Первой из стран Балтии, сделавшей шаг в сторону авторитарного правления, стала Литва в декабре 1926 г., когда к власти в стране насильственным способом пришла коалиция из членов партии националистов, христианских демократов и военных. «Директория» из лидеров коалиции предложила пост президента Антанасу Сметоне, лидеру националистов (Союза литовских националистов — Lietuvuju Tautininku Sajunga, или tautininkai — таутининков), после чего он был «избран» на эту должность остатками парламента; Сметоне на тот момент было 52 года. В 1902 г. он получил юридическое образование в Петербургском университете и впоследствии в течение долгого времени вел активную политическую деятельность — в качестве депутата Великого вильнюсского сейма 1905 г., как журналист и издатель нескольких известных газет, как руководитель литовского Общества помощи беженцам во время войны, как жесткий противник русификации, как глава временного парламента, провозгласившего независимость Литвы в феврале 1918 г., и как первый президент Литвы в 1919–1920 гг. Он также преподавал древнегреческий в Каунасском университете и переводил Платона на литовский язык. Будучи последовательным антимарксистом, преданным своей нации, Сметона всю долгую политическую деятельность казался приверженцем либерально-демократических принципов, на которых было основано литовское государство, и не проявлял ничего похожего на неистребимое стремление к власти, часто приписываемое авторитарным лидерам. Однако с 1926 по 1940 г. он последовательно способствовал сосредоточению все большей власти в руках президента и все меньшей значимости парламента.
Стиль правления Сметоны с 1926 г. можно охарактеризовать как осторожно-авторитарный. Более экстремистское (и молодое) крыло таутининков, возглавляемое Аугустинасом Вольдемарасом (1883–1942), подталкивало его к принятию титула вождя нации (Tautos Vadas), что позволило бы ему стать полновластным хозяином страны. Однако Сметона представлял умеренное крыло националистов и в связи с этим чувствовал необходимость сохранять урезанные версии политических структур парламентской демократии (по мнению некоторых — только внешние ее признаки). Деятельность политических партий не была запрещена (за исключением коммунистической партии), но не поощрялась, в результате чего тайтининки представляли единственную эффективно действующую политическую партию на протяжении конца 20-х и 30-х годов XX столетия. Парламент формально продолжал собираться, но его деятельность полностью находилась под контролем президента. В 1928 и 1938 гг. были разработаны и обнародованы новые конституции, которые объединяли властные полномочия в руках президента. Сметона, как и маршал Пилсудский в Польше, считал, что он стоит над партийной борьбой, и провозгласил, что президент является объединяющей нацию фигурой и его единственная забота — защита интересов литовского народа. Важно, что понятие нации было определено с этнической точки зрения Сметоной и таутининками. Меры, предпринятые в течение его четырнадцатилетнего правления, не являлись экстремальными, и большинство из них таковы, какие мог бы одобрить и демократически избранный парламент: они касались экономического развития, реформы образования, ассигнований на сельское хозяйство и развития торговли, а также бескомпромиссного отношения к Польше, оккупировавшей часть литовских территорий в 1920 г. Правительство Сметоны также целенаправленно стремилось уменьшить роль, которую играли в экономике нелитовцы (преимущественно поляки и евреи); такой подход вполне соответствовал логике национального протекционизма, в рамках которой государство видело свою основную задачу в «защите» титульной национальности. Несмотря на то что формально институты парламентской демократии продолжали существовать, не было сомнений, что все важные политические решения принимаются «на самом верху». Во время своего правления Сметона также демонстрировал все большую нетерпимость по отношению к несогласным и политическим противникам: Вольдемарас был отстранен от политической жизни в 1929 г.; в том же году была прекращена деятельность экстремистской националистской организации «Железные волки» (Gelehinis vilkas), появление которой Сметона некогда поддерживал. Своих сторонников Сметона вознаграждал назначением на хорошо оплачиваемые государственные должности: в этот период, особенно в 30-е годы, правительственный аппарат чрезвычайно разросся. Также президент демонстрировал озабоченность судьбой членов своей семьи: его жена, сестра жены и ее муж представляли собой нечто вроде неформальной группы советников при президенте (или, если сказать жестче, семейной клики), а зять президента Юозас Тубелис (1882–1939), наделенный немалыми организаторскими талантами, занимал с 1927 по 1939 г. пост премьер-министра Литвы. Сначала политическое доминирование таутининков и Сметоны пользовалось поддержкой населения (невозможно точно определить, какой его доли), но впоследствии стало невозможно отрицать, что это авторитарное правление, идущее по стопам царского самодержавия, продолжало истреблять только что зародившиеся представления о демократическом самоуправлении в литовской политической культуре.
