«Что ж, – определил он, потыкав в одну из линий носком сапога, – проход и в самом деле был закрыт. Вот только… как же этому талантливому адепту вообще удалось сотворить такое?!» Шен увлеченно перерисовывал печать на бумагу, пока с дальней части кладбища не раздался крик Ала, призывающего всех подойти к нему.

Заклинатели сгрудились над могилой. Та не казалась свежей, но была еще достаточно недавней, чтобы земля сверху подернулась лишь невысокими побегами. Возле надгробия почва и вовсе выглядела так, будто ее копали только сегодня.

Что-то было не так для такой новой могилы, и Шен разглядывал ее какое-то время, пока не понял, что не видит на ней никаких подношений, вообще ничего.

– Думаю, именно она нам и нужна.

– На надгробии женское имя, – заметил Муан. – Кто она такая?

– Дочь того пьянчуги, кого убили первым.

– И зачем нам ее могила?

– Затем, что город беспокоит не злой дух… а демон-мертвец.

– И как ты это понял?

– Кое-что было странным в расположении тех домов, на которые нападал «дух». Если бы это был дух, то он бы просто нападал на все дома подряд или же выбирал те, на которые напасть легче. Но вы заметили расположение домов? Словно его что-то привлекало именно в них. К тому же дома довольно зажиточные, пробраться внутрь сложнее, но это «духа» не остановило. В одном даже висело несколько талисманов, отпугивающих нечисть, на заборе. И все равно «дух» выбрал именно этот дом. Выбивается из этой картины только пьянчуга.

– И какой вывод?

– Нападения начались через несколько дней после смерти его дочери. Напали сначала на него… Затем «дух» перепрыгнул в более зажиточную часть города и стал орудовать там. Все еще не догадываешься, что произошло?

– Месть мертвеца? Но почему она убила своего отца?

– Потому что он продавал ее для утех. Во всех этих домах жили мужчины, которые были его клиентами. Возможно, кто-то из них ее и убил. А может, она сама наложила на себя руки.

– Это… – Муан скривился от отвращения.

Аннис ахнула, закрывая рот рукой. Только Ал продолжал невозмутимо смотреть на учителя.

– Не может быть, чтобы подобное было правдой… Он таким образом использовал свою дочь ради денег? Даже думать о подобном гадко!

Шен посмотрел на него, чуть прищурившись.

– Конечно, я понимаю, что ты бессмертный заклинатель, которому чужды пороки человеческого мира… Но в моей истории нет ничего, что не вписывалось бы в мотивы обычной человеческой жестокости.

– Как ты можешь так спокойно об этом рассуждать? Это просто бесчеловечно!

– Ах, бесчеловечно? Тогда как насчет того, чтобы помочь бедняжке отомстить? Может, этого хочет твоя прославленная честь воина? Потому что я собираюсь выкопать ее гроб и избавить мир живых от ее присутствия.

Муан, хмуря брови, смотрел на него.

– Это неправильно. Если все, что ты сказал, – правда, то нам следует…

– Что следует? Привлечь ответственных к закону? Присудить справедливое наказание? Девчонка мертва. Главный виновник – отец – уже получил свое. Еще одно действующее лицо, которое, должно быть, приняло не последнее участие в ее смерти, тоже погибло. Но подробностей мы уже никогда не узнаем. Так чего ты хочешь?

– Я… не знаю.

– Что ж, хорошо.

– Хорошо? – возмущенно переспросил Муан.

– Да. Солнце уже заходит. Дождемся ночи, чтобы наверняка ее успокоить.

Не слишком вдаваясь в обсуждения, заклинатели спрятались неподалеку, чтобы хорошо видеть интересующую их могилу. Шен окружил их талисманами, прикрепив те к деревьям. Теперь они стали невидимы для всякой нечисти.

– Как ты обо всем этом узнал? – после довольно продолжительного молчания спросил Муан.

– Я видел… светлую часть ее души.

Муан долго и испытующе вглядывался в его лицо. Через какое-то время это молчаливое созерцание все же заставило Шена смутиться.

– Что? – не выдержал он.

– Тебе не кажется это ненормальным?

Шен саркастично скривился: «Серьезно? В мире, где люди летают на мечах и обладают духовной энергией, способной творить заклинания, а горожане жалуются на духов как на бешеных лисиц, Муан хочет убедить его, что видеть призраков – ненормально?»

