Правительство Германии предложило помощь новому национальному правительству Литвы, в результате чего до конца весны 1919 г. в борьбе за власть в Литве сохранялось патовое состояние. В этой ситуации на исторической сцене появилось еще одно действующее лицо — Польская республика, о создании которой Германия и Австро-Венгрия договорились в ноябре 1916 г. (с чем российское Временное правительство согласилось в марте 1917 г.). Поляки под руководством Высшего национального комитета, основанного родившимся на территории Литвы полковником Юзефом Пилсудским, ставшим временным президентом Польши (начальником государства), уже создали на тот момент национальную армию и стали защищать на юге, востоке и западе свои истинные границы — такими, какими они их видели. На востоке притязания поляков распространялись на прежние территории существовавшего некогда Польско-Литовского государства, и эти притязания вступили в прямой конфликт с пожеланиями литовцев. В апреле 1919 г. польские войска вступили в Литву и добились контроля над третьей частью ее территории, включая Вильнюс. В некотором смысле литовскому правительству приходилось теперь вести войну на два фронта — против большевиков и против поляков, уповая на то, что ни те, ни другие не пользуются широкой поддержкой населения. Большевистское движение в Литве — стране с невысоким уровнем индустриализации по сравнению с севером Балтийского побережья — не было слишком популярным, и литовское политическое мышление на протяжении многих десятилетий отвергало идею возрождения Польско-Литовского государства; теперь эта идея угрожала воплотиться в жизнь — как и польская гегемония. Только сторонники возрождения Великого княжества Литовского мечтали о том, чтобы все его бывшие земли объединились под литовским флагом. Безрезультатная борьба на литовских землях продолжалась до осени 1919 г.; в этот период успехи на фронте переходили то к литовским подразделениям, истощенным борьбой с большевиками или поляками, то к полякам, сражавшимся с большевиками. Немецкие войска участвовали в военных действиях с перерывами, до тех пор, пока смешанная германско-русская армия (под «русской» подразумевается «белая» армия во главе с Бермонтом-Аваловым) не вторглась на литовскую территорию с севера (из Латвии). На протяжении года литовская национальная армия демонстрировала, что она в состоянии, по крайней мере, отражать вторжения врагов, если не всегда одерживать над ними победы, — и это давало добровольцам стимул вступать в ее ряды наряду с призывниками. К августу 1920 г. борьба с большевиками закончилась; они отступили в Советскую Россию. Поляки также отступились от притязаний на литовские земли, сконцентрировав усилия на украинском направлении (что привело к конфликту Польши с Советской Россией), — и это позволило литовскому правительству восстановить свою власть на всех литовских территориях. Но это был еще не конец истории, поскольку в октябре 1920 г., когда было объявлено перемирие между Польшей и Советской Россией и между этими странами начались переговоры, польские войска под командованием Люциана Желиговского на пути в Каунас вошли в столицу Литвы — Вильнюс. Удивленные таким нарушением соглашения, положившего конец конфликту поляков и литовцев, литовское правительство и армия сплотились, но даже общими усилиями смогли лишь стабилизировать ситуацию на фронте к югу от Каунаса. Польские войска теперь контролировали пятую часть литовских земель, и на протяжении трех следующих лет в переговорах, в которых участвовала Лига Наций, уточнялось прохождение литовско-польской границы. В феврале 1923 г. было достигнуто соглашение, согласно которому эта граница пролегала между Каунасом и Вильнюсом; таким образом, в конце периода войн за независимость Польша продолжала сохранять контроль на пятой частью литовских земель, включая столицу — Вильнюс.

