтересованность, но ничего больше меня не цепляет. Я была пустой до этого момента. Иногда что-то прорывалось, но недостаточно, чтобы ощутить жизнь. А теперь меня переполняет столько всего, что ни один живой человек не вынесет. Но я справлюсь. Я же мертва.
Эта проклятая бирюза преследовала меня во снах, и каждый раз, когда я просыпалась, то задыхалась, умирая снова и снова. А сейчас? Я не могу даже пошевелиться. Тело немеет. Люди и машины между нами превращаются в размазанные пятна. Я слышу его голос. Боже, я так чётко его слышу, будто это не воспоминание, а происходит на самом деле.
Бросаю последний взгляд на человека, который был для меня всем, и только теперь вижу, как шевелятся его губы. И теперь его голос не плод обезумевшего сердца, а реальность. Реальность, от которой я сбегаю.
Светофор отсчитывает последние секунды, прежде чем поток машин замрёт, давая возможность кому-то из нас сделать шаг в пропасть. Но я и так валяюсь на дне в луже крови, с перемолотыми костями. И это куда больнее, чем было после аварии.
Развернувшись, бегу в другую сторону. Каблук подгибается, и я едва не оказываюсь на земле. Я не боюсь упасть. Я боюсь, что подняться мне поможет Северов и этим же добьёт, оставив навсегда на грязном пыльном тротуаре. Скидываю туфли, даже не наклоняясь, чтобы их забрать, потому что его голос становится ближе, и бегу изо всех сил. Бегу, пока не заканчивается дыхание. Бегу, пока не понимаю, что я совсем одна, а кровь из сердца выливается слезами, которые я не позволяла себе целых три года.
Глава 3
Чёрта с два я её отпущу
— Ты точно справишься? — в сотый раз уточняет брат, глядя на крутящуюся вокруг нас малявку.
Поднявшись со стула, подхватываю на руки племянницу и несколько раз подкидываю в воздух, чем вызываю звонкий заливистый смех. Прижав к груди, заглядываю в детское личико с Настиными чертами лица, но глазами Северовых. Стукаю указательным пальцем по носику и спрашиваю:
— Переживём с тобой одну ночь без родителей?
Мелкая часто кивает и восторженно хлопает в ладоши, а потом обхватывает моё лицо, притягивая ближе, и доверительным тоном шепчет:
— Мама и папа будут по мне скучать. Всю ночь. А я не буду. Я узе взрослая. И мне с тобой не будет скучно. Мы зе будем играть. А потом ты мне рассказешь сказку.
— Конечно, и поиграем, и сказку расскажу. — так же шепчу, заговорищески подмигнув малявке, а она опять хохочет.
Не сдерживая улыбку, опускаю Нику на пол и сажусь напротив брата. Отхлебнув чаю, выбиваю, продолжая лыбиться:
— Вот видишь, у нас уже весь вечер расписан. Сначала играть…
— В пупсей! — визжит племяшка, забираясь мне наколени.
— Как прикажет принцесска. В пупсей, так в пупсей. — смеюсь, стараясь удержать егозу на месте, потому что её пятки то и дело норовят лишить меня детородных органов. — Вот, брат, сначала игра в пупсей, а потом сказка и спать.
— Не хотю спать. — тут же дуется мелкая, выпячивая малиновые губки.
— После сказки обязательно спать. — серьёзно предупреждает Артём, хмурясь. — И перестань крутиться. Ты делаешь Егору больно. — добавляет, явно заметив мои проблемы.
Вероника усаживается и прижимает голову к моей груди, театрально вздохнув.
— Тогда хотю Золуску.
— Хорошо. Расскажу тебе Золушку. Беги пока, подготовь всё для игры.
Помогаю малой слезть с меня и слежу глазами, пока не скрывается в зале.
— Иногда мне кажется, что ей не два с половиной. Смышлёная девчонка. — делаю новый глоток чая и закидываю в рот конфету. Тёма серьёзно кивает, поглядывая на часы. — Расслабься и отдохни сегодня. Я с ней справлюсь. Никаких приключений.
— Отбой в десять. — напоминает на повторе.
Закатив глаза, качаю головой. Потираю переносицу, начиная закипать.
