Девушка только фыркнула.

– Мори, этот заклинатель говорит правду? – напряженно спросил староста, повернувшись к девушке.

В конце концов, она почти двадцать лет жила в их доме, делила с ними пищу и невзгоды, убеждала его, что скоро его сыну станет лучше… Неужели… неужели все эти долгие годы она вынашивала столь коварные замыслы?!

– Твой сын никогда не очнется, глупый старик! – взорвалась Мори. – Вместо этой лжежизни, которую ты поддерживал в нем все эти годы, вместо этого тебе давно уже следовало отпустить его!

– Нет! – Руки старосты затряслись. Он вытянул все еще дышащее тело беловолосого мужчины из темной жижи и, обернув красной тканью, поднял на руки. – Нет! Я не хочу в это верить!

– Старик, он умер почти двадцать лет назад, – хладнокровно произнесла Мори.

– Нет! – Староста сильнее прижал к себе тело сына. – Он дышит! Он всего лишь спит!

У Шена разболелась голова. Слышать отчаяние этого человека было практически физически больно. Но он ничем не мог возразить проклятой сектантке. Его сын не сможет жить обычной жизнью, ведь камень повредил его мозг.

Мори перевела оценивающий взгляд на Шена.

– Что ж! – внезапно воскликнула она. – Я вас покину!

И, быстро обогнув старосту, ступающего на первую ступень лестницы с сыном на руках, метнулась вверх по ступеням. Шен бросился было за ней, но дорогу ему преграждал староста, несущий сына наверх. Упустив возможность взбежать по лестнице вперед него, теперь Шену приходилось ждать, пока тот медленно преодолеет все ступени.

Впрочем, Шен быстро отвлекся на место, где находился. Мори все равно не покинет деревню, так что ее поимка теперь – это всего лишь вопрос времени. В конце концов, она потеряла своего главного союзника, а старейшине пика Черного лотоса осталось разрушить ее многолетнее детище.

Теперь, оставшись здесь в одиночестве, Шен внимательнее изучил странное место. Кроме черной субстанции в центре, отражающей свет факелов, точно зеркало, в сводах пещеры было выцарапано десять кругов, в центре каждого из которых были какие-то каракули.

– Хрупкие… хрупкие… – пробормотал Шен. – Все остальное хорошо складывается, но я не понимаю, что это за «хрупкие».

Один из факелов на стене стал чадить и постепенно погас. Шена непреодолимо тянуло приблизиться к черному омуту, хоть он и с того расстояния, где находился, чувствовал, как невероятная ненависть практически обжигает его кожу. Все негативные эмоции были сконцентрированы здесь до предела. Обычный человек вроде старосты чувствовал бы в таком месте лишь дискомфорт и желание поскорее его покинуть. Шен же понимал каждую из мириад составляющих этой темной жижи. Это был некий третий вид тьмы, не та чернота Глубинной тьмы, что не понимала чувств, и не теплота демонической тьмы, что обнимала его мягким пологом и предлагала раствориться в себе. Это была тьма абсолютной человеческой боли. И чем дольше он находился вблизи этого места, тем сильнее у него начинала кружиться голова.

Однако он должен был оценить. Должен был понять, насколько далеко удалось продвинуться барышне Мори. Понять, смогла бы она оживить этого Демно-как-там-его, если бы Шен не вмешался. Он сделал один шаг по направлению к омуту.

Итак, сила обжигала. Никогда до этого момента Шен не думал, что можно создать материальный эквивалент боли, так сконцентрировать людское страдание, чтобы оно стало тягучей субстанцией, похожей на нефть.

Если бы она продолжила в том же духе… постепенно сцедила жизни всех жителей деревни в этот котел… Новелла говорила, что потребовалось бы еще несколько лет, но… у этой женщины могло бы получиться.

Всё. Шен быстро отошел от темной субстанции. Его выдержка закончилась, он больше не мог здесь находиться. Он стал быстро подниматься по лестнице, уткнувшись в спину старосты уже около выхода.

«Система! – запоздало дошло до Шена. – Я так и не смог найти кукол! Ты подсунула мне бракованный рояль!»

[Рояль продвинул сюжет, – фыркнула та. – Дело почти раскрыто].

