В ответ девушка только кивнула, подтверждая сказанное. Оба пленника уже убедились, что судья прекрасно видит ложь, и потому пытаться говорить неправду было бы еще хуже, чем признать произошедшее.

— Последний из заданных вопросов. «Съела ли Нилья Ифри в тот день более отведенной нормы?»

На этот раз Грим сначала решительно покачал головой, глядя прямо в источающие свет глаза ангела, который внимательно разглядывал их лица и тела. Казалось, что он смотрит глубоко в душу, видит ее насквозь и утаить от него даже самое сокровенное не вышло бы при всем желании.

Нилья ответила почти одновременно с Гримом: тихо, но вслух.

— Нет.

Кивнув, Нарак похлопал бабушку по плечу. Та обратила на него свой взгляд, чтобы читать жесты, а затем снова повернулась к эльфам — на ее лице было неподдельное удивление, видимо, вызванное посланием ангела.

— Кхм. Господин Сат спрашивает: «Зачем ты, Грим Лавьен, решился на противоправный поступок?»

Сам эльф тоже искренне удивился. Какая разница? Он правда сделал все то, в чем его осудили, пусть и надеялся не попасться.

— Я, кхм… — он немного запнулся, закусив губу и отведя взор в сторону Нильи, но после опустил глаза в пол, — А это важно?

Теперь уже пришла очередь судьи удивляться. Впрочем, заметно это было слабо — ангелы не отличались эмоциональностью. Потому, пожалуй, лишь старушка могла бы увидеть столь тонкое выражение на лице партнера. Если бы смотрела на него.

«Странно. Они сговорчивы. Почему мальчик не хочет говорить?»

После пары секунд внимательного изучения обвиняемых судья махнул рукой в отрицающем жесте. Затем последовала еще одна серия движений.

— Что ж, воля ваша. Господин Сат позволяет не отвечать на предыдущий вопрос и хочет знать еще кое-что. «Насколько больше положенного супа в тот день ты, Грим Лавьен, налил в миску Нильи Ифри?»

— Чуть меншье половины половника, — в словах эльфа была слышна уверенность, ведь на раздачу не ставили кого попало. У таких бола весьма хороший глазомер, чтобы с достаточной точностью накладывать не больше и не меньше необходимого.

— «Признаешь ли ты, Грим Лавьен, свою вину в неправомерном распределении провизии в отношении Нильи Ифри во время исполнения рабочих обязанностей?»

Тяжелый вдох. Секундная пауза. Хорошо, что его сейчас не слышат наблюдатели.

— Признаю.

— «Раскаиваешься ли ты, Грим Лавьен, в содеянном преступлении?»

Подняв взгляд вверх, прямо в глаза ангелу, эльф выпалил неожиданно резко.

— Нет.

Нора даже немного отстранилась назад, пораженная ответом.

— Мальчик, ты сейчас прокладываешь себе путь на поле.

— Окажись я в тот же момент на том же месте вновь, я сделал бы так еще раз. Да посмотрите на нее! Разве вы не видите, что этой бола нужна помощь? Если я не окажу ее, то кто? — голос юноши звучал громче, чем он хотел бы, но тот даже не заметил.

Нарак выполнил серию жестов, а старушка перевела его.

— «Будешь ли ты вновь нарушать закон в угоду личным убеждениям?»

Тогда пыл Грима поутих.

— Нет. Видимо, это судьба, раз добрые намерения оборачиваются таким образом…

Ощущая странное чувство несправедливости мира к нему, он потупил взгляд. Ангел начал жестикулировать, но Нора заговорила раньше, чем тот закончил.

— Не нужно так убиваться, юноша. Есть много других способов помочь этой девушке, и хотя ты поступил неверно, помыслы твои были чистыми. Не теряй своей сострадательности, малыш, она более чем похвальна.

Нарак едва заметно нахмурился на женщину и принялся что-то ей «говорить», а та с ухмылкой отвечала ему на том же языке жестов.

На мгновение ангел прикрыл глаза, будто скрывая раздражение во взоре, и затем снова принялся задавать вопросы. Эльфам показалось, что прошла целая вечность, пока судья выспрашивал разнообразные подробности. Но сам он даже после столь долгого разговора ощущал, будто что-то не так, не имея возможности понять, что конкретно.

