— Великий Шарль Пьемонт… когда после очередной волны ты придешь ко мне без ран — я поклонюсь тебе глубже, чем императору, не сомневайся!

На лице вампира расплылась самодовольная ухмылка.

— Что ж, если сама госпожа Айяр так говорит, то у меня нет выбора, кроме как вернуться невредимым!

— Мечтай. Ты, конечно, силен один-на-один, но я по ранам вижу, что сражения против групп — не твой конек. Не говоря уже о том, что в больнице спорят на то, какое соотношение будет у твоих ран и ран Лимара. Открою секрет, обычно на пять у тебя приходится одна у ангела.

— Воргеновы когти! Так вот почему Лимар выглядит довольным каждый раз после битвы… Ну погоди, многорукий старикан, еще посмотрим, кто кого… Кстати, у тебя не осталось склянки-другой его крови?

Посмеявшись над наивностью вампира, врач покачала головой.

— Прости, не собираю таких коллекций. Есть смесь смывов с ран, кровь там тоже присутствует. Не желаете отведать?

Изобразив тошноту, Шарль недовольно поморщился.

— Не умеешь ты шутить. Тебе правда это кажется смешным?

— Всегда, — с улыбкой девушка принялась убираться в комнате, убирая инструменты в особый раствор, что разъедал плоть и кровь.

Такую жидкость можно было бы использовать в качестве оружия, но проблема в том, что создавать ее крайне затратно и трудно. Многие лекарственные и волшебные травы выращивались в особых теплицах, окруженные заботой и вниманием, чтобы вскоре беспомощно прыгнуть в котлы алхимических лабораторий и стать основой для зелий, растворов и смесей. А ради создания такого мощного и полезного вещества тратили весьма много всевозможных растений. Настолько, что попытки сделать рецепт более экономным до сих пор не прекращались.

— И это в мою сторону летят претензии по поводу повторений…

Вампир немного надулся, но не был слишком обижен. На вид ему не больше двадцати пяти, однако истинный возраст бола часто не соответствовал внешности, особенно, когда речь шла о не-людях. Его обаятельное лицо было покрыто царапинами, порезами и ожогами — но те уже обработаны и удивительно скоро стали заживать.

— Не обижайся, трупик. Даже у тебя иногда выходит шутить сносно. Пусть и редко, — Тита слегка посмеялась. На самом деле, смех не был частым гостем в столице. Лишь немногие могли позволить себе расслабиться настолько, чтобы забыть об ужасах, творящихся вокруг — но когда все время живешь в напряжении, порой его слишком сложно помнить.

— Ладно, я пойду. Пока, аристократочка, — Шарль ехидно послал девушке воздушный поцелуй и принялся уходить.

— Будешь продолжать — расскажу Мивесу. Ты знаешь, как он меня бережет, — сказала на прощание врач, отчего у нежити пробежал холодок по коже.

На выходе обладатель одной из немногих могучих реликвий в городе столкнулся со своим заклятым другом.

— Эй, Лимар! Бедствие помянешь, а оно у дверей… Как поживаешь?

Ангел был почти на две головы выше вампира весьма скромного роста. Руки он держал сложенными в разных позах: некоторые пары смыкались за спиной, некоторые — на груди. На лице воина отразилась какая-то эмоция. Возможно, положительная. Тот кивнул вампиру и отошел, дабы не загораживать выход наружу.

— Как всегда, порядочен до невозможности. Так что, ты не поделишься своей кровью? Из министерства мне дают пару склянок от тех, кто отменно регенерирует, но это же на совсем тихую ночь. Точно не хочешь помочь старому другу?

Ангел, глядя своими кроваво-красными глазами, даже более насыщенными, нежели у самого Шарля, не произнес ни слова и не шевельнулся. Он застыл в вежливой позе пропускающего, ожидая, когда вампир таки покинет помещение.

— Нечего надо мной издеваться, даже пока ты молчишь я все чувствую! — неживой выглядел немного по-детски, когда так недовольно предъявлял претензии к столь большему ростом бола. Впрочем, он, раздраженно цыкнув, все же покинул кабинет.

Спустя несколько мгновений, после приветствия и подсчета ран на величайшем воине столицы, молодая госпожа Айяр мягким тоном обратилась к многорукому.

