– Ал нашел твою куклу, – спокойным тоном поведал Муан ему на ухо. – Она была прибита к корням этого дерева. Ал, вынь-ка из нее гвоздь.

Ал, все это время напряженно наблюдавший за ними со стороны, вздрогнул, когда услышал свое имя, и не сразу осознал, чего от него хочет мастер Муан. Затем, смущенно кашлянув, он подошел к корням дерева, что облегали тайный проход. Шен увидел, что к одному из них, растущему в темном углу пещеры, гвоздем прибита соломенная кукла. Гвоздь торчал из ее сердца. Чуть поодаль от той куклы располагались еще две: в одной два гвоздя торчали из глаз, другой гвоздь пробивал голову.

Ал потянулся к первой кукле и резко выдернул гвоздь из ее сердца.

Муан ощутил, как в то же мгновение вздрогнул Шен. Его тело обмякло, и старейшина пика Славы тут же опустил свой меч, чтобы случайно его не поранить. Оружие выпало из ослабевшей руки Шена. Он согнулся, прижимая руки к груди, и рухнул на колени, не в силах сдержать крик. Боль оказалась неожиданно слишком сильна, словно на месте сердца возник пылающий очаг. Боль полыхала в его груди, не стихая и не давая укрыться в вожделенном забытьи. Все вокруг стало неважным, нелепым, выдуманным. Реальной оставалась только боль.

И сквозь нее он внезапно словно обрел ясность всего, что сделал. Бесчувственно. Так жестоко. И совершенно не задумываясь. Он уничтожил целое сообщество духов. Убил госпожу И, смотрел на смерть старосты, и еще те люди… раньше. Совсем забыл об этом.

Кроме всего прочего, ему так необходимо было запачкать руки человеческой кровью? Убить и духов, и людей. Всех. Ради чего? Ради кого?

Если бы Муан его не остановил, он бы и этого беззащитного человека хладнокровно прирезал.

– Учитель! – потрясенно воскликнул Ал.

Он не ожидал, что его действия возымеют такой результат. Не думал, что снова услышит его крик. Руки Ала затряслись от бессильного непонимания, что же ему сейчас делать.

– Шен. – Муан присел рядом с ним и неуверенно дотронулся до его плеча. Шен уже не кричал. Сидя на коленях, он все еще прижимал руки к груди, пригнувшись к земле. Его лица было не разглядеть из-за полога черных волос. Рука Муана, лежавшая на его плече, ощущала, как дрожит все его тело.

– Тебе все еще больно? Проклятье еще не снято? Шен!

Он не реагировал, поэтому Муан силой заставил его выпрямиться, схватив за плечи. Заглянув в его лицо, старейшина пика Славы потрясенно увидел две дорожки, прочерченные слезами.

Хозяин Проклятого пика, он… Он плачет? От боли? Или по какой-то иной причине?

Он позволил ему увидеть свои слезы. Обеспокоенный разум Муана мельком иронично отметил, что после такого кому-то из них двоих необходимо будет умереть.

Из чувства самосохранения Муан предпочел сделать вид, что вообще не заметил никаких слез.

– Больно? – деловито спросил он.

Но следующая фраза Шена заставила его удивленно нахмуриться.

– Что я натворил… – потрясенно прошептал тот.

Муан перед ним расплывался. То ли из-за стоявших в глазах слез, то ли из-за боли, сила которой была столь велика, что превращалась в пустоту. Обжигающее сердце пламя оборачивалось черной дырой.

– Они все погибли… до единого…

– О ком ты говоришь?

– Хрупкие… Они ведь были такими хрупкими. – Произнеся это, Шен всхлипнул, зарыдав уже по-настоящему, словно оплакивая дорогих погибших друзей.

Какие еще хрупкие? Муан не понимал.

– Шен, прекрати! Ты похож на безумца.

Услышав это, Шен приоткрыл рот и криво усмехнулся.

– Безумец? Да, точно. – Слезы все еще обжигали его щеки. – Может, я уже давно сошел с ума? И все это – лишь плод моего больного воображения?..

– Прекрати.

– Прекратить что? Прекратить весь этот фарс? Весь этот спектакль? Эй, чета И, вы слышали? Спектакль окончен, можете подниматься! Занавес!

– Ты несешь околесицу.

– И что?