Молчание вновь затянулось, но на сей раз было прервано звуками, доносящимися со стороны свежей могилы. Земля над гробом пришла в движение и стала слегка приподниматься, будто кто-то толкал ее изнутри. Затем она приподнялась еще сильнее, и на поверхность высунулась белая рука. Пыхтя и издавая неприятное мычание, наружу высунулась голова, руки стали подтягивать тело, и через несколько томительных минут мертвец оказался на поверхности.

При жизни он определенно был хрупкой девушкой. Даже некоторая былая красота ее облика все еще сохранилась, хоть и подернулась ужасом смерти и гниения. Скованно передвигая конечностями, мертвец медленно побрел прочь с кладбища.

Подождав, пока труп скроется за деревьями, Шен скомандовал Алу и Муану брать лопаты. Первый выполнил распоряжение с энтузиазмом и беспрекословно, второй – возмущенно буравя взглядом в Шене дыру.

– А что, – уточнил тот, даже слегка скрывая в тоне злорадство, – ты заставишь раненого заниматься тяжким физическим трудом?

Муан фыркнул, но так ничего и не сказал.

– Мастер, я могу копать вместе с Алом, – вызвалась Аннис.

Муан и это заявление проигнорировал, и вскоре Шен и Аннис застыли возле могилы в свете талисманов, а Ал и Муан быстро вкопались на приличную глубину. Уже через несколько минут лопаты стукнули о крышку гроба. Доски были будто выломаны изнутри. Впрочем, никто не сомневался, что именно так все и было.

– Доставай давай, – распорядился Шен.

Муан выпрыгнул из могилы, предоставляя остальное Алу. Парень подцепил крышку гроба лопатой и надавил. Хлипкий гроб легко поддался, Ал выкинул крышку на траву, а присутствующие увидели пустой, слегка заваленный землей гроб.

– И что теперь? – не понял Муан. – Тело-то ушло.

– Сначала сожжем крышку – это ее ослабит.

– А дальше что? Может, она уже в городе кого грызет, пока мы тут прохлаждаемся.

– Ну не зря же я по дороге сюда развесил на деревьях талисманы! – возмутился Шен. – Она не сможет покинуть пределы леса и скоро приползет назад.

– Ладно… Ал, разводи костер.

Они уселись на траву рядом с разрытой могилой, поломанные доски крышки гроба весело затрещали, и импровизированный костер озарил древнее кладбище уютным золотым светом.

Шен умиротворенно улыбался, глядя на пляшущий огонь. Спиной он опирался на Волчару, утопая в ее мягкой серой шерстке. Он украдкой кидал взгляды на своих спутников. Муан сидел в позе для медитации и, казалось, все еще слегка попыхивал, но скорее из желания выдержать характер, чем реального недовольства. Аннис скромно сидела слева от Шена, обхватив колени руками и внимательно следя за язычком пламени. Ал казался напряженнее всех: положив меч на колени, он настороженно вслушивался в каждый лесной шорох. Шен вскользь отметил, что надо бы потом натренировать его чувствовать присутствие духов.

Золотое ядро Ала все так же пламенело. Вряд ли теперь оно когда-либо поблекнет. А ведь это лишь самое начало становления великим главным героем. Скорее всего, потом все станет еще хуже. Шен все еще пытался привыкнуть к его новой силе, но пока равновесия найти не получалось. Он либо должен был притупить свое восприятие, чтобы прямо смотреть на Ала, либо терпеть то, что глаза начинали слезиться.

Отвернувшись от главного героя, Шен вновь стал смотреть на огонь (который светил не так ярко!). «Может, грибов пойти поискать?» – подумалось Шену. Сейчас бы нанизать какую-нибудь еду на палочки и поджаривать на костре…

Было тепло, мягко и уютно, а главное – безопасно. И пусть он сидел ночью на кладбище перед горящей крышкой гроба в ожидании ожившего мертвеца, но в данный момент его окутало ощущение уюта и спокойствия. Ему подумалось, что даже Муану он может доверять. Наверное, завтра снова выкрутит подозрительность на максимум, чтобы не расслабляться, и будет изучать каждое действие Муана, чтобы понять, какие мотивы им движут, но сегодня хотелось просто отпустить поводья и наслаждаться этим милым, теплым и кратким моментом. Впервые за очень долгое время Шен почувствовал, что является частью всего этого, частью этой маленькой компании из четырех человек и одного духа. Он сам, а не придуманный образ, который все видят, смотря на него.