– Когда я закрою глаза и активирую печать, положи талисман мне на глаза точно так же, как у молодого господина И. И всё, больше ничего делать не надо, просто отойди.

Муан взял талисман и вновь перевел на него взгляд.

– А это не опасно?

– Нет. Я просто поищу его душу. Если вдруг что-то случится – ты всегда можешь просто задуть свечу, и я тут же приду в себя.

Муан с сомнением перевел взгляд на горящую на столе свечу.

– Но только если на это действительно будет веская причина. Следи за свечой, чтобы ее не задул случайный порыв ветра.

Муану все еще не нравилось происходящее, и Шен его вовсе не убедил.

– Ты можешь этого не делать, – еще раз попытался вразумить его он. – Все будет так, как ты и говорил: он просто умрет – и все закончится.

Эти слова разгневали Шена. В его глазах все-таки сверкнул яростный уголек.

– Не хочешь помогать – просто проваливай.

Вопреки его словам Муан не просто не ушел, а ниже наклонился над ним, уперевшись руками в пол по обе стороны от его головы. Пальцы Муана запутались в волосах старейшины Проклятого пика.

Не понимая, что он делает, Муан склонился еще ниже, глядя в эти бездонные темно-серые глаза. Он смотрел в них, пока не увидел собственное отражение.

– Что ты пытаешься рассмотреть? – уточнил Шен.

– Эмоции, – вырвалось у Муана, прежде чем он подумал над вопросом.

– Эмоции? – после этого слова взгляд Шена, казалось, стал еще более уставшим.

Это было странно. Он видел в этих глазах собственное отражение. Отражение своих синих глаз. Вот только, несмотря на то что Муан видел свое отражение, себя он в этих глазах не видел. Он смотрел на Шена, но вот Шен смотрел не на него, куда-то сквозь него, куда-то…

Лицо Муана приняло выражение замешательства.

– Хватит, – спокойно произнес Шен. – Ты так и не составил списка требований. Так что теперь поздно меня корить.

Список требований? Муан вспомнил, что как-то вечером в школе боевых искусств Муана, когда они слишком много выпили, Шен говорил ему составить список вещей, которые его в нем раздражают. Муан счел это глупостью и выкинул из головы. Но, возможно, он на самом деле зря не написал ему списка. Просто чтобы он наконец понял свои ошибки.

Шен закрыл глаза.

– Отойди, я активирую печать. Не забудь про талисман.

Вынужденно подчинившись, Муан аккуратно убрал руки, чтобы не задеть его волосы. Шен протянул руку и взял за руку молодого господина И. В следующее мгновение печать, в которой они лежали, вспыхнула ровным черным светом.

Муан, несмотря на охватившие его сомнения, положил талисман на прикрытые глаза Шена и отошел, принявшись напряженно наблюдать за происходящим.

Шен вновь открыл глаза и ощутил себя за пределами собственного тела. Несмотря на это необычное явление, он все еще крайне материально держал за руку молодого господина И.

– Молодой господин, – позвал Шен. – Молодой господин И!

Правда заключалась в том, что, несмотря на все свое бахвальство, которое он проявил перед Муаном, он абсолютно не представлял, как найти того, кто был потерян двадцать лет назад. Если староста не смог удержать его – Шену вряд ли удастся его найти. Но вдруг он еще здесь?

– Молодой господин И!

Шен осмотрелся по сторонам. Реальный мир стал казаться потусторонним. Он вроде бы видел и себя, лежащего в центре печати, и Муана, напряженно расхаживающего по комнате, и всю мебель и интерьер, и свет солнца, пробивающийся через полуприкрытые двери, и вместе с тем все казалось сном, другой реальностью, дымкой. А в настоящем был совсем другой, пустой и серый, мир. Каждая вещь в нем давала свою тень, но была слишком блеклой, слишком условной, лишенной четких линий.

Шен отпустил руку молодого господина И. Поднявшись на ноги, он вышел из комнаты и принялся бродить по дому.

В углах таились черные тени, повсюду слышен был чей-то тихий шепот, шепот сотен голосов сливался в один тихий шум, вот только нужный голос не отзывался, не выделялся из этой какофонии звуков.

