— Драко Люциус Малфой, лорд Блэк! — отбрил юноша старикана, и в ходе заседания не забывающего поставить мальчишку на место. — Я заявляю, что с сегодняшнего заседания и впредь я буду занимать скамью рода Блэк по праву лорда и буду голосовать на благо своего рода и ради процветания своей родной страны. Также я выношу на рассмотрение судей Визенгамота вопрос о снятии вето министра Фаджа на пересмотр дела Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, и о её освобождении в связи с непричастностью к попытке захвата власти Сами-Знаете-Кем в 1991 году.

Верховный чародей включил этот вопрос в повестку дня под первым пунктом. Драко не смог понять, хорошо это или плохо. Оставалось ждать.

Поднялся министр.

— Дело пожирателей от девяносто первого года пересмотру не подлежит!

Раздался властный голос Огдена, с места спрашивающего Фаджа:

— Вы уверены, Корнелиус, что в деле Нарциссы Малфой-Блэк, единственной ведьмы, осужденной в том процессе, не было перегибов?

Тиберия поддержал согласный гул голосов.

Министр прибег к обычной тактике.

— Моя заместительница Долорес Амбридж даст квалифицированный ответ на этот запрос. Долорес, прошу.

Амбридж встала и вышла вперед. Сегодня её любовь к розовому безумию скрывала глухая черная мантия, но вот кольцо с крупным розовым топазом было хорошо заметно. Долли не без причины гордилась им, ведь камень, один из наиболее редких среди собратьев, был добыт в Бразилии. Считалось, что розовые топазы хорошо впитывают магию, ну и красивы, конечно же.

Все взгляды устремились на помощницу министра в ожидании того, как она будет объяснять отказ начальника пересмотреть это явно плохо пахнущее дело.

Долорес приосанилась, открыла рот и произнесла очень ква-лифицированный ответ:

— Ква. Ку-ак ку-ак ку-а-а-ак!

Все взгляды устремились на помощницу министра, которая произнесла очень ква-лифицированный ответ:

— Ква. Ку-ак ку-ак ку-а-а-ак!

В первые несколько секунд ничего не происходило, собравшиеся вполне серьезно внимали красноречию Амбридж, но стоило ей повторить руладу, как со скамей зрителей раздались смешки. Замминистра проквакала еще пару «слов», прежде чем до неё самой дошло, какие звуки она издаёт. Долорес замотала головой так сильно, что показалось, она у неё отвалится.

Встал встревоженный министр.

— Прошу объявить перерыв!

Дамблдор не стал возражать, прервав заседание на десять минут.

Амбридж подошла к Фаджу и заговорила с ним; содержание беседы слышно не было, но угадывались слова нормальной человеческой речи. Драко просто не знал, куда смотреть, что запоминать, чтобы потом показать Северусу: смешки и обидные для «жабы» комментарии раздавались теперь и среди носящих сливовые мантии. К примеру, ведьма непонятного возраста, сидевшая неподалеку от Драко, не очень стараясь говорить потише, делилась с соседом впечатлениями:

— Кажется, Долорес скинула чары, а жалко, я дала бы пару галеонов, чтобы она еще что-нибудь квакнула. Недаром её за глаза называют жабой!

— Глупости! Никакая она не жаба, а самая настоящая паучиха! — не согласился собеседник. — Хотел бы я знать, кто такой безрассудный, что связался с ведьмой её положения и характера. — (Драко расправил плечи) — Она его найдет и поквитается! Хотя зрелище вышло в высшей степени достойное. Хоть раз её речь в Визенгамоте было приятно слушать.

Драко мог пообещать, что если этому волшебнику так нравится кваканье, да еще в столь блистательном исполнении, то теперь у него каждое заседание есть шанс. Чары из старинного гримуара Блэков, наложенные Снейпом, не должны были позволить Амбридж издавать в людных местах иные звуки, кроме лягушачьих концертов.

Перерыв закончился; Амбридж, обрадованная возвращением нормального способа изъясняться, вернулась на свое место.

— Ква…. Ква-а-а-а Ква-а-а-а-аккк! — сказала она под громкий хохот. Никогда еще собрание Визенгамота не проходило в столь веселой обстановке.

