— Я его и после видела, — сказала Марта. — Старшие девчонки, дуры такие, сказали мне однажды, что будто кто в лунную ночь прыгнет из высокого окна, тот от любых болезней исцелится. Подбивали меня прыгнуть, чтобы спина стала ровной и ноги, как у всех. Самое высокое окно у нас было на чердаке. Туда меня довели, да сами же испугались. Труди влипла рожей в паутину, как заверещит, как побежит, остальные за ней. Воспитательш перебудили, те ругались, злющие. Я их крики слышала. Сама-то я ничуточки не боялась, нырнула за старый сундук, меня и не заметили. А когда всё затихло, пошла к окну.

— Вот же дурёха! — перебил её Карл. — Не соображала, что ли, что только кости себе переломаешь?

— Да откуда мне было знать? Я же им верила! И почему-то мне казалось, что это очень правильно, что так и надо: прыгну вниз, и стану совсем другой, какой и должна быть. Так вот, окно я раскрыла, села уже на подоконник, и вдруг сверху голос: «Ты что же это творишь»? Я невольно наклонилась поглядеть, да чуть вниз и не улетела, меня только чудом тот человек и удержал. Это снова оказался он, и уж не знаю зачем, только в ту ночь он сидел на крыше. Так мы с ним до рассвета и просидели вместе, и он мне сказки рассказывал, а утром я проснулась в своей постели. Грета меня тогда ужас как отругала, я только с ней и поделилась, а на чердачную дверь с того дня навесили здоровенный замок. И вот что странно: уснула-то я, видно, на крыше, а как в комнате оказалась — неясно. Девчонки, что со мной были, вернулись без меня и спать легли, так что не видели ничего. А Грета сказала, что я, наверное, на чердаке испугалась и не помню от страха, как пришла назад, а остальное мне снилось. Но не верю я, что это сон был. Слишком уж он подробный, да и не забылся ни капельки, как другие сны.

— Ну, если это взаправду было, — проворчал Карл, — то нам бы сейчас не помешал тот человек. Уж не знаю, как мы выкрутимся. Ладно, там поглядим.

За окном уже совсем стемнело, когда фургон замедлил ход.

— Так, ребятки, — сказал Карл, — впереди пост, а я всё ещё не имею соображений, как бы нам его миновать. План такой: действовать по обстоятельствам. Парень, ружьё возьми. Стрелять умеешь?

— Нет, — растерянно ответил Прохвост.

— Ну, может, пока оно и к лучшему. Если дела пойдут плохо, просто пригрози кому-то и сделай вид, что можешь выстрелить. Да на меня не направляй, осёл ты этакий! В землю, в небо, только не на людей, усёк?

— Ага.

— А сейчас спрячь его, дубина! Если мы подъедем к посту с ружьём, торчащим из окна, то никакого разговора уж точно не выйдет. Вы, девчонки, в уголок, светляка гасите, чтобы никто не разглядел, что там в кузове творится. И молчите — скажу, что груз везу. Готовы?

И раньше, чем кто-то успел ответить, машина рванула вперёд. Хитринка едва лишь сунула светляка в торбу и отошла к стене, как раздался свист снаружи. Карл ударил по тормозам.

— Стойте! Вы куда? — раздался голос.

— Мы к западной шахте с грузом, вот, велели доставить, — ответил Карл. — Пропуска показать?

— Разворачивайтесь. Никого не велено пускать, дороги закрыты!

— Вот дела! — огорчённо протянул Карл. — А что ж такое, случилось что?

— Не вашего ума дело. Езжайте обратно!

— Ребятки, может, договоримся, а? Эти бочки там ждут, обещали хорошо заплатить, не рад я поворачивать обратно.

— А где тебе заплатят — впереди или там, откуда едешь?

— Эй, Датч, эмблему на борту видел? Это ж товар с лучшей пивоварни! Ты секи, сейчас никто разбираться не станет, если пара бочек пропадёт!

— Так думаешь, мы себе их можем взять, за хорошую работу?

— А то, хе-хе!

— Я бы поделился, — мрачно сказал Карл, — да только каждая бочка на счету. Пропустите, а? Я выручкой поделюсь.

— На что нам деньги твои здесь! Кукуем месяцами, провизию подвозят, жалованье даже вон некуда тратить. А от хорошего пивка я б не отказался, или что там у тебя? Может, и что покрепче? Этим-то нас тут не балуют.

Хитринка услышала шаги вдоль борта, и кто-то дёрнул дверцу. Волк, до этого невозмутимо разгрызавший полено, насторожился, повернул голову.

