Даже несмотря на то, что Литовское государство, в конце концов, стало могущественным и влиятельным, его постоянная склонность к расширению делала оборонительные задачи весьма сложными в перспективе. Изначально это было территориально компактное государство; но по мере того, как оно расширялось в восточном и юго-восточном направлении, ему стали требоваться вооруженные силы, находящиеся в постоянной боевой готовности, появилась потребность в дипломатии высокого уровня, в растущем административном аппарате и механизмах подавления нормальных для феодального общества центробежных процессов. В правление Миндовга литовцы справились с задачей защиты своих земель от иностранных оккупантов, но по мере того, как процесс территориальной экспансии государства продолжался, расширение этой задачи стало весьма обременительным. Конфликт, в котором, с одной стороны, участвовали с севера и северо-запада Тевтонский и Ливонский ордены, а с другой — организованное литовское сопротивление, выразился в сотне вооруженных столкновений, происшедших на протяжении XIV столетия. Наконец Литовское государство справилось с орденом — но ценой значительных потерь, как материальных, так и человеческих. На востоке находились княжества Руси, ни одно из которых до конца XV в. не было настолько сильным, чтобы представлять серьезную угрозу могуществу Литвы. Тем не менее многие из них постоянно предпринимали набеги на славянские «приобретения» Литвы. На самом юге лежали территории Золотой Орды — земли татаро-монголов, которые к XV в. более не являлись теми блистательными завоевателями, какими были раньше, но все же представляли некоторую угрозу. Непосредственно на юго-запад от Великого княжества располагалась Польша, с X в. управляемая династией Пястов и выражавшая ясные намерения распространить свое влияние на близлежащие регионы. Этим стремлениям Польши мешало существование государства, созданного Тевтонским орденом на ее северных рубежах, а также активно развивавшаяся Литва на востоке.

Враждебное и полувраждебное окружение потребовало от Великого княжества создания практически постоянной армии, которая могла бы служить целям как экспансии, так и защиты. Это было сделано тем же образом, что и в других средневековых государствах. Великие князья давали в держание свои земли, а также жаловали вновь приобретенные земельные владения членам других потенциально полезных семейных групп в обмен на военную службу. Они также привлекали наемников и заключали временные военные союзы с правителями других регионов, чьи интересы совпадали на тот момент с интересами княжества. Изучая военную историю Великого княжества Литовского этого периода, можно предположить, что оно было успешным при достижении своих целей и крайней редко терпело поражения на поле битвы.

Другим способом сокращения внешней угрозы была аннексия — посредством завоевания или договора — прилегающих княжеств, притязавших на литовские территории. Этот метод весьма удавался Литовскому княжеству. Усилия великих князей в XIV–XV вв. были направлены в основном на относительно слабые славянские княжества, располагавшиеся на востоке и юго-востоке. К концу XV столетия. Литва контролировала практические все территории современных Украины и Белоруссии. Великие князья умело использовали слабости ближайших соседей с военной точки зрения, даже если успех немедленно создавал новые проблемы, связанные с управлением этими землями. В результате экспансии Великое княжество оказалось в центре очень разнообразного по составу государства, поскольку практически все присоединенное население было славянским и православным. После того как в 1387 г. династия Ягеллонов стала христианской, она правила многоязычным, полиэтничным и мультикультурным государством, во многих отношениях замечательным, хотя и несшим в себе очевидные центробежные тенденции.