– Тебе все еще больно? Твои слезы…

– Больно ли мне? Да боль практически стала моей повседневностью. Разве есть существенная разница, больно ли мне сейчас или будет к вечеру?

– Шен.

– Скажи, это плохо – совершенно ничего не почувствовать после убийства? Может, я не в своем уме? Забыть об этом… Может, я еще кого-то убил и забыл об этом? Скажи мне, Муан!

Старейшина пика Славы в смятении уставился на него. Он открыл было рот, чтобы что-то произнести, но затем вновь закрыл его.

– А может… в этом всегда было больше смысла, чем я думал? Я… я на самом деле не слишком отличаюсь… а… а вся моя личность… и идеалы… могут существовать комфортно только под куполом благополучия. В другом мире.

Муан потрясенно смотрел на него, не понимая и половины того, что он нес. Одно он уловил определенно: Шен вспомнил нечто, что глубоко задело его. Не зная ничего из того, о чем тот на самом деле думает, Муан встряхнул Шена за плечи и произнес:

– Забудь об этом. Снова забудь.

Шен удивленно посмотрел на него. Его удивление сменилось непониманием, глаза чуть сузились, а между бровями пролегла складка. А затем глаза его расширились в потрясенном осознании:

– Чтобы быть злодеем, не нужно быть злым, да?

Муан молча смотрел на него.

Шен устало прикрыл глаза. Голова его мотнулась в сторону, он стал заваливаться набок, потеряв сознание. Муан подхватил его, не дав упасть на черный песок. Прижав его к себе, он какое-то время сидел так, не в силах сдвинуться с места.

А затем поднял на руки, словно большую бесчувственную куклу.

Ал Луар зашел в комнату вслед за мастером Муаном. Тот аккуратно опустил Шена на матрац и склонился над ним.

– Мастер Муан, вам следует немедленно смыть с себя остатки этого черного вещества, – напомнил Ал. – Не беспокойтесь, я позабочусь об учителе.

Муан обернулся к Алу и скривился. Несмотря на всю драматичность переживаний, черная жижа, в которую он был погружен с головой, в некоторых местах уже порядком припекала, что не могло не отвлекать. Поэтому он благоразумно кивнул и тут же покинул комнату, намереваясь кликнуть хлопотливых тетушек, чтобы те приготовили ему ванну. (Его пока не слишком смущало, что благодаря их усилиям были умерщвлены все хозяева дома, гостеприимно предложившие им ночлег. В конце концов, они не смогут выказать свой протест.)

Ал опустился на колени перед Шеном. В голове его, словно отпечатавшись на роговице глаз, стояла картина, как мастер Муан поднимает его безвольное бесчувственное тело.

И вместе со странными ощущениями, зародившимися в груди и не желавшими облекаться в мысли, в голове крутились произнесенные ими слова:

– Скажи, это плохо – совершенно ничего не почувствовать после убийства? Забыть об этом… Может, я еще кого-то убил и забыл об этом? Скажи мне, Муан!

– Забудь об этом. Снова забудь.

– Чтобы быть злодеем, не нужно быть злым, да?

Что все это значит? В этих словах определенно что-то не так. Почему учитель спрашивал у мастера Муана, словно сам не знает? И почему тот так отчаянно просил его забыть? Не просто забыть, а снова забыть?

Ал всмотрелся в его бледное, изможденное лицо. Достав из кармана шкатулочку с заживляющей мазью, подаренную мастером Муаном, он зачерпнул немного пальцем и принялся аккуратно обрабатывать царапины и ссадины учителя, все еще покрывающие его прекрасное лицо.

Что бы ни случилось с этим человеком, прямо сейчас он – тот, кому Ал готов поклясться в безусловной преданности до конца своих дней. И если он сам неспособен о себе позаботиться или по какой-то причине совершенно не ценит свою жизнь – значит, заботиться о ней и ценить ее будет Ал.

Как это уже частенько бывало, пробуждение Шена сопровождалось аккомпанементом Системы:

[+50 к силе главного злодея. +50 к злодейской ауре. 5/6 сюжетного задания «Поручения совета старейшин» выполнено! Достижение «Истребитель вида» разблокировано. – 50 баллов морали главного героя. +20 к силе воли главного героя. – 40 за проявленную слабость главного злодея].