Гуляя по серому дому и постепенно приходя в отчаяние, Шен вдруг резко остановился. Его словно молнией пронзило озарение. Не озарение даже, а предположение, но если это правда… А что, если он с самого начала неправильно оценивал происходящее? Что, если душа молодого господина И никогда не покидала тела? Он просто спит, потерялся в собственной голове и реальности и даже после восстановления жизнеспособности тела не в силах найти дорогу наружу?!

Возможно, именно поэтому, только пробудившись в этом мире, Шен почувствовал, что все еще держит его за руку. Он все это время держал за руку его душу.

Он вернулся в покои молодого господина И и склонился над ним. Но как же пробраться внутрь его головы? Как попасть в его лабиринт подсознания?

Свеча на столике дрогнула и начала чадить, догорая. Он бродил здесь долгое время, но Муан так и не попытался задуть ее. Оторвав взгляд от свечи, Шен перевел его на прославленного мечника. Муан замер посреди комнаты и с таким напряжением следил за каждым его вдохом, что Шену показалось: он видит на его висках выступивший пот. Что ж, не то чтобы он действительно как-то помог, но, наверное, стоит потом поблагодарить его за старания.

Свеча потухла. Шен снял бумажный талисман со своего лица и открыл глаза.

Муан тут же подошел к нему и встал на одно колено.

– Ты в порядке?

– И сколько прошло времени? – уточнил Шен, садясь и потирая шею.

– Около часа. – Муан перевел взгляд на молодого господина И. – Он так и не очнулся. Не вышло?

– Ничего, у меня еще есть идея.

Муан нахмурился.

– Ты уверен, что стоит продолжать?

– Я хочу спасти его, – упрямо произнес Шен.

– Неправда.

Шен удивленно посмотрел на него, приподняв правую бровь.

– Неправда, – повторил Муан. – Ты не хочешь его спасти. Ты хочешь доказать самому себе, что способен его спасти.

– Пусть так, – после недолгого молчания согласился Шен.

– Ты играешь с человеческими жизнями, Шен. Подобное никогда до добра не доводит.

– Разве плохо – спасти человека? – разозлился тот.

– Не знаю, – довольно рассудительно заметил Муан. – Откуда же мне знать все последствия?

Шен удивленно посмотрел на него. Подобные слова он бы сам мог произнести, вразумляя Ала, но вот уж не думал, что Муан способен додуматься до такой философской идеи.

– Хватит? – предложил Муан.

– Нет. – Шен решительно поднялся.

Наклонившись, он вновь поднял молодого господина И и перенес назад на кровать. Аккуратно уложив его и накрыв одеялом, он присел рядом на край кровати.

Какое-то время задумчиво просидев так, затем, словно решившись на что-то, он резко поднялся и направился прочь из комнаты. Остановившись у порога, он окликнул служанку, все еще ожидавшую неподалеку.

– В вашем доме есть отвар сон-травы?

– Да, господин, – тут же подтвердила служанка. – Госпожа часто добавляла ее в питье господину И для лучшего сна.

– Принесите мне его.

Не было ничего удивительного, что подобное снадобье нашлось в этом доме. Его повсеместно использовали в качестве легкого снотворного, отгоняющего кошмары и дурные мысли. Однако то, что в малых дозах являлось лекарством, в больших – могло нести совершенно другой эффект.

Служанка быстро обернулась и вручила ему пузырек с коричневым настоем.

– Что это ты собрался делать? – не выдержал Муан, когда за служанкой затворилась дверь.

– Я думаю, что, возможно, его душа и не покидала тела. Она может быть все еще заперта внутри.

– Но тогда бы сработал ритуал, когда они пытались переселить ее в тело Ала, разве нет?

– Только если душа осознает себя. Но что, если он все еще не осознает, что заперт?

Шен откупорил пузырек и, пока Муан не успел вновь засыпать его вопросами, выпил его до дна.

Глаза Муана пораженно расширились:

– Что ты делаешь?!

Чувствуя легкую слабость, начинающую расползаться по телу, Шен вновь подошел к ложу молодого господина И и присел на край.