Войны за независимость в конце концов закончились победой национальных армий и изгнанием с территории стран Балтии всех вооруженных сил, враждебно настроенных к литовской, эстонской или латвийской государственности. Однако общественное мнение было столь же важным, как и военные успехи, и, по мере того как на протяжении 1919 и 1920 гг. продолжались сражения, стало очевидным, что идея государственности получила распространение среди населения побережья. Поддержка данной идеи прямо или косвенно выражалась следующими способами: активное вступление населения в национальные вооруженные силы; перемена взглядов солдат-большевиков, вступавших в национальные армии; рост общественного признания военных успехов национальных армий, а также воспевание этих успехов в стихах, картинах и газетных статьях; привлечение представителей вражеских армий, не имеющих достойного вооружения и обмундирования, в национальные армии; постоянное подчеркивание того, что противники национальных армий являются «внешними врагами», а также постоянное подтверждение в национальной прессе, что «наша земля» и «наш народ» достойны того, чтобы сражаться за них. Население побережья стало осознавать себя гражданами национальных государств и идентифицироваться с этими государствами — это касалось, по крайней мере, носителей трех основных языков Балтии. Подобные изменения общественного сознания не остались не замеченными западноевропейскими странами, для которых вопрос будущего Балтийского побережья был неразрывно связан с вопросом дальнейшего распространения большевизма на Запад. Формальное признание независимых балтийских государств в Западной Европе в промежуток времени между 1918 и 1920 гг. состоялось после того, как эти государства осознали, что новые государства доказали свою жизнеспособность и способны выполнять функции санитарного кордона между Европой и Советской Россией. Однако победы национальных армий не всегда означали усмирение тех, кто сражался против них. Многие из солдат немецких частей, отступивших с территории побережья в 1920 г., вернувшись на родину, вступили в ряды недавно образованной нацистской партии, а большевистские войска включали множество солдат и офицеров из Прибалтики (особенно из Латвии), которые после отступления с территории стран Балтийского побережья принимали активное участие в формировании Советской России, сохраняя при этом эстонскую, латышскую и литовскую субкультуры в рамках большевистского государства, не теряя преданности коммунистическим идеалам. Единственной стороной, потерпевшей полное поражение в войнах за независимость, оказалась белая армия, которая после поражения в Гражданской войне в России уже не имела опоры для дальнейших действий.

Войны за независимость велись в то cамое время, когда новые правительства Эстонии, Латвии и Литвы стремились утвердить свою власть над территориями, которые каждое из этих новых государств определило как свои, что с любой точки зрения было нелегкой задачей. Как упоминалось ранее, литовское правительство не преуспело в этом; захват поляками в 1920 г. Вильнюса и земель к югу от него определил сохранение польского контроля над данными землями на протяжении последующих двадцати лет, превратив их в яблоко раздора не только в литовско-польских отношениях, но и в отношениях Литвы с двумя другими государствами Балтии.

Правительства Эстонии и Латвии преуспели больше; все вопросы, связанные с границами этих стран, были решены в начале 20-х годов XX столетия. Однако помимо вопроса о границах оставалась актуальной также проблема международного признания. Дипломаты всех трех стран с 1918 г. усердно работали над тем, чтобы положение их стран де-факто было признано основными европейскими державами де-юре. Эта задача была решена, когда в 1921 г. Эстония и Латвия, а в 1922 г. Литва стали полноправными членами Лиги Наций. Между тем все три правительства серьезно занимались государственным строительством, что в тот момент означало восстановление и реконструкцию, а также обретение авторитета самими правительствами. Раны, нанесенные в социально-экономической сфере шестью годами военных действий, немецкой оккупацией и оборонными мероприятиями правительства России, были весьма глубокими. Число беженцев, покинувших побережье, исчислялось сотнями тысяч, и было абсолютно неясно, сколько из них вернется и вернутся ли они вообще. Первые переписи населения, проведенные во вновь образованных странах в начале 20-х годов, показали, что в абсолютных цифрах население Эстонии уменьшилось с довоенных 1,08 млн до 1,05 млн человек, Латвии — с 2,5 млн до 1,5 млн и население Литвы — с 4,3 млн до 3,3 млн человек (включая Вильнюс и окрестности, захваченные Польшей). Крупнейший город побережья — Рига — потерял более половины населения, которое перед войной, в 1914 г., составляло 517 тыс. человек, а по ее завершении — 250 тыс.; ситуация в других городах отражала ту же тенденцию. Столь огромные потери населения, как и эвакуация промышленной инфраструктуры в Россию в первые годы войны, способствовали разорению в краткосрочной перспективе, поскольку для восстановления требовался человеческий капитал. Было бы лишь небольшим преувеличением сказать, что побережье между 1914 и 1920 гг. пережило своего рода деиндустриализацию. К тому же около шести урожаев потеряны из-за постоянных военных реквизиций лошадей и пшеницы, растущего количества покинутых ферм и из-за отсутствия доступного посевного материала. В этот период не отмечалось случаев массового голода, однако недоедание, скудное распределение продовольствия и карточная система стали обычным явлением, однако менее распространенным на селе, чем в городах.