— Я вообще всегда слушаюсь! Ну… почти… — быстро забывшая о своем ожидании девчушка нахмурила брови, недовольная уже тем, что брат считает ее недостаточно хорошей.

Потрепав волосы сестры, Грим снова обнял ее. Чуть крепче, нежели хотел. Волна страха накрыла его, стоило лишь подумать, что он может не вернуться.

— Да, извини. В общем, не забывай про брата, помогай родителям как можешь, ладно?

— Хорошо-о, — чуть протянув слово, девочка погрустнела, понимая, что Грим не будет с ней так часто, как раньше, хотя и не знала наверняка, почему же.

Наконец дойдя до отца, юноша крепко обнял его, а Дерек вернул эти объятия сыну.

— Будь осторожен. Не забывай, чему учила мама.

— Да, пап. Ты себя тоже береги, — затем Грим стал тише, стараясь не дать Байе услышать его слова, — И прошу, поддержи маму, даже если ты не согласен с ней. Ей сейчас нелегко…

Вздохнув тяжелее обычного, мужчина-эльф отстранился и едва заметно кивнул.

— Я постараюсь. Спасибо, что сказал, сынок. Может… может мама в чем-то и права. Мне хочется думать, что раз уж тебя так облюбовала эта малышка — то сама природа в трудный час придет на помощь… в чьем бы то ни было лице.

Дерек правда иногда оказывался с женой более холоден и неучастлив, чем сам того хотел. Он старался исправить это, быть рядом с Ауфиль в трудные минуты, помогать ей, как она помогает ему, но не все давалось легко. А теперь, когда на их семью пришлось такое несчастье, придется постараться вдвойне.

Остаток свободного времени трое провели за незатейливыми разговорами. Байя игриво бегала вокруг брата, тот с улыбкой поддавался ей, чтобы порадовать сестру. Девочка с живым интересом засматривалась на чудесного изумрудного цвета бабочку. Порхающая красота то кружила вокруг Грима, то садилась ему на волосы, то просто недвижно держалась на плече, словно украшение, созданное лучшим ювелиром мира — природой.

Даже не заметив, как пришел момент расставаться, семья вышла к окраине лагеря для осужденных. Вечернее время близилось к раздачи еды — так что откладывать было уже нельзя.

Едва отцепившись от Грима, Байя, чуть хныча, встала рядом с отцом, когда тот напоследок обратился к сыну.

— Если есть еще что-то, что хочешь передать, то я скажу маме.

Призадумавшись, юноша вдруг сам удивился тому, как забыл столь важный момент.

— Да, есть пара слов. Стражница, которая привела меня на пост, просила сказать маме спасибо, как все закончится. Не понимаю что это значит, да и вспомнил только сейчас. По крайней мере думаю, она не просто так обратилась, пока мы шли.

Не понимая, о ком говорит сын, Дерек только кивнул. Откуда ему было знать, каков смысл послания, если оно предназначалось Ауфиль, а не кому-то еще? Снова попрощавшись, старший ушел вместе с дочерью в сторону жилых домов, оставляя Грима наедине с его испытанием.

По крайней мере, так он думал.

-Итак, давай еще раз.

Cлова, древнее стен императорского дворца, вновь зазвучали из уст демонов. Вуннар говорил предложение и слушал, насколько точно его повторяет дочь. Федра, казалось, произносит все верно, но не для ее отца.

-Милая, давай еще разок. Постарайся приоткрыть рот чуть шире, когда говоришь, не забывай про язык, иначе смажешь звук.

Кому-то могло показаться утомительным такое заучивание. Мало того, что это бесполезно, так еще и весьма тяжело. Каждая деталь в положении губ, языка, высоте голоса была важна при произнесении старых чар.

Давным-давно, со времен Эпохи Начала, бола научились пользоваться маной - особой энергией, что протекала не только сквозь них самих, но и через леса, горы и реки. Легенды повествуют о том, как Абсолют, первое существо в мире, создал из небытия дитя. Творение чистой энергии древнего естества, Обеллос в своем могуществе мало уступал родителю, и зародил жизнь на планете. Каждая песчинка и каждый камень - есть Всеотец, он есть мана, и все живое сотворено из нее.

Познавая самих себя, свою суть, бола поняли, как взывать к собственной природе, как договариваться с миром или управлять им, изменять его, разрушая или созидая. Многие виды колдовства Обеллос подсказал своим детям, а некоторые они открыли без его помощи.