— Лимар, я обо всем договорилась, — она открыла один из ящиков своего стола и вытянула оттуда склянку с жидкостью, будто вместившей в себя всю эссенцию темного времени суток. Глубокий синевато-черный цвет, усыпанный мириадами мелких блестящих частичек, напоминающих звезды. То был не космос, но удивительно завораживающее ночное небо. Жидкость явно непростая, но ни врач, ни пациент не удивились ей.

— Как ты спишь? На сколько хватает одного бутылька?

Ангел тяжело вздохнул и сложил свои руки вместе у уха, а затем помахал ладонями вокруг головы. В ответ на второй вопрос он показал два пальца.

— Понимаю. Я напишу тебе рекомендацию к повышению дозы. Уверена, ты и без моих наставлений справишься помалкивать, но все же не говори, как часто раньше принимал, если спросят — отвечай про назначенное количество. Мне известна твоя ситуация, но с точки зрения закона я не смогла бы повысить тебе дозу, меняй ты схему лечения. А говорят, ангелы порядочные… — девушка беззлобно хихикнула и отдала бутыль с зельем благого сна в одну из рук мужчины.

Тот стыдливо опустил глаза, но принял склянку. Не в его привычках нарушать Порядок… но кошмары были невыносимыми. Иногда ему казалось, что скоро и внутреннее ощущение связи с Монадой исчезнет, ввергая его в смятение без ориентиров в водовороте жизни.

— Я просто шучу, здоровяк. Давай теперь займемся ранами. Тела у вас, конечно, покрепче наших, но это ведь не значит, что надо их забросить, согласен?

Тита говорила будто сама с собой — ангел не ответил ей и даже не кивнул, но той казалось, что на каждую фразу у посетителя был ответ. Со временем, проведенным в компании ангелов разных сортов, от Верховной ангела Астиэн до рядовых бойцов в тяжелых ситуациях, постепенно научаешься… ощущать Порядок. Именно ощущать, понять его почти невозможно, не будучи представителем многоруких бола. И даже они не могли выразить мистическое знание полностью.

Ангелы в особых случаях пытались разъяснить свою точку зрения на конкретный вопрос в конкретной ситуации, однако посвятить незнающих во всю систему, что есть в их головах на интуитивном уровне, не могли при всем желании.

Доктор продолжала работу со своим важным гостем в молчании, ощущая при этом, как от ее касаний мужчина не дергается… но дрожит время от времени без видимой на то причины. И все же наблюдательная Тита поняла, в чем дело. Он заметил чужую кровь.

Одно пятнышко пробуждало все тяжелые воспоминания, от которых на глазах проступали слезы. Врач быстро убрала красный след, а после приобняла верзилу. Даже слабоэмоциональный ангел был бессилен перед тем, как душу и разум искалечивали несчетные смерти.

— Держись, милая… все будет в порядке, дорогая, только…

Резкий крик боли прервал Офрессу. Ее девочка корчилась в постели всю ночь, а сегодня и вовсе не переставала изливать свои муки в страдальческих стонах.

— Мама… я… гха-ах!..

Старшая демонесса видела такую сцену уже не единожды. И могла помочь лишь после ее завершения. Пока у дочери не закончится приступ, зелья лечения бессильны. Всякий раз в столь тяжелое время сердце женщины переполняли ужас и страх: вдруг именно эти терзания ее чада станут последними?

Страшнее всего то, что даже любящая мать иногда срывалась на ужасные мысли. Не лучше ли смерть, чем такая боль?

— Мам… здесь… так пусто… мне нравится… запах… Ннгх!.. Хочу…

— Передохни, ветерочек, не напрягайся. Чего ты хочешь, дорогая?

Офресса не могла помочь ничем дельным. И все же она была матерью — и сдаваться, не испробовав каждый известный и неизвестный методы, не собиралась. Потому любую мелочь, которую хотела дочка, она выполняла.

— Чаю… нет, того отвара… нагрей воду, но не кипяти, разбавь. мне нравятся те. корни, помнишь? На столе в…

Девушка изошлась влажным, хриплым кашлем. На каменной тумбе рядом с ней стояли милые растения, что были добыты за самой границей города. Множество небольших цветков, похожих на крохотные колокольчики пурпурно-розового оттенка, усеивали стебель, у основания которого расположились большие стреловидные листья.