— Гляди, изнутри, что ли, заперто? — послышалось удивлённое бормотание.

— Их много, — зашептала Марта, присевшая у решётки. — Впереди трое. Нет, четверо!

— Дверь-то не дёргай, там хитрый замок, — спокойно произнёс Карл. — Ладно уж, поверну обратно, раз не пускаете.

— А мы и обратно теперь не пустим, хе-хе! Сперва получим твой товар.

Дверцу снова дёрнули, и Хитринка решилась. Тихо, чтобы не слышны были шаги, она прокралась к выходу.

— Верный! — прошептала она насторожившемуся волку. — Защищай Марту!

И выдернула задвижку.

— Защитить любой ценой! — оживился и ворон.

— Поддаётся! — обрадовался стражник, но тут же и вскрикнул испуганно, столкнувшись нос к носу со зверем.

Волк прыгнул, сбив человека с ног. Тот заорал. Ему на помощь, видно, бросились товарищи — раздался топот ног, крики, хлопки выстрелов. Волк метнулся в сторону, и Хитринка уже не видела, что он делает. Первый стражник лежал на дороге, прикрывая руками голову, но крови на нём вроде не было.

— Парнишка! — крикнул Карл. — Поднимай шлагбаум, живее!

Дверца хлопнула. Хитринка, в тревоге приникнув к решётке, глядела, как Прохвост снаружи крутит ручку, как поднимается в жёлтом пятне фонаря толстая полосатая труба, преграждавшая путь. Когда она встала вертикально, Прохвост бросился назад, а Карл рванул с места, даже дверь захлопнуться не успела. Хитринке с Мартой повезло, что они уже держались за решётку.

Вольфрам поднял крик, хлопая крыльями.

Обернувшись назад, Хитринка успела увидеть побоище, учинённое волком. Двое или трое лежали на земле, они больше не стреляли, ещё один убегал к дому, стоявшему неподалёку от поста. Волк не гнался за убегающим, он просто стоял и глядел ему вслед.

— Верный! — крикнула Хитринка. — Иди сюда!

— Верный, догоняй! — завопила и Марта.

И зверь услышал. Развернувшись, он помчал вдогонку. Вот только болтающиеся дверцы, почти смыкающиеся порой, мешали ему запрыгнуть.

Наконец, улучив момент, он влетел внутрь, с ужасным скрежетом проехавшись боком по дверце. Фургон даже присел от такого прыжка.

— Что творите! — завопил Карл. — Сидите тихо и не дышите там!

— Ой! — негромко сказала Марта, глядя на дорогу сквозь решётку.

Хитринка повернулась и увидела тоже.

Прежде это от неё прятала ночная мгла, все тайны которой не мог раскрыть короткий свет фонарей. Земля в этом месте была совсем исковеркана — по правую сторону она задиралась вверх, а по левую резко уходила вниз. И между правой и левой половинами дрожала тонкая лента дороги, спускаясь ниже и правее. Между машиной и бездной было лишь хлипкое, ненадёжное ограждение.

— Я тут, может, всего раз и проезжал прежде, — процедил сквозь зубы Карл, крутя руль. — Мерзкое местечко, не зря зовётся Пастью Зверя. Права на ошибку нет, внизу нас сразу пережуют зубья скал. Помню, здесь есть два или три внезапных поворота. И ход не сбросить, проклятье! У нас уже скоро все Лёгкие земли будут на хвосте. Молитесь, в общем, Хранительнице...

Заскрежетали тормоза, фургон припал, как зверь, к земле, накренился вправо — слышно даже было, как задел скалу — и миновал поворот. Дальше путь пошёл в гору.

— Ещё бы сообразить, как Каверзу найти, — продолжил Карл. — Шахтами весь север изрыт, и он не мал. Придётся расспрашивать местных, кабы ещё... Держись!

Машина, завизжав колёсами, вильнула вправо, а дальше Хитринке показалось, что они всё-таки сорвались и падают. Ноги оторвались от пола. Одной рукой держась за решётку, второй она крепко обняла Марту, а что делать дальше, совсем не знала. Ворон взлетел, задев её крыльями, и даже волка подбросило вверх, но затем он с грохотом приземлился.

Наконец Хитринка сообразила, что это не падение, а очень крутой спуск. К тому моменту она вся взмокла от страха. Чудо ещё, что не орала, не пришлось краснеть от стыда. Хотя самое плохое, кажется, ещё не кончилось: судя по скрежету, Карл не отпускал тормоза, только вот фургон всё несло вперёд. За решёткой мелькнуло бледное встревоженное лицо Прохвоста.