В Латвии парламентская демократия продолжалась до 1934 г., при этом за первые 14 лет существования нового государства четыре раза прошли выборы в парламент и часто сменялись коалиционные кабинеты. Постепенно происходило ослабление крупнейших партий — «Крестьянского союза» и социал-демократов; последние предпочли оставаться в оппозиции, поскольку латвийский пролетариат был, по их мнению, недостаточно развитым, чтобы заслуживать представительства в правительстве. Политическая конкуренция, проявившаяся в полном объеме во время выборов в Учредительное собрание в 1919 г., оставалась значительной; ее усиливали газеты разных фракций. Тем не менее «дело народное» продолжало осуществляться: в четырех парламентах (с 1922 по 1931 г.) процент предложенных мер, получивших силу закона, оставался достаточно устойчивым: 85 % — в 1922 г., 84 — в 1925-м, 87 — в 1928-м и 78 % — в 1931 г. Высок был и процент избирателей, принимавших участие в голосовании: 82, 75, 79 и 80 % соответственно. В то же время весьма либеральный закон об образовании партий предполагал, что в результате каждых выборов значительное количество голосовавших (около 25 %) в некотором смысле оставались аутсайдерами до следующих выборов. На четырех парламентских выборах список кандидатов, представленных избирателям, включал, соответственно, 88, 141, 120 и 103 человека; однако число партий и организаций, действительно получивших представительство в парламенте, составляло, соответственно, 20, 25, 27 и 27, и несколько небольших партий (пять или шесть) фактически формировали кабинет. Эта ситуация порождала политическое отчуждение; с середины 20-х годов складывалось мнение, что партийная система и парламент «не работают», особенно вследствие увеличения в парламенте числа отколовшихся партий: к 1931 г. количество членов парламента, которые были единственными (или одними из двух) представителями своей партии, выросло до 17 человек на 100 членов парламента. Политическим лидером, считавшим ситуацию все более неприемлемой, был Карлис Ульманис, один из «отцов-основателей» государства Латвии, который к началу 30-х годов являлся главой «Крестьянского союза».
Как и Сметона в Литве, Ульманис после 1905 г. занял правоцентристскую политическую позицию; он был вынужден бежать от преследований царизма и на протяжении шести лет (1907–1913) находился в эмиграции в США. Тогда и впоследствии его интересы лежали в области сельскохозяйственной экономики, особенно в производстве молочных продуктов. Даже во время эмиграции Ульманис продолжал публиковать в латышской прессе материалы об улучшении сельского хозяйства, о кооперативном движении и модернизации экономики. Став главой правительства в годы войны, он нашел естественную опору своим взглядам в партии «Крестьянский союз» (второй по величине политической партии Латвии), которую представлял во всех четырех парламентах. 15 мая 1934 г. Ульманис вместе с группой единомышленников-аграриев при поддержке некоторых военных и представителей военизированной организации «Айзсарги» (Aizsargi — «Защитники») осуществил бескровный переворот, распустив парламент и все политические партии (включая ту, к которой принадлежал сам), а также приостановил действие Конституции 1922 г. (с обещанием пересмотреть ее позже). Наиболее влиятельные лидеры социал-демократов и левых партий, как и другие потенциальные противники переворота Ульманиса, были арестованы и некоторое время провели в лагерях для интернированных, после чего освобождены.
