На куски, сука!

Оказалось, что Диана там уже почти семь недель работает, а эта сука сердобольная молчала! Если бы сразу сказала, то я бы в тот же день заявился и в жизни этого клоуна к ней не подпустил. Нашёл бы способ вернуть. Но теперь поздно.

Девка ведёт ногтями по шее, присасываясь следом.

Зажмурившись, перекрываю приступ омерзения новой никотиновой затяжкой. Тошнота подкатывает к горлу, и я сгибаюсь пополам в сухом позыве. Давлюсь воздухом так, что слёзы выступают.

Как только попускает, дергаю шлюшку за руку и волочу в квартиру. Нас обоих шатает, но не тормозит. Толкаю дверь, и деваха сразу тянется губами к моему лицу. Рывком дёргаю голову в сторону. Не могу, блядь! Чужие губы для меня табу. Видимо, не настолько я в дерьмо, как хотелось бы.

— Душ прямо по коридору. — высекаю, запинаясь о пьяный язык.

Не удостоив её взглядом, иду на кухню, чтобы добиться до состояния полной бессознанки. Щёлкаю выключатель и тут же бешусь.

— Какого хуя ты здесь делаешь? — гаркаю брату в лицо.

Он молча встаёт из-за стола и бьёт меня по морде. Учитывая количество градусов в крови, на ногах не стою. Падаю на пол. Пока пытаюсь подняться, Артём подрывает меня на ноги и опять хуярит по лицу. Практически вслепую стараюсь попасть по нему, но нихера не выходит. Пропустив, наверное, ударов десять, могу только материться и махать руками.

Старший брат хватает меня за шкирку, как, блядь, котёнка, и волочёт к раковине. Когда на затылок начинает течь ледяная вода, скриплю зубами, но перестаю дёргаться. Взгляд медленно проясняется, как и сознание.

— Пришёл в себя? — шипит агрессивно.

Дёргаю плечами, сбрасывая руки, прижимающие к столешнице, и хриплю:

— Отпускай.

Давление исчезает, но я так и стою над раковиной. Набираю в ладони воду и ныряю в них лицом, остужая не только после тяжёлых ударов, но и смывая градус алкоголя. Тряхнув башкой, как мокрая псина, шатаюсь. Цепляюсь пальцами в край стола до боли, стараясь не оказаться на полу. Век не поднимаю, продолжая судорожно растирать лицо. Вода с волос стекает за шиворот футболки.

— Можешь девку выпроводить? — толкаю сипом, стараясь звучать как можно ровнее.

Тёма выходит, а я на ощупь добираюсь до стула. Ставлю локти на стол, роняя на руки башку. Продираю мокрые патлы пальцами, будто это, блядь, поможет в чувство прийти.

Визг и возмущения шалавы воспринимаю отдалённо. Только по тяжёлым шагам понимаю, что брат на кухне. Мозг пульсирует. Слух прорезает затяжным ультразвуковым писком. Когда стараюсь разлепить распухшие веки, едва не слепну.

— Свет выруби. — шиплю, махнув рукой на лампу.

Щелчок выключателя даёт понять, что пытать меня Артём не собирается. Осторожно открываю глаза и благодарно выдыхаю. Хватаю стоящий на столе графин с водой и делаю несколько больших глотков.

Брат варит кофе и суёт мне какую-то таблетку, не сказав ни слова. Знаю, что он злится. После того, какими матами я покрыл его жену и маму его дочки, удивлён, что он меня не убил. С того дня ни с кем из них не разговаривал. Слишком разъебала меня эта ситуация, чтобы выяснять отношения ещё и с семьёй. Тёма за Настюху любого порвёт.

— Спасибо. — выбиваю, осторожно отхлёбывая горячий крепкий кофе.

— Колесо выпей. Полегчает. — холодно советует он, наливая в стакан воду и давая мне.

Без слов и вопросов закидываю в рот таблетку и запиваю ледяной водой. Пока пью кофе, продолжаем оба молчать. Только когда понимаю, что могу относительно трезво расценивать ситуацию, поднимаю на брата глаза.

— Она полтора месяца молчала, что Диана в городе. Понимаешь, брат? Семь недель они работали вместе, а она ничего не сказала. — хриплю, продолжая глотать терпкий напиток. — Она же знала… И ты знаешь… Не отпускает меня. Хочу быть с ней. Только с ней.

Не выветрившиеся градусы развязывают язык и вскрывают то, что так упорно прятал. Молчать не выходит, даже когда до крови язык закусываю. Мысли путаются, а голос садится до невнятного скулящего бубнения.

— Я знаю, Егор. Но это не значит, что ты имеешь право оскорблять и посылать на хуй мою жену. — сдержанно высекает Тёма, отпивая из своей кружки. — Понимаю, как тебя это шокировало, но…

— Прости. Соррян. Меня занесло. — бомблю больше зло, чем раскаянно.

Тянусь к пачке сигарет, но Артём дёргает её на себя. Прижигаю его бешенством, но он только качает головой и ровно сечёт:

— Сейчас опять накроет. Тебе в себя прийти надо. То, что ты будешь бухать, не просыхая, ничем не поможет. Так же и если будешь трахать всё, что движется. Ты где вообще эту страшилу нашёл? — улыбается он, поёжившись.

— Такая стрёмная? — спрашиваю с сомнением.

— Пиздец. Не катись в эту яму. Не надо оно тебе. Лучше сделай всё, чтобы вернуть Диану.

Втягиваю носом воздух, вспоминая её взгляд. Судорожно сжимаю ледяными руками кружку.

— Она не одна. — выпаливаю, срываясь на болезненный стон. Сгребаю волосы пальцами, снова видя, как улыбалась другому, как прижималась спиной, стараясь держаться как можно дальше от меня. — Дай мне пару дней, и я буду в норме. Надо отпустить её окончательно. За то, что наговорил, перед Настей извинюсь, но не думаю, что смогу и дальше поддерживать с ней общение. Не могу простить, что ничего не сказала.

— Братишка, перестань нести хрень и послушай меня. Настя хотела тебе всё объяснить, но на звонки ты не отвечаешь. Она наблюдала за Дианой, чтобы понять, осталось ли у неё к тебе хоть что-то.

Вгрызаюсь в щёку, разражаясь психопатическим смехом.

— Нихуя не осталось! — рявкаю в отчаянии.

Артём спокойно выдерживает приступ гогота и отражает мой крик ровным голосом.

— Ошибаешься. Осталось. И куда больше, чем ты думаешь.

Отправив в игнор его очевидную ложь, хватаю сигареты.

— Что твоя жена наговорила Ди?

Как много она знает? В курсе, что я за решёткой был? Про аварию и больницу? Про то, что искал?

— Ничего, Егор. Но вот Диана ей кое-что сказала. — не уверен, что хочу знать, что именно, но рот брату не затыкаю. — Она боится, что ты опять сделаешь ей больно. Что опять бросишь. Понимаешь, что это значит? — подтягивает вверх брови, ожидая моей реакции.

Долго ждать его не заставляю. Подскакиваю на ноги, проливая недопитый кофе на стол, но даже не обращаю на это внимания. На нерве шагаю от стены до стены, переваривая те крупицы информации, которые только что получил. Замирая перед братом, глубоко вдыхаю.

— Это значит, что она не забыла. И что готова попробовать, если будет уверена, что больше я её не предам.

— Скорее наоборот. Она не хочет, чтобы ты к ней приближался. — хмуро бросает Тёма.

Вот только я уже заряжен надеждой и энтузиазмом. Больно может сделать только тот, кто небезразличен. А из этого можно сделать вывод, что я слишком рано опустил руки. Ещё есть шанс. Каким бы мизерным он ни был, но я обязательно им воспользуюсь.

***

На работе впахиваю как проклятый, но с дежурства удаётся съехать. Мысли о Дикарке не дают покоя со вчерашней ночи. Пока ещё понятия не имею, как к ней подступиться, но сдаваться больше не имею права. Добьюсь её любой ценой.

Утром первым делом поехал на квартиру к брату, извинился перед невесткой, но она только отмахнулась. Пересказала весь разговор с Дианой. Оказалось, что большую часть его Артём решил не озвучивать. Но и Настя что-то не договаривает. Когда спросил, что она рассказала Диане обо мне, замялась и спрятала глаза, а потом сказала только, что я отпустил, чтобы не рушить её жизнь. Уверен, что наговорила куда больше, но напирать не стал. Даже если всё выложила, пусть так. Заметил, что и о словах Ди что-то умолчала, ну и ладно. Какие бы игры не вела эта хитрая лисица, уверен, что делает это не во вред.

Но и добавила, что знает больше, чем говорит, но спросить об этом я должен у Дикарки лично. Как бы меня не клинила эта ситуация, кроме как согласиться, ничего другого не оставалось. Обещала, что поможет нам встретиться, как выпадет удобный случай. Просила не приезжать в участок.