Но всякая магия потерпела крах в Первую Ночь первого дня месяца фетраль - самого раннего месяца осени. Огромная часть рун, волшебных слов, жестов и символов резко утратила свою силу. Те заклятья, что имели в себе эти угасшие знаки - более не работали. Многие артефакты, также заключавшие магию на основе колдовской символики сломались. За достаточно редкими исключениями. К примеру, некоторые системы обработки полей, их снабжения и защиты остались в действии. Также катастрофа не затронула простые волшебные предметы - печи, краны, светильники. Иногда исправны были и горнила в кузницах. Однако боевые артефакты, которыми обладал каждый второй стражник Эпохи Порядка, стали бесполезны почти полностью.

И сейчас Федра с отцом изучали те руны, что еще не утратили силу. Те заклятья, что еще могли бы сработать. Первых было мало, вторых и того меньше. Казалось, занятие не имеет никакого смысла, ведь колдовать без надлежащей практики, столь малым и безвредным арсеналом заклятий - пустая трата времени. Так, в общем-то, думал и Вуннар тоже.

-Милая, ты уверена, что не хочешь это оставить? Уже который год мы с тобой занимаемся, а толку-то? - со стороны выглядело так, будто министр давил на дочь, упрекая в ее беспомощности.

-Нет, па. Я хочу их знать. И не устану тебе повторять это. Маме они даются хуже, ты мой единственный учитель. Можно еще разок? - решимость тринадцатиглазой демонессы так и сквозила в ее слабом, тихом голосе.

Вздохнув, в очередной раз не в силах убедить дочь бросить бесполезное занятие, Вуннар повторил звучание заклятья. То были чары под названием “Третий взор” - колдовство обнаружения. Более могучее, нежели любое другое изученное Федрой. И самим министром тоже.

Конечно же, его этому никто не учил. Зачем, если магия в лучшем случае окажется полезна раз в жизни - и то вне боя? Но желая угодить своей любимой девочке, восьмикрылый министр сам тренировался по древним манускриптам, чтобы объяснять все Федре. И учитель он был, пусть не лучший, но не дурной.

Снова и снова уста еще совсем юной демонессы повторяли магическую формулу. То чуть запнется и не там вдохнет, то изойдется кашлем, то неверно сложит губы… И так уже почти час. А по его окончании Вуннар все же остановил дочь.

-Давай на сегодня закончим, дорогая. Не занимайся одна, иначе закрепишь ошибки, лучше отдыхай. Я вижу, ты устала, - министру не нужно никаких заклятий, чтобы ощутить состояние своей родной крови.

Тяжело вздохнув, Федра кивнула отцу.

-Да, па, я помню. Спасибо тебе, ты тоже иди отдыхать, - поцеловав родителя в щеку на прощание, она откинулась на подушки, с выдохом выпуская накопившееся напряжение. Даже без всякой нагрузки ее тело задействовало все силы на магию, столь же бесполезную, сколь сложную.

На самом деле, пара интересных заклятий, конечно же, осталась. Чары обнаружения, пусть и без огромной площади покрытия, могли послужить хорошую службу в гвардии. Волшебство восстановления предметов оказывалось попросту бесценным - далеко не все материалы можно достать при многовековой осаде. Но каждое из до сих пор работающих заклинаний было полностью безвредным.

По неясным причинам, некоторые весьма опасные магические формирования остались работать. Тот же барьер над Веланом - невероятно могучая сеть сплетенных друг с другом заклятий - стоит уже долгие годы и исправно функционирует. У выживших не было точного ответа на вопрос, почему же так вышло, но некоторые теоретики, в частности нынешний глава семьи Айяр, полагают, что все дело именно в способе построения массивов. По сохранившимся данным, последняя перестройка обороны города включала в себя принцип адаптации магии, а не синергии.

Обычно, для большей эффективности, волшебники Эпохи Порядка предпочитали пользоваться взаимным усилением волшебных знаков: как добавление заклятий воздуха к огненным чарам. Вместо этого, незадолго до Эпохи Конца вся защита столицы была переделана по другому принципу. Он основывался на поддержке и перекрытии рун друг между другом: сила и мощь, преграда и стена, покой и отдых - все это синонимы, и знаки-синонимы были призваны создавать большее магическое “перекрытие”, чтобы нагрузка равномерно распределялась по барьеру.