— Какого хрена тогда этот спектакль был? — с крика перехожу на шипение, нервно переступив с ноги на ногу.

Она втягивает носом кислород, задерживая в лёгких. На выдохе сечёт:

— Ты правда не понимаешь? Ты же и сама прикидывалась идиоткой! — срывается на тихий крик, топая к шкафу.

— Я не понимаю? Ты прикалываешься? Ты хоть представляешь, как я офигела, когда увидела тебя? После всего, что было! После того, как ты несколько месяцев не говорила мне, где Егор и что с ним случилось! А я всё это время сходила с ума. Я жить не хотела без него, Настя!

— Я, блядь, в курсе! — с психом взбивает воздух она. Не думала, что когда-то услышу от Дюймовочки маты. — Я не знала, что случилось. Артём ничего не говорил даже мне. — заканчивает еле слышно, доставая из шкафа бутылку вина. Сделав приличный глоток, протягивает бутылку мне. Перехватываю её трясущимися руками и отпиваю, поморщившись. — Тогда я правда ничего не знала. А потом ты оборвала все контакты. Я хотела рассказать тебе, но… Я заметила, как ты напряглась, когда увидела меня. Когда ты сделала вид, что мы не знакомы, то я решила поддержать твою игру. Наблюдала за тобой, старалась осторожно прощупать почву…

— С какой целью? — толкаю, делая ещё глоток и передавая блондинке. — Что ты хотела увидеть? Понять? Узнать? Как долго ты собиралась вести эту игру?

— На самом деле она и так затянулась. Ещё две недели назад собиралась рассказать, но так и не решилась. — задушено шепчет Северова, облокачиваясь спиной на стол. Делаю то же самое, размазывая взгляд по стене. — Я хотела понять, какой ты стала. Как сильно изменилась. И… — замолкая, закусывает губу.

— Что "и", Насть? — сиплю почти беззвучно.

— Ответы я получила, поэтому больше нет смысла молчать. — поворачивает на меня голову, глядя в глаза. — И про то, что живёшь с парнем, ты соврала. Это я сразу разгадала. Напрягало то, что ты начала мутить с Самойловым.

— А тебе какая, к чёрту, разница? — рыком бросаю ей в лицо.

— Такая, что ты никогда не сможешь быть с ним счастливой.

— Не тебе решать.

— И ни с кем вообще. — продолжает, проигнорировав мой выпад. — Ты не можешь быть с тем, кого не любишь. Ты такая же, как и я, Диана. Мне надо было знать, остались ли у тебя чувства к Егору.

При звуке его имени вздрагиваю и покрываюсь мурашками. Кожу стягивает холодом, но согреться не стараюсь. Только дышать перестаю, когда отсекаю:

— Это ничего не меняет.

— Это меняет всё. — упрямо стоит на своём.

Вынуждаю себя заглянуть ей в глаза, когда выталкиваю, пусть и неуверенно, но достаточно жёстко.

— Не меняет. Мои чувства — мои проблемы. Ни тебя, ни его они не касаются.

Отталкиваюсь от столешницы, направляясь на выход. Не могу принудить себя спрашивать и дальше. В груди появляется знакомое давление. Сейчас мне надо спрятаться ото всех, чтобы прийти в себя.

— Хочешь знать, что он имел ввиду, когда спросил, рассказала ли я тебе? — бросает мне в спину.

Словно скованная её словами, останавливаюсь. Закрываю глаза, но сдержать слезу мне не удаётся. Она скользит по щеке и разбивается о грудь. Отрицательно качаю головой, но мы обе знаем, что я вру. Горло забивает комом и стягивает тугими кольцами. Всхлипнув, не справляюсь с эмоциями.

— Расскажи. Всё. — шепчу так тихо, что не уверена, что Настя слышит.

— То, что он все эти годы любил тебя. Для Егора ничего не изменилось.

— Тогда где он был? Куда пропал? — хриплю, стоя лицом к двери и не открывая глаз. — Что случилось тогда?

Любил? Как принять это? Как поверить? Почему тогда?..

— Спроси у него сама. Мне ты всё равно не поверишь.

— Ты можешь просто ответить?! — с криком оборачиваюсь, но она только опускает голову вниз. — Просто скажи, чтобы я поняла, почему столько времени загибалась от неизвестности!

— Диана, понимаю, что тебе больно, но это должна сделать не я. Поговорите с Егором прямо. Выскажи ему всё, но и сама выслушай.

— Дай мне хоть что-то, Насть. Что-то, что заставит меня поверить.