Только количество слушающих стало больше двух, как речь заместительницы министра превратилась в кваканье. Именно наличие этого условия сделало наложение заклинания таким трудным. Но на простой вариант, чтобы ведьма квакнула пару раз, а потом её расколдовали, Драко был не согласен. Он планировал положить конец карьере Долорес, что очень скоро должно случиться, если она не сможет выступать публично. А снять заклятье не получится.

К Долорес подскочило сразу несколько магов из окружения министра. Она замахали своими палочками на манер магловского вентилятора, но, очевидно, безуспешно. «Можете не напрягаться с Фините, да и другие, даже более сильные заклинания, не помогут», — злорадно думал Драко. Сначала было нужно определить, что именно послужило причиной, а кольцо не фонило и не просило себя проверить.

К пытающимся расколдовать «жабу» подошла Амелия Боунс, но и ей после нескольких попыток пришлось сдаться.

— «Жабе» нужен принц, как в магловской сказке, чтобы поцеловал! — ехидно бросил сидящий через пару магов от Малфоя волшебник. Он был крупный, с седой гривой волос, и голос имел очень громкий.

— Скажешь тоже, Юлиус, кто на нее позарится? — не согласился его сосед, а в этот самый момент со своего председательского места поднялся Дамблдор, намеревающийся тоже поучаствовать в расколдовывании государственной служащей.

От такого совпадения Драко, не сдержавшись, уронил голову в приступе неудержимого хохота, стараясь рукавом мантии прикрыть покрасневшее лицо. Впрочем, он оказался не одинок в такой оценке ситуации: то здесь, то там маги, позабыв о серьезности места, где они находились, начинали хихикать, хохотать, истерически всхлипывать по мере того, как по аудитории распространялось понимание сказанной шутки. Драко не сомневался, что Северусу понравится.

Однако Верховный чародей, нимало не отвлекаясь на смешки, а возможно, их не заметив в силу величия задач, перед ним обычно стоящих, достал свою палочку и наложил несколько сложных заклинаний, а затем еще и еще, но вскоре и он был вынужден сдаться.

— Мадам Амбридж, несомненно, придется обратиться в Мунго, там специализируются именно на таких сложных проклятьях. Пусть она напишет текст своего выступления перед уходом, его зачитают после еще одного перерыва…

Стоявшая все это время с выпученными глазами жаб… Долорес, красная от унижения, отмерла и, подойдя вплотную к Альбусу, что-то ему сказала.

— Так проклятье, наложенное на вас, не только никак не опознается, но еще и действует избирательно! — удивленно сказал Верховный чародей. Несомненно, он заподозрил применение темной магии, доступной далеко не всем волшебникам, а только тем, у кого из поколения в поколение в сейфах и библиотеках копятся древние манускрипты с никому не известными чарами…

Дамблдор повернулся и в упор посмотрел на Малфоя. Драко вздрогнул, но быстро оправился и ответил старику самой издевательской ухмылкой, на которую оказался способен: не докажешь!

Расстроенную Амбридж увели, вероятно, в Мунго, как и советовал опытный старец. Если он не смог, то остальным присутствующим точно не под силу было снять с Долорес такое с виду простенькое, похожее на детскую шалость, проклятье.

Вот это Блэки, с уважением думал Драко. Даже шутки у них длиной в целую жизнь. Ведь Долли, надев свое кольцо, должна была проквакать при большом скоплении волшебников до конца жизни, так как заклинание могло подпитываться магией носителя до бесконечности.

Если Амбридж снимет любимое украшение, на нее будет действовать остаточная магия проклятья не меньше недели, а может, и больше, судя по нелюбви Снейпа к помощнице Фаджа, так что связать именно перстень с проблемой не получится. А зная пристрастие этой ведьмы к дорогим побрякушкам и розовому цвету, не было и тени сомнения, что с этим кольцом добровольно она не расстанется.

Обращение к специалистам ничего не даст: чтобы распознать чары, нужно знать о существовании именно этого заклинания. Но и это не помогло бы: по задумке разработавшего это проклятие одного из Блэков снять чары мог только наложивший. Так что шансов у Амбридж нет, поскольку было крайне сомнительно, что в Мунго обладают хоть толикой нужной ей информации.