— Тём, успокойся. Я не в первый раз с ней остаюсь.
— Только не на всю ночь.
— Она у вас без проблем до утра спит, а там меня твоя тёща сменит. Устройте себе с Настюхой романтик и перестаньте париться. Всё будет хорошо.
Ника притаскивает на кухню игрушки, но тут же получает нагоняй от отца.
— Я сколько раз говорил, что играть только в зале?
— Но Егор сказал приготовить всё. — бубнит мелочь.
— Приготовить, Ника. Но только в зале. — подбиваю примирительным тоном.
Она собирает игрушки и, отдуваясь, тащит обратно, постоянно ворча:
— Фуф, устала. То сюда неси, то туда. Устала узе бегать.
Переглянувшись с братом, разражаемся ржачем.
— У тебя же завтра выходной? — интересуется брат, пока допиваем чай и приговариваем Настюхину заначку конфет.
— Должен быть, но ты же знаешь, что в ординатуре дёрнуть могут в любой момент. Впрочем, как и вас, так что пока он только в мечтах.
— Сколько ты уже без нормальных выходных?
— Второй месяц пошёл. И хрен с ним. Уже привык.
Счастливый визг Ники оповещает о том, что Настя вернулась, и Артём встаёт, чтобы встретить жену. Через пару минут они всем семейством заваливаются в кухню. Напоровшись на меня взглядом, девушка перестаёт улыбаться и прохладно здоровается:
— Привет.
— Привет. — поднимаю вверх уголки губ, но отдачи не получаю, что очень странно. — Всё нормально?
Тряхнув головой, всё же улыбается, но как-то печально, что ли.
— Да. Всё хорошо. Пойду переоденусь.
Она выходит из комнаты, а мы с братом обмениваемся непонимающими взглядами.
— Пойду узнаю, что случилось. — толкает он, идя следом за ней.
Убедившись, что малая с ними и не требует присмотра, выхожу в подъезд и спускаюсь пешком вниз. Выбиваю из кармана пачку сигарет, вставляю между губ папиросу, щёлкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь. Задержав в лёгких дым, смазанным взглядом сканирую пространство и прохожих. Всё ещё жду ответки за то, что сдал всю банду Дели. Повязали почти всех, но это не значит, что Дилар не доберётся до меня даже из-за решётки.
На свой страх и риск отказался от программы защиты свидетелей, чтобы постараться вернуть Дикарку, но после пусть и короткой, но всё же отсидки в СИЗО узнал, что она уехала в неизвестном направлении. Искал её всеми силами, но ни соцтесей, ни номера телефона, ни место пребывания так и не удалось выяснить, хотя и здесь брат со своими связями здорово помогал. Благодаря ему же вышел без уголовки за плечами. Смог доучиться, поступить в ординатуру. Ещё долгое время продолжал искать Дианку. С Андрюхой постоянно на связи был, пока после очередного звонка он не сказал, что я должен её отпустить, потому что она смогла жить дальше.
До сих пор помню, что чувствовал тогда. Боль и отчаяние. Умирать в перевёрнутой Ламбе не было так ужасно, как понимать, что я сам же всё и разрушил. По собственной вине потерял ту единственную, с кем готов был прожить до самой старости. Своими руками уничтожил наше счастье. Тогда ушёл в запой. Едва не сорвался на наркоту, чтобы выжечь из сердца Диану Дикую, но нашёл в себе силы не только удержаться на краю, но выбраться из ямы, в которую сам себя загнал. Поднялся на ноги. Пошёл. Смирился с тем, что моей она уже никогда не будет. Надеялся только, что она и правда сможет быть счастлива. Всей душой ей счастья желал. Отключил свой эгоизм и представлял её отдельно от себя. Как она живёт. Как нашла человека, который смог исцелить оставленные мной раны. Сам себя этими мысли изнутри сжигал, но они же и заставляли продолжать цепляться за жизнь. Если она смогла, то и я должен был.
Постепенно выгреб. Стало легче. Нет, даже спустя три года Дикарка не отпустила меня полностью, хоть и написала. Да никогда и не отпустит. Всё сердце ею пронизано. Только если его выдрать.