Цели, которых нельзя было достичь с помощью аннексий, достигались благодаря дипломатии и династическим бракам. Литовские династии оказались способными к выстраиванию родственных и брачных связей, необходимых для того, чтобы поддерживать лояльность подданных и связать руки потенциально опасным соседям. Наиболее важным браком такого рода стала Кревская уния 1385 г., когда великий князь Ягайло женился на Ядвиге — дочери польского короля Людовика (ум. 1382) — и стал королем Польши. Территории, которые контролировало Великое княжество на тот момент, были в три раза больше Польши; польская знать, выбиравшая монархов и, таким образом, имевшая право предлагать корону, верила в то, что личная двух государств определенно послужит на благо Польши, и убеждала, что это будет полезно обеим странам. Ягайло согласился, и узы между польскими и литовскими землями не разрывались до конца XVIII столетия. Изначально соглашение предполагало, что трон Великого князя Литовского будет продолжать существовать. Его должен был занимать либо польский король, либо другой человек, назначенный польским монархом и одобренный литовской аристократией. Ягайло совмещал оба статуса. Изначально этот альянс между Литвой и Польшей был полезен для обеих земель: Литва обезопасила свои западные границы и получила постоянного союзника в борьбе против Тевтонского ордена, а Польшу больше не беспокоил литовский экспансионизм; баланс сил vis-a-vis с тевтонцами также говорил в пользу этого союза. Оба государства оставались номинально независимыми и сохраняли независимые государственные структуры, но были объединены «на самом верху».

Личная уния, заключенная Великим княжеством с Польшей, а также его экспансия по отношению к восточным славянским территориям являются ясными показателями отношения литовских монархов к территориальному вопросу. Их никогда не беспокоил вопрос этнической или языковой унификации на своих землях; также не видели они проблемы и в том, что, предпринимая очередную экспансионистскую попытку, они часто не представляли себе, как управлять присоединенными территориями. Опыт обеих династий — Гедиминовичей и Ягеллонов — показывает, что ни один из этих вопросов не создавал для них серьезных проблем, поскольку до XVI столетия. Великое княжество, судя по всему, успешно справлялось с их решением. Таким образом, этническое и лингвистическое разнообразие становилось основной социокультурной характеристикой растущего государства, даже несмотря на то, что центр его — изначальная территория — оставался литовским и в том, и в другом отношении. Даже когда Литва была языческим государством (до 1387 г.), Гедимин не только допускал, но и приглашал туда представителей католической церкви, чтобы те могли окормлять католическое население, уже имевшееся на литовской территории; однако миссионерство строго запрещалось и сурово наказывалось. Такая открытость оставалась признаком политики Великого княжества, несмотря на обращение Ягайло в христианство в результате его брака с польской наследницей (Польша на тот момент уже стала католической страной), — никто не потребовал немедленного обращения остального населения. Последующие династии вполне допускали на своих землях восточное христианство, языческие практики и даже иудаизм.

Образование европейских государств в позднем Средневековье нельзя привязать к какой-то конкретной схеме. Некоторые из них складывались как империи (например, Священная Римская империя германской нации), некоторые — как города-государства (Венеция), а другие (Швеция, Франция) приняли промежуточные формы, в какой-то степени напоминающие европейские национальные государства более поздних эпох. Очень немногие их них образовались в результате естественного роста — то есть мирного процесса, представлявшего собой медленное увеличение изначального населения посредством естественного прироста населения и систематической ассимиляции иммигрантов. Самые крупные из этих государств расширялись территориально, аннексируя близлежащие земли (посредством завоевания или династических браков), и потому сталкивались с необходимостью управлять разнообразным (как лингвистически, так и культурно) населением. Хотя по этим критериям большинство европейских государств были в некотором роде композитными соединениями — амальгамами, — некоторые из них оказались более хрупкими, чем другие. Два средневековых государства побережья Балтики — Ливонская конфедерация и разросшееся Литовское государство отличались именно средневековыми, а не современными чертами и обладали качествами, позволяющими разместить их ближе к наименее прочным в данной последовательности. Как выяснилось, это хрупкое равновесие могло поддерживаться в течение длительного времени — формально Ливонская конфедерация просуществовала до 1567 г., а Литовское государство (после унии с Польшей) — до конца XVIII столетия. Однако с самого начала в обоих государствах существовали внутренние проблемы, которые к концу Средневековья (примерно к 1500 г.) стали препятствием для полной внутренней консолидации.