Она врывается полным слёз взглядом мне в глаза и сипит:

— Он отказался от тебя, чтобы не сломать тебе жизнь. Пусть я и не была согласна с таким решением. Но когда узнала об этом, ты уже оборвала все ниточки.

Жду, что скажет ещё что-то. Объяснит. Но блондинка замолкает, делая очередной глоток вина. Срываясь с места, бросаюсь к ней и сжимаю плечи. Слёзы уже текут водопадом. Я хочу наорать на неё и выбить ответы, но могу только выталкивать:

— Пожалуйста… Пожалуйста…

— Давай начистоту, Диана. Я могу рассказать тебе всё. Абсолютно. Но, думаешь, Егор хотел бы этого? Вы должны сами разобраться со всем случившимся.

— Так, мать твою, расскажи! Мне плевать, чего он хочет, а чего нет! У меня он не спросил! — ору, всхлипывая через слово.

Эмоции хлещут через край, и сдерживать их не выходит. Слишком долго и много я носила всё в себе.

— Если расскажу тебе о Егоре, то придётся рассказать Егору о тебе. Всё, что знаю. Согласна на это?

Отпрыгиваю от неё, будто ошпарившись.

Готова ли я, чтобы она сейчас выложила всё ему? И смогу ли снова довериться? Цена слишком высока, чтобы так рисковать. На кону моя жизнь. Знаю, что во второй раз справиться не смогу. Слишком мало сил осталось, чтобы цепляться за призрачную надежду, что в этот раз всё получится. Что теперь точно на всю жизнь. И если Гора любит, то почему написал, что отпускает? И где гарантии, что это правда? Это только её слова.

— Это он тебе сказал? — выталкиваю, сама не понимая, что именно хочу этим спросить.

— Нет. Он давно перестал говорить, но я же вижу.

— Слишком много видишь. — хмыкаю печально, стирая потоки слёз со щёк. — Не говори ему ничего. Да, Насть, я люблю его. Люблю так сильно, что даже годы и другие парни не смогли уничтожить его образ и воспоминания. — в её зрачках загорается надежда, но я гашу её холодной решимостью. — Но я слишком боюсь боли. Один раз он уже предал меня, даже если не по своей воле. Как ты сказала? Чтобы не сломать мне жизнь? Не вышло. Не только жизнь сломал, но и доверия к людям лишил. Как я могу снова довериться человеку, который однажды уже разбил мне сердце?

— Но ты же любишь, Диана. И Егор любит! — с мольбой цепляется в мои руки, но я только качаю головой.

— И что с того? Эта любовь не принесла мне ничего хорошего. Одной любви недостаточно, чтобы быть вместе. Надеюсь, что хотя бы из солидарности этот разговор останется между нами. Свой шанс мы упустили. Другого не будет.

— Диана! — окликает Северова, когда уже открываю дверь.

— А знаешь, Насть… Всё же скажи ему… Скажи, что если любит, то пусть больше никогда не приближается ко мне. Я хочу жить дальше, а с ним это невозможно.

Иду в свой кабинет. Дрожащими пальцами отпираю замок. Крошечными глотками выпиваю стакан воды, добрую часть расплёскивая. Позволяю себе прореветься, кусая ребро ладони, чтобы никто не услышал отчаянных криков. Когда слёзы заканчиваются, уже знаю, что должна сделать, чтобы выжить.

Умываюсь и наношу на лицо косметику, пряча под пудрой дорожки от слёз. Щедро вожу тушью по ресницам, пока покрасневшие белки не начинают теряться на чёрном фоне. Дробно вздыхаю, кусая дрожащие губы. Расцарапываю в кровь слизистую изнутри. Прикрыв веки, оборачиваюсь и выхожу, готовясь к тому, что собираюсь сделать.

Пусть страшно. Пусть больно. Пусть даже противно, но быть с Егором я не смогу. Страх наступить на те же грабли сильнее воющего сердца.

Быстрым шагом пересекаю пространство и захожу в кабинет Самойлова. Встречаясь взглядами, рвано вдыхаем.

Я должна отпустить и идти дальше. Должна!

— Дим, давай попробуем.

Так это и есть конец?

Вываливаюсь из такси, сразу закуривая. За одну тягу едва ли не пол сигареты всасываю. К боку жмётся какая-то деваха. Взгляд настолько затуманен алкоголем, что я даже не могу понять, как та выглядит. Похую. Даже если она страшнее того кошмара, в который превратилась моя жизнь. Какая разница, как я буду убивать себя? Последние два дня слились в один нескончаемый адский пиздец. Мало того, что Дикарка с другим, так ещё и Настины несвязные оправдания, что она хотела помочь…