«Я просил не сюжет двигать, а Се Аннис спасти!»

[В этом вопросе у меня нет полномочий].

«Ты!»

Обогнув старосту, Шен выскочил прочь из монастыря и взмыл в воздух на мече.

Шен развил внушительную скорость, стремясь как можно скорей добраться до леса с куклами, где Ал и Муан должны были уже отыскать нужные. Наверное, именно поэтому стая ворон, поднявшаяся с верхушек деревьев, оказалась для него такой неприятностью. Птицы, будто обезумевшие, стали носиться вокруг, сбивая с курса, и врезались в него, словно пытаясь протаранить насквозь. Стая кружилась, образовав кокон, настолько плотный, что Шен никак не мог из него выбраться. Несколько ворон насадилось на бессмертный меч, на котором стоял заклинатель. Тут же тот, словно сломанная игрушка, потерял свои силы и полетел вниз. Шен под действием бескомпромиссной гравитации последовал вслед за ним. Нелепо взмахнув рукавами, словно в надежде полететь, как те безумные вороны, он все же неумолимо падал вниз, лишь набирая скорость.

Его падение смягчили ветви произрастающей в лесу вековой ели. Хотя Шен никак не назвал бы подобное словом «смягчили». Он рухнул на эту ель, ломая ветви и царапаясь иголками, и ее наличие почти не замедлило его падения.

Прорвавшись через ворох иголок, исцарапанное тело рухнуло на влажную болотную почву и принялось медленно уходить в нее.

Шен открыл глаза и уставился на поломанные ветви над своей головой. Вокруг него, словно снаряды, падали мертвые вороны.

«Вот какого черта?!» – не выдержал он.

Никто ему не ответил.

Резко подскочив на ноги, пока болото совсем его не поглотило с чвакающим звуком, Шен слегка зашатался, наблюдая за звездочками, вспыхивающими в уголках его глаз. Времени созерцать прекрасное у него было немного, потому что вертикально стоящие ноги принялись уходить в трясину в три раза быстрее, чем горизонтально лежащее тело. Постаравшись поскорее выбраться на твердую поверхность, Шен одновременно со своими подскоками по кочкам призвал бессмертный меч, который все же соизволил ответить на его зов, где-то растеряв трупы нанизавшихся на него ворон. Шен повесил меч на пояс, остановившись для этого на особо крупной кочке, а затем продолжил свой прыжковый марафон.

Муан первым почувствовал его приближение, но оценил его внешний вид, конечно же, Ал.

– Учитель? – удивленно произнес парень, так как Шен почему-то выбрался со стороны болота, а не деревни. – Что с вами случилось?

– Ничего особенного, – хмуро отозвался Шен, отрывая от прохудившейся багряной одежды особенно неудобно свисающий кусок и вынимая из растрепавшейся прически длинное воронье перо. – У вас как дела?

– Не думаю, что куклы мастера Муана и старшей сестрицы Аннис находятся здесь, – вздохнул парень.

– Так, – еще сильнее нахмурился Шен, – с этим надо что-то делать.

– Какие предложения? – делано беззаботным тоном спросил Муан, нетвердой походкой приблизившись к ним.

Пусть он хорошо ощущал присутствие живых существ и особенно заклинателей благодаря бьющей через край их духовной энергии, всякие торчащие из земли корни и кочки он совсем не чувствовал и постоянно обо что-то спотыкался. Позор для прославленного заклинателя Муана, который мнил, что и с завязанными глазами справится с любым противником. Может, на ровной площадке с завязанными глазами действительно проблем не возникало, но вот в повседневной жизни оказалось гораздо больше трудностей. Муан ощущал свою уязвимость, а к подобным чувствам он не привык.

Шен окинул пространство перед ними оценивающим взглядом.

– Ал, ты должен быстренько слетать в дом старосты и принести сюда Аннис, – затем решил он. – К сожалению, в доме места не хватит.

– Что ты задумал? – повторно спросил Муан.

– Не зря же я столько времени изучал тот проклятый свиток, что укусил библиотекаря. Там есть одна интересная печать, действующая по принципу аннигиляции. В процессе ее столкновения с проклятьем возможно полное избавление от него.