И все же пришло время завершать процесс.

— «Признаешь ли ты, Нилья Ифри, свою вину в неправомерном потреблении провизии?»

Девушка явно боялась. Казалось, что она сейчас сожмется и ее не будет видно за Гримом. Однако ощущая, как спина новообретенного знакомого придает ей сил, словно так весь мир встретится сперва с ним, а затем с ней, Нилья ответила:

— Нет.

Выдержав паузу, Нарак Сат, судья из министерства юстиции, которого при исполнении, как и любого другого ангела на государственной должности, боялись пуще огня… подал руку в сторону детей, глядя в камеру. И произнес вслух:

— Невиновна.

Чистый, лирический тенор высокорожденного многорукого завораживал одним лишь словом. Оба эльфа опешили, и даже принялись вставать. Но старушка осадила Грима, с сочувствием глядя на него.

— Извини, малыш. Выйдет только она.

Грим надеялся на такой исход. И все же облегчение было почти мимолетным. Ведь после этого он увидел, как на лице Нильи отразились печаль и переживание.За него.

Ангел взял руку эльфийки, помог ей выйти наружу, и повелел Норе закрыть камеру.

— Спасибо тебе… — едва не плача сказала девушка, на прощание посмотрев на того, кто проявил к ней великодушие и сострадание. Один среди всех.

То был знаковый день в памяти каждого из этих бола.

Для Нарака тем, что он справедливо оправдал невиновную. Для Норы тем, как ее старый друг позволил себе слабость. Для Нильи тем, кого она хотела бы звать другом. А для Грима — первым в жизни голосом ангела. Красивым, чарующим. И невероятно горьким.

— Ай! Больно же!

Вампир поморщился своим смазливым лицом, недовольный столь бестактным отношением.

— Продолжишь дергаться — сам себя лечить будешь.

Девушка-врач, что прямо сейчас обрабатывала рану знаменитого Шарля Пьемонта, правда могла себе позволить быть с ним не столь почтительной. Благородное дело лекаря ценилось во все времена.

— Да хватит, Тита! Что ты как чужая?

— Знаешь, в первые раз двадцать видеться с тобой правда было интересно и занимательно. Но теперь я иногда втайне надеюсь, что тебе все же откусит голову какая-нибудь виверна.

Фамилия Айяр была ценна. Но не больше, чем памятью о прошлых временах. Если кто-то не мог работать — никто не обеспечивал таких бола, особенно за счет не ведающих об этом жителей. Раньше магические семьи и знатные дома аристократов владели землями, собирали дань… Ныне это попросту невозможно.

— Ха! Думаешь, я позволю какой-то виверне меня сожрать? Стоит мне укусить ее, и…

— Ты тут же отрастишь крылья, начнешь дышать огнем и прыгать, как кузнечик. Угадала?

— Ну, эм…

Горделивое выражение на лице Шарля исчезло, когда врач осадила вампира. Видимо, она уже не в первый раз слышит хвастовство неживого. Быть может, для города он — надежда и опора, но для нее — худший кошмар.

Благодаря своему исключительному таланту в медицине, девушка получила признание в министерстве здравоохранения. Даже до беременности она работала не так часто, будучи скорее консультантом по важным вопросам и тяжелым случаям. Но всякий раз, когда полевые врачи не справлялись своими силами или сомневались, видных персон незамедлительно отдавали ей на попечение.

Сейчас же, стоило всем узнать о ее положении, работы стало еще меньше. За такими редкими исключениями, как Шарль.

— Да, угадала, и что? Будто от этого я становлюсь менее сильным!

— Нет. Но менее внушительным — точно. А если вспомнить, сколько раз я уже такое слышала, догадайся, являешься ли ты, а моих глазах хоть немного представительным?

— Эй, чего ты так? Даже у меня нет столько шарма и обаяния — постоянно придумывать новые фразочки.

— Скорее мозгов, а не шарма… Всеотец, за что мне это наказание?..

Со вздохом обрезав нить, которой она шила рану, Тита убрала склянку с чесночным экстрактом, иглу, скальпель и прочие инструменты, что были использованы для обработки весьма обширных ранений вампира.