Потому, когда огромная часть волшебных символов перестала работать, многие колдовские формирования Велана остались в исправном состоянии - те руны, что погасли на века, были скомпенсированы нетронутыми.

Но Федру не интересовала магия. Все это не ради ее прихоти - пусть именно так она и выставила свое желание. Смутные намеки в ее снах становились яснее, стоило лишь вновь воспользоваться даром. Будущее и прошлое сплетались воедино в видениях настоящего - и иногда трудно было отличить одно от другого, но некоторые она помнила особо хорошо. Вот они с семьей на площади, выглядят счастливыми - и некто рисует картину этой идиллии. Вот ее отец ночью разучивает сложные заклятья, чтобы учить дочку. Вот император посреди ночи пьет зелье, столь насыщенного фиолетового цвета, что даже самый чистый кристалл маны не сумел бы его передать.

Каждая из этих сцен всплывала в памяти совершенно отчетливо - и к ним нужно идти.

Не все видения - ключ. Иногда они - дверь, которую надо открыть, путь, который надо пройти. Но иногда случаются и те, что подобны предупреждению. Тревога охватила ее в тот момент, голубые глаза отверзлись, не в силах сохранить сна в ту ночь. Русые кудри взмокли, а хрупкое тело дрожало. Казалось бы, отец просто творит магию. Но он никогда так не делал. И не сделает. Если только…

Ей не ведомо будущее. Нет, ей было лишь известно, что случится. Что должно случиться. И лучше не узнавать последствия, окажись все не так.

Ночь, в которую она получила свое первое памятное видение, произошла уже более пяти лет назад. Магия все еще была далека от нее самой… Но отец теперь знает ее, изучает, запоминает. То, что Вуннар становится ближе к ее видениям, вселяло спокойствие и вместе с ним страх.

А если не выйдет? А если он пропустит нужную страницу? А если тревога должна была отвратить от подобной картины, а не направить на нее?

Ответов у Федры всегда меньше, чем вопросов. И мало что получится поменять, лежа в постели. Потому каждый шанс, который она видит, демонесса о тринадцати глазах использует как только может, и старается не беспокоиться об остальном. Так и в тот день: отец ушел отдыхать, силы у нее самой уже поиссякли, и пора отходить ко сну. Но что-то не дает покоя. Обучение магии нужно не ей. Вуннару. А для чего?

Снова она уложила руки себе на ноги и направила глаза в одну точку. На сей раз отсекая могучие голоса, вслушиваясь в шепот и шорохи среди шума, открывшегося ее чувствам, Федра словно плыла, погружаясь в омут неизвестного.

Перед глазами пролетели месяцы. Дни тепла сменялись ночами, вплоть до той, которая поглотила собой все прочие, своим холодом и накалом. После нее не будет ничего, но и до нее ничего не было. Времени остается все меньше.

На следующее утро девушка попросила отца дать ей заклятья посложнее. К удивлению министра, дочь освоила “Третий взор”, несмотря на прежние трудности. Так что, когда пришло время учиться снова, Вуннар уже разучивал с Федрой гораздо более мощные чары - “Единство душ”. Чары, бесполезные для нее… И для всех, кроме лишь одного на свете бола.

Последние несколько септим месяца семерр рождения весны в Велане было крайне неспокойно. После первой мощной волны, произошедшей одну луну назад, ситуация изменилась — как в городе, так и за его пределами. Днем монстров стало больше, казалось, что они будто бросают все силы, накопленные за долгие годы. Окончание каждых суток несло с собой радость выживания и страх перед следующим рассветом.

Несмотря на весьма нечастые атаки по ночам, дневной натиск монстров изнурял бола и истощал городские ресурсы. Дворцовое управление, рассмотрев ситуацию снова, изменило цену на ежедневную порцию еды. Мало кого принуждали трудиться прямым способом — но если хотелось жить хотя бы без жуткой боли в животе, то без дополнительных часов работы не обойтись.

Выбор у стражи был проще — те и так старались на износ, за что получали щедрое вознаграждение. Потому совсем немногие решились увеличить свое рабочее время, даже если это значит меньший рацион. И защитников не хватало несмотря на все меры их поощрения. Так что из «ополченцев», а на деле простых людей, которым напомнили основы боя, составляли отряды для службы на стене — за ее пределы выходили только сборщики и опытные гвардейцы.

В тот день Декстер Альваро рыскал взглядом оранжевых глаз по улочкам города, выискивая подозрительных личностей и сомнительные сделки. После обращения императора уровень преступности в черте столицы вырос, многих стражников направили на стену — и ввиду недостаточного контроля на улицах Велана темных дел стало больше.

Только утром Декстер вместе с напарницей Литой выловил торговца краденой едой и упрятал за решетку… Но на одного такого находилось еще двое. Работы хватало каждому. И все осложняло его чувство вины за разлитое недавно зелье. Он ведь совсем не ожидал, что тот лич кинет ему склянку! Хотя обычно Декстеру всегда везло на такие вещи. Но он смирился, жизнь — штука изменчивая.

А еще эта назойливая мошкара — налетевшие почти месяц назад насекомые не вредили и не кусались, но настырно кружили вокруг, отвлекая и мелькая перед глазами.

В очередной раз отмахнувшись от стайки мошек, стражник обратился к спутнице.

— Как думаешь, летом будет проще?

Девушка вздохнула, чуть пожав плечами.

— Я просто хочу надеяться на это. Но вряд ли. Мать говорит, что до самой следующей весны все будет только нарастать, — в голосе Литы не было почтения к женщине, давшей ей жизнь, и даже страха перед грядущим, лишь безразличие.

Гвардеец нахмурился, хотя под шлемом этого не было видно.

— Разве обязательно так пренебрежительно говорить о матушке?

— Мы же вроде про нападения. Причем это тут вообще? — теперь Лита уже явно была раздражена.

Вздохнув в попытке не переступать черту дозволенного, Декстер решил сменить тему.

— Я просто беспокоюсь, не бери в голову. А что насчет этих странных событий? Кто-то вообще знает, что происходит?

— Понятия не имею. По крайней мере я не слышала ничего из дворца. Кажется, там тоже никто не понимает, куда деваются бола, и почему нет следов. Как назло этот проклятый ангел решил уйти в аскезу именно сейчас…

Недовольная Лимаром за его слабость, а дворцом — за разрешение эту слабость проявить, Лита фыркнула, проходя по дороге и без особого энтузиазма глядя по сторонам.

— Он защищал город больше двухсот лет. Нам вообще повезло, что он еще жив.

— И потому что он еще жив, он должен работать! Какого бедствия, даже я должна работать, а у меня мать — министр! — взросление в тяжелых условиях не умалило в девушке желания легкой жизни. А кто ее не хочет?

Вдруг Декстер приметил странный звук, похожий на хрип, будто чем-то приглушенный.

— Слышишь?

На пару мгновений напарники замолкли. Издалека доносился звон столкновения металла о металл, выкрики со стены и прочий шум, но того самого звука, что услышал гвардеец, уже не было.

— Ты о чем? Вроде все…

— Тихо. Иди за мной, я не сумасшедший, — если и собственным чувствам нельзя верить, то остается только лечь и ждать смерти.

В проходе между домами внешней части города, куда Декстер направился патрулировать добровольно, места больше, чем между зданиями ближе к центру. Дома у стены обычно не выше двух этажей, а рядом с дворцом высились не только его шпили, но и прочие строения — от жилых до складских. Пару запутанных проходов стражник шел, еле ступая ногой по земле, чтобы быть тише неслышника. Его напарница двигалась рядом и ничего не спрашивала, но как только опять окажется, что Декстеру показалось — она выскажет все, о чем думает.

Но почему-то щемящее чувство тревоги сковало теперь и ее. Ничего не предвещало беды, а сердце забилось чаще, вокруг все стало будто светлее, каждый мускул в теле напрягся, предчувствуя усердную работу.

И вот, стоило лишь завернуть за угол, оба застыли в ужасе. Бездыханное тело со свертком еды в руках было сплошь покрыто шевелящейся массой чего-то темного. Тот самый хрип, что услышал Декстер, уже никогда не повторится — мертвецы не болтают.