С того дня дышать становится легче. Я даже не понимал, как сильно на меня давила детская обида, пока Диана не указала на неё.

Первое время мне приходится во всех смыслах жить на работе и не видеть семью. Они остаются в Питере в то время, как я занимаюсь делами в Карелии. Это сложнее, чем можно было себе представить, но уже через два месяца мы продаём дом, чтобы купить новый в Петрозаводске. А учитывая то, что вскоре количество наших детей увеличивается ровно вдвое, он оказывается как никогда кстати.

Вторая беременность у нас такая же желанная и долгожданная, как и первая. Мы долго не могли решиться на то, чтобы завести ещё детей, но когда я втянулся в роль директора и организовал работу, а наши дети начали самостоятельно ходить в школу и помогать родителям во всём, поняли, что нам не хватает суматохи и сказок на ночь.

Второй тройне даже не удивляемся. Теперь я могу проводить больше времени с семьёй. Сам себе во вред ночные смены не ставлю. Только когда надо подменить кого-то из сотрудников. Мы входим и ритм и живём. Мы любим и смеёмся. Баюкаем наших детей и просто радуемся семейной жизни. А ночами наслаждаемся долгожданным уединением.

***

Сегодня важный день. Я получаю третью докторскую степень медицинских наук. Я — самый молодой нейрохирург, достигший таких высот. В свои тридцать восемь открыл ещё четыре частные клиники, помимо той, что досталась мне от отца. Моя жена теперь тоже доктор, но психологических наук. Несмотря на то, что занимается она исключительно частной практикой, как хобби, продолжает ездить к маньякам и консультировать полицию, заявляя, что это помогает ей не забыть, какой ценой досталось нам наше счастье.

Оборачиваясь назад, понимаю её слова. Столько всего мы пережили. Помню, как она боролось с моей тьмой, как доверяла, несмотря на боль, которую причинял, и как тянулась ко мне, сколько бы не отталкивал её. Как летел к ней домой с сорокаградусной температурой, чтобы сказать её семье, что люблю их дочь и сестру. Как мы потеряли три года, как встретились, поменявшись ролями. Как добивался её, учил заново доверять мне. Как трясся, становясь перед ней на колено и прося стать моей женой. Как оба не сдерживали слёз, когда она сказала "да". Как просила сделать ей дочку и как угрожала рожать, пока не уровняем счёт по мальчикам и девочкам. Благо со второй попытки всё получилось. В этот раз сделали Алинку. А ещё Вадима и Стасика.

Стягиваю взгляд в переполненный людьми зал. Я вижу всех. Брата с женой и их тремя детьми.

Хоть в третий раз не случайно сделали.

При этой мысли незаметно усмехаюсь.

Посмотрели на нас с Дикаркой, когда мы второй раз решились на этот шаг и тоже захотели. Правда, их младшая дочь никак не хотела получаться. Только через два года Настюхе удалось забеременеть.

Замечаю свою маму.

После смерти отца я понял, насколько сильно мешает счастью старая обида. Не сразу, но всё же смог простить мать и принять.

Мама улыбается и машет мне. Немного приподнимаю уголки губ в ответ и скольжу дальше.

Всё Дикое семейство занимает в полном составе едва ли не половину всех отведённых для гостей мест. Её родители, братья с жёнами и таким количеством детворы, что я уже со счёта сбился. Семья моей жены… Моя семья… Я приобрёл не только любовь всей своей жизни, но и маму с папой и ещё четырёх братьев. И почти полтора десятка племянников и племянниц. Андрюха и вовсе скоро станет дедушкой. Здесь даже Самойлов с женой. Пятнадцать лет назад я даже представить не мог, что из врага, мечтающего о моей Аномальной, он станет одним из лучших друзей.

Прохожу взглядом по своим перешёптывающимся четырнадцатилетним дочкам-хохотушкам и серьёзному сыну. Смотрю на пятилетних тройняшек, бесящихся вместе с остальной детворой, но замираю глазами на стройной спине Дианы. Волосы чёрным водопадом скрывают ягодицы. Она столько лет их отращивала, ни разу не состригая только потому, что мне нравится видеть, как они рассыпаться по нашей кровати, как окутывают темнотой, когда нависает сверху. Обе беременности и первые годы малышей она жаловалась, что с ними невозможно управляться, поэтому всегда сам расчёсывал, заплетал косы и убирал длинные пряди с лица, когда её руки были заняты нашими крошками. Сердце замирает в груди, когда она оборачивается с лучезарной улыбкой на персиковых губах и пламенным обещанием в глазах.

— Я так горжусь тобой. — беззвучно шелестит она.

— Без тебя ничего этого не было бы. — одними губами толкаю ответ.

Она улыбается ещё шире, проведя подушечками пальцев вдоль глубокого декольте. Сглатываю, стараясь не привлекать к себе внимание.

— Демоница.

— Хулиган.

— Стерва.

— Накажи меня ночью.

Поддевает бретельку, якобы поправляя, но при этом открывает мне вид на упругую грудь.

— Ещё как накажу. Готовься.

— Я всегда готова. И сильно не разоряйся на слова. Язык тебе пригодится для другого.

Мда… С годами наша страсть становится всё горячее и необузданнее. Пятнадцать лет брака, шестеро детей, а я, как тот двадцатилетний пацан, не могу насытиться собственной женой.

Выхожу к микрофону и толкаю заученную наизусть речь. Благодарности научным руководителям и источникам, обещание стремиться ещё выше и прочее. Всё по классике. Но в этот раз я отхожу от текста. Глядя в синюю глубину любимых глаз, растекаюсь патокой.

— Но ещё я должен сказать спасибо почившему отцу. Он никогда не был хорошим мужем и родителем, но он был отличным врачом. И благодаря ему я поступил на медицинский. Но самую большую благодарность я хочу выразить своей жене — Диане. — протягиваю руку, приглашая супругу занять место там, где она и должна стоять — рядом. Она хватается за запястье и на высоченных шпильках и в обтягивающем платье ловко забирается на помост. Притягиваю за талию и смотрю исключительно в её глаза, ведь эти слова принадлежат только ей. — Сегодня не только мой день, но и наш. Восемнадцать лет назад я впервые встретил эту взбалмошную пацанку на мотоцикле, от которого она до сих пор не отказалась. — по залу проносится тихий смех, а Дикарка показывает мне язык. — Был день, когда я думал, что сделал неправильный выбор и хотел бросить медицину. И тогда она сказала мне, что нельзя ничего добиться без потерь. Если сдаваться каждый раз, когда теряешь кого-то, то останешься ни с чем. Спасибо тебе, Ди. Спасибо, что была рядом. Спасибо, что поддерживала. Что была хранительницей нашего семейного очага и счастья.

— Слишком пафосно, Северов. — шепчет она, дёргая за пиджак к себе. — Лучше скажи то, что важно.

Убираю микрофон и сиплю:

— Я люблю тебя. Ты — моё счастье, Дикарка.

— Безгранично…

— Вечно…

— Неразделимо…

— Бесконечно…

— Я тебя аномалю, мой Хулиган.

И, забив на всех, под дружный смех и свист сгребаю в охапке своё счастье, передавая в поцелуе всё, что не способен